Гавань

— На что ты смотрел? Ты что-нибудь слышал снаружи?

— Нет. Я просто смотрел, — сейчас его голос звучит почти неуверенно, и я понимаю почему, когда он продолжает: — Мне нравится, как она выглядит ночью. Новая Гавань. Мне просто нравится на нее смотреть.

Это трогает меня. Как сильно он любит это место. Для него это такой же дом, как и для меня. Я прижимаюсь поцелуем к его плечу и позволяю этому послужить моим ответом.

Несколько минут мы лежим в удовлетворенном молчании. Затем я спрашиваю без обиняков:

— Что ты подумал, когда я впервые начала приходить в твою комнату? Ты был удивлен?

— Да, — признает Джексон, сжимая мягкую плоть на задней поверхности моих бедер. — Я знал, что тот первый раз не был запланированным, и я думал, ты не шутила, когда сказала, что это не может повториться. Я уже тогда был без ума от тебя, но сказал себе, что придется довольствоваться одним разом.

Я поднимаю голову, чтобы увидеть его лицо.

— Тогда ты уже был без ума от меня?

— Конечно. Разве ты этого не знала?

— Нет, я этого не знала. Ты всегда казался таким грубым и злым. Если ты был заинтересован, почему не вел себя более мило?

— Я даже не уверен, что знаю, как быть милым. И что, черт возьми, я должен был делать? Признать, что я одержим дочерью-подростком тех людей, которые меня приютили?

— Мне было девятнадцать. Это не было бы чем-то неприличным. Если только не… Я имею в виду, если только я не нравилась тебе, когда…

Джексон фыркает с сухим смешком.

— Нет, я не испытывал к тебе вожделения, когда тебе было шестнадцать лет. Моника была мне небезразлична. Правда. Между нами никогда не было всепоглощающей страсти, но она кое-что значила для меня. Ну то есть, я заметил тебя. Кто бы этого не сделал? Ты великолепна, и ты всегда была такой умной, щедрой и… и свирепой. Но только после ее смерти для меня все стало ясно.

— О, — я думаю об этом. В смысле, пытаюсь понять всю нашу историю.

— Так что это просто должно было стать чем-то, о чем я унывал в одиночестве и ничего не предпринимал, пока ты не начала приходить в мою комнату, — он берет в охапку мои волосы, чтобы убрать их с моего лица. — Я ждал тебя. Каждую ночь. Даже зная, что ты будешь приходить не очень часто. Шанс всегда имелся. И это было для меня всем.

Джексон никогда не был склонен к откровенности, так что тот факт, что он говорит мне об этом, имеет значение. Большое значение. Я целую его в грудь. Затем приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в губы. Медленно и нежно.

— Я не хотела, чтобы это значило так много, — говорю я ему после того, как отстраняюсь. — Я хотела, чтобы это была просто физическая разрядка. Но все не сводилось к разрядке. Мне нужно это. Мне нужен ты, — я устраиваюсь поудобнее. — Я всегда буду нуждаться в тебе.

— Я тоже.

Я улыбаюсь и закрываю глаза. Джексон долго держит меня в объятиях, время от времени поглаживая мои волосы и тело.

Никто из нас не засыпает, и в конце концов он говорит другим тоном:

— Я тут подумал… — его голос снова звучит почти неуверенно.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Мне кажется довольно глупым, что ты каждую ночь прокрадываешься в мою комнату. Так что я подумал, может, мы могли бы просто… жить в одной комнате. Если ты хочешь. Ты могла бы переехать ко мне.

Мои глаза широко раскрываются.

— Только если ты хочешь, — поспешно продолжает Джексон, очевидно, неправильно истолковав выражение моего лица. — Или мы могли бы переехать в твою комнату, если ты так предпочтешь. На самом деле мне все равно. Просто это кажется практичным, если ты хочешь проводить со мной каждую ночь. И мы могли бы предоставить Мигелю и Кейт другую комнату. Они этого заслуживают. И они подхватят пневмонию, если зимой каждую ночь будут выходить на улицу, чтобы заняться сексом.

Я смеюсь над этим и обхватываю его подбородок одной рукой.

— Мы бы этого не хотели, не так ли?

— Определенно нет, — в его глазах появляется надежда. — Значит, ты подумаешь об этом? О переезде ко мне?

— Мне не нужно об этом думать. Я хочу это сделать. Я бы с удовольствием переехала к тебе.

— Мы можем занять твою комнату, если…

— Нет. Эта комната больше. Я перееду сюда к тебе, а Кейт и Мигель могут занять мою комнату.

Джексон крепче сжимает меня в объятиях, на мгновение стиснув почти до синяков. Но все, что он говорит, это:

— Хорошо.

— Может быть, этой осенью, после того как весь сбор урожая будет закончен, мы сможем поработать над переоборудованием пары хозяйственных построек, чтобы сделать больше спален. Поскольку путешествовать стало безопаснее, мы, вероятно, сможем найти больше строительных материалов. Таким образом, больше людей смогут иметь отдельные комнаты, и у нас будет место для большего количества людей.

Джексон кивает.

— Да. Да, я как раз размышлял об этом. Думаю, что сейчас мы, вероятно, в достаточно хорошей форме, чтобы сделать это.

— Это то, чего стоит ждать с нетерпением.

— Да, — соглашается он. — Так и есть.

Я целую его еще раз, а потом встаю, чтобы пописать, и задуваю свечу. На этот раз, когда мы устраиваемся, я действительно думаю, что мы заснем.

Но Джексон удивляет меня, выпаливая в темноту:

— Я люблю тебя, Фэйт.

Я замираю.

— Ты ведь знаешь это, верно? — добавляет он, обнимая меня одной рукой.

— Я уже начала подозревать, — я нахожу его лицо и целую.

Это слово так долго казалось запретным. Опасным. Слишком рискованным. Но сейчас мне даже не нужно колебаться.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я.

Продолжение следует…

1Хэм (Ham) — буквально означает «ветчина».

2Под календарным методом подразумевается то, что пара не занимается сексом в дни, когда женщина по своему менструальному циклу наиболее фертильна.