Страница 4 из 91
До деревни доскакиваем за десять минут. И это еще долго. Вблизи посевных полей начинается настоящее раздолье ям, волей-неволей снижаю скорость. Пока ползем, выуживаю из памяти позорного потомка полезные сведения.
Что сказать? Мои правнуки обосра…кхм, не справились. Род Романовых полностью уничтожен, и тело, которое я занял — один из последних представителей. В детстве мама отправила парня к своим дальним родственникам, Лазаревым. И те вырастили его полным ничтожеством. Трусливым, забитым, злобным, лицемерным, и, самое главное, ничтожно слабым. Даже сильная кровь не спасла.
Добираемся до первых опрятных заборчиков деревни. За рядами домов раздаются крики и вопли. Один раз пальнул выстрел. Такие здесь производят огнестрелы, тоже чудо прогресса, как и этот байк.
— Мамочки! — вскрикивает за спиной Фрося. — Что там такое? Михаил Федо…
— Не шуми, — коротко бросаю, и девка послушно замолкает на полуслове, только испуганно прижимается к моей спине щекой.
Заруливаю за первые дома, чтобы с дороги не видно было. Дальше не еду, бросаю байк здесь.
Даю распоряжения Фросе:
— Сидишь тут тихо. За Варяга отвечаешь головой, — вытаскиваю грифенка из-под кофты и отдаю девушке. — Ждешь пока за тобой не придут свои. Поняла?
— Д-да, Михаил Фед-дорович, — шепчет девушка, вылупив глаза как совенок. Она к этому времени осталась почти без одежды. Часть тряпок осталось на той полянке, часть сорвало ветром во время быстрой езды. Вот и сидит сейчас на байке почти голая пышногрудая девица. Нет, в таком виде ее нельзя везти в центр деревни, пока не увижу, что там происходит.
Тихим стелящимся шагом я ухожу вдоль заборов. По пути в одном из дворах вижу забытый топорик рядом с поленницей. Не ленюсь дернуть щеколду калитки, подойти и одолжить находку. Двигаюсь дальше. Громкость криков и женского плача нарастает, вскоре показывается сам источник шума.
На деревенской площади припарковались черные джип и фургон. Это повозки вроде байка, только большие и четырехколесные. На дверях машин намалеваны бивни моржей. Видно, чей-то герб.
Мужчины в черной экипировке заводят в фургон молодых красивых женщин. Делается это грубо — девушкам заламывают руки, у кого-то разорвана одежда. У многих молодух заплаканные лица.
А что же мужчины деревни? Они сгрудились напротив машин с вилами и топорами наперевес, но ничего не делают. Некоторые мужики лежат на земле — побитые, с кровоточащими ранами. Остальные только сжимают вилы, но с места не двигаются, будто парализованные. Нет, это не магия. Всего лишь страх.
Всего вторженцев пять, у каждого за плечом длинный огнестрел или автомат. Один, похоже, самый главный, с насмешкой осматривает мужчин. Правая рука у него поднята, вокруг запястья крутится огненный вихрь. Это и сдерживает мужиков. Крестьянам ни за что не одолеть мага.
На мощеной плитке также сидит старик с фингалом. Уже получил за сопротивление.
— По какому праву⁈ — хрипит старик. — Я староста…вы не можете. Не трожь! — он пытается подняться, но у него явно сотрясение мозга. Пошатываясь, падает назад. — Мои внучки…не трожь, стервец!
Двух молодых девчонок как раз ведут к фургону. Одной не больше пятнадцати, совсем еще подросток. Вторая пышногрудая шатенка в самом соку.
— По праву сильного, — с ухмылкой говорит огневик. — Моржовым нужны женщины. Значит, Моржовы их получат. Это полюдье. Оброк.
Старик со слезами на глазах смотрит, как его младшую внучку запихивают в фургон, она изо всех сил кричит: «Деда! Деда!». Но ее просто заталкивают и тычут дулом автомата в зареванную мордашку, чтобы сидела смирно.
Это бесправие становится для меня последней каплей. Я сжимаю обеими руками топорик и направляю в него поток биокинетеческой энергии. Прорыв первого лимитера позволяет мне увеличить или «ускорить» кинетическую энергию любого предмета, а не только свою. Проще заряжать небольшие вещи. С топориком нужно время.
— Но мы не вашенские! — между тем рыдает дед. — Мы Лазоревых крестьяне! Лазоревых! У нас уже есть господин! Он не позволит! Он накажет вас!
— Накажет? — хохочет огневик, уперев руки в бока. — Ну давай пусть наказывает, — он демонстративно крутит головой. — Где же ваш господин?
— Он здесь! — с звучным криком я выхожу из тени сруба.
Все оборачиваются на меня — толпа мужиков, Моржовы, плененные девушки. А самое главное — огневик.
Без замаха я бросаю топорик, новых сил хватает с лихвой, и боевая часть вонзается прямиком в лобешник огневику. Череп пробивает насквозь. Голова мага просто взрывается как арбуз.
Ха, неплохо! Тут же отступаю и скрываюсь за деревянными халупами. Громыхают автоматы. Слишком запоздало мне вслед летят пули. Остолопы! Долго же вы целились!
Позади затопали ноги. Ага, всё же за мной побежали. Я немного боялся, что они откроют огонь по деревенским, но нет, как и предполагал, это не простой набег, а рейдерский захват деревни. Моржовы решили не только прибрать к рукам красивых девушек, но и как-нибудь потом пограбить будущие посевы. Иначе сразу бы всех мужчин перебили.
Пробежав метр, рыбкой сигаю в распахнутое окно дома. Всего один кульбит, и я внутри. Легкотня.
Прижимаюсь к бревнам стены, вслушиваюсь.
— Обычным топором! — гомонит один из вторженцев. — Взорвал черепную кость обычным деревенским топором! Из говняного железа! На расстоянии! Это точно маг! Без подкрепления нельзя его брать!
— Закрой рот! Если бы это был маг, засранец бы уже пульнул в нас чем-нибудь! Молнией или шаром Ярилы! — обрывает его главный. — Прочесать всё! Бить на поражение!
Я беззвучно усмехаюсь. Эх, забыли свои корни люди русские. Про богатырей былины до сих пор почитывают, а ведать не ведают, откуда же бралась силушка богатырская. Слом лимитера, ребят. Вот так всё просто. Но в случае с огневиком сработала не только моя силушка, конечно. Я настолько резко увеличил биокинетику топора, что им можно дробить камни.
Моржовы топают мимо. Эй, так не пойдет! Куда же вы! Я громко хлопаю ставней окна, и отскакиваю обратно от тут же разразившегося града пуль.
Подбегаю к распахнутой двери в прихожую. Хватаю тонкую ручку и наполняю ее зарядом биокинетики. Трачу энергии намного больше, чем на топорик, после чего закрываю дверь. Затем бегом в смежную комнату с окном, выходящим на другую узкую улицу. Дергаю ставни на себя и, оттолкнувшись, ныряю наружу. Толчок от земли, новый кульбит, и спустя два кувырка влетаю в закрытое окно избы напротив. Звон разбитого стекла глушат незатихающие выстрелы в прошлом доме.