Первый Романов

Глава 11 Царь готовит ловушку

Я давно не прибегал к Порабощению души, и, скажу честно, мне не нравится его использовать, пускай даже на врагах. «Клятва на душе» — да, нормальная тема, как нынче говорят. Ведь ее принимают сугубо добровольно, пускай выбор зачастую невелик: либо служить своему Царю, либо умереть. Но этот выбор я считаю достойным. А Порабощение я стараюсь не применять на своем народе — из уважения к русской крови, которая течет в венах даже оступившихся. Ну а вот убыхи как раз не мои подданные. По крайней мере, пока.

— Ну что, сын гор? — произношу, зайдя в клетку к забившемуся в угол Зауру в подвале усадьбы Лазаревых. — С мужчинами ты не такой смелый? Соглашусь, с девицами проще. Они слабее и не могут ничего тебе сделать.

— Кто ты такой? — шипит он разбитым ртом.

— Для кого-то я Царь и вдохновляющий пример, — усмехаюсь. — Для тебя же я стану жутким кошмаром.

Горец не успевает больше ничего сказать. Я оказываюсь рядом и сжимаю его голову в руках. Заур дергается, как цыпленок. Не обращаю внимания. Я занят готовкой. Рецепт вспоминаю по ходу дела. Семь душ из ментального сундука размельчить трением друг о друга, хорошенько перемешать, посолить своим энергетическим воздействием, а затем полученную смесь влить в горца. Кушай на здоровье, Заур.

На разнеженной душе горца вспыхивает ментальная печать. Ага, теперь у меня появился духовный раб. Ненадолго, к счастью. Вскоре Заур начнет слышать голоса и постепенно свихнется. Учитывая его слабую волю, срок бы я дал от силы месяц. Но больше и не нужно. Клану Фирату столько не прожить.

Печать — дело болезненное. Заур падает на пол и в криках выгибается мостиком. Затем он обессиленно поднимает голову:

— Что ты со мной сделал?

— Ментальную терапию, — охотно поясняю. — Отныне ты будешь совершать только достойные поступки.

— Достойные…- хрипит он, трясясь от испуга. — Что ты имеешь в виду?

— Службу русскому Царю, — улыбаюсь. — Чем не достойный поступок? А теперь рассказывай, насколько сильное ты имеешь влияние на клан Фират?

Он сжимает губы, но толку от этого ноль.

— Никакое, — к своему удивлению, говорит Заур. — Я — самый младший сын главы, важных дел мне не доверяют. Всю свою жизнь я только веселюсь и гуляю, девок щипаю, на тачках гоняю и пью… Мать! Почему я тебе это рассказываю! — кричит горец тонким фальцетом. К Зауру словно бы вернулся переходный возраст.

— Даур тебя любит? — не обращаю внимания на последние реплики.

— Больше всех братьев, — натужно выдает Заур, несмотря на всё свое сопротивление. — Он мне еще на двенадцатилетие подарил «Патриот», помню, на следующий день сбил насмерть одну деревенскую тетку, русскую, а отец меня лишь по уху легко потрепал и посмеялся…

— Без подробностей, — обрываю его. — А за бедную женщину сломай себе два пальца на левой руке.

Тут же раздается хруст. Следом пронзительный вопль боль. Прижав к груди покалеченную руку, Заур рыдает. Я сажусь на корточки, смотрю в плачущие глаза горца.

— Хватит быть ребенком, Заур, — хищно усмехаюсь, глядя на полное ужаса лицо. — Время детства закончилось. Пора тебе вырасти в глазах отца, Заур. Пора послужить клану в последние дни его существования.

Окровавленный Заур приезжает на разбитой «Волге» в главное имение клана Фирата. Радостные домочадцы со слезами на глазах выбегают встречать юного господина. Заура уже похоронили. Но вот он воскрес и прилетел в родные края аки победоносный орел.

Обрадованные горцы празднуют возвращение Заура стрельбой из винтовок в воздух.

Сам Даур, глава клана, тоже встречает любимого сына. Седобородый гигант с грубым лицом басисто громыхает, что аж земля ходит ходуном:

— Вернулся, гигит! Неужто сам из плена вырвался⁈

— Сам, отец, сам, — опускает разбитое лицо Заур. — Из вражьего гнезда в одиночку вырвался.

— Силен гигит! Силен! — гигант довольно цокает языком. — Мощный защитник клана растет! Но кто напал⁈ Кто посмел⁈ — тут же сурово спрашивает.

— Трубецкие, — дает ответ вернувшийся сын.

— Что? — вскидывает взлохмаченные брови глава. — Сочинские правители? Точно?

— Нашивки с их гербами были у напавших, отец. Они убили моих гигитов и взяли меня в плен. Дамей, Нахар, Ресмаг…все мертвы.

Даур в гневе сжимает мощные кулаки.

— Ну Трубецкие! Ну бараны кастрированные! Ну шакалы! — от яростного главы отпрянули все домочадцы. — Надо предупредить Абухаба, чтобы смотрел в оба. Он сейчас в Сочи работает с Воскресенским. Но Трубецкие поплатятся, я тебе обещаю, сын!

— Отец, — поднимает лицо Заур. — Нападение русских открыло мне глаза. Я тоже хочу участвовать в делах клана. Разреши мне помогать Абухабу!

Растроганный гигант кладет лапищу ему на голову и треплет сына по волосам.

— Ай да молодец! Ай да герой! Смотрите, какой отважный гигит вырос! Не сердце, а горящий костер!

Горцы вокруг тут же улюлюкают и разряжаются новой очередью в облака. Эхо выстрелов уносится к снежным пикам. Глава прижимает сына к груди — тот ему как раза макушкой до плеча достает.

— Хорошо, гигит. Вскоре Абухаб покончит с Моржовыми, и ты ему будешь помогать.

Усадьба Соколовых расположена недалеко от центра города. Гордый дворянский дом, окруженный зеленым парком с вековыми деревьями. Я прибываю сюда ровно в полдень.

Пока ехал, листал на планшете электронные документы. Заур пробрался в кабинет отца и отправил мне всё, что нашел. Радмила отобрала самое полезное. Блондинка меня радует. Умница. Самому мне точно некогда заниматься бумажной работой.

Итак, среди прочего Заур отправил названия мест, связанных с наркотрафиком. Клан Фират плотно работает с Воскресенскими, и Даур на всякий случай собрал компромат на них. Теперь эти улики у меня в руках, хе.

Высокие кованые ворота раскрываются, моя «Чайку» проезжает внутрь, шурша покрышками по ухоженной гравийной дорожке. По бокам раскинулись клумбы с яркими цветами и резными скамьями для отдыха.

У крыльца ждет слуга. Он провожает меня внутрь дома. В главном зале с огромным камином в уютных креслах сидят два «сокола». Блистающий лысиной Яромир и сам глава рода Добромир. Старик с пышными белоснежными усами выглядит порядочно недовольным.

— Добро пожаловать, Михаил, — поднявшись, Яромир жмет мне руку. — Отец, позволь представить Михаила Романова, эксперта по оружию. Михаил, это Добромир Артемович Соколов, глава нашего рода.

— Здравствуйте, Добромир Артемович, — киваю.