Страница 27 из 51
— Шлем.
Юсти выступила вперед и трепетно протянула требуемый предмет, склоняя выбритую налысо голову. Она и не думала прятать легкой улыбки, скользнувшую по ее губам. Женщина радовалась каждой возможности поддерживать доверенные ей части доспеха в исправности и святости.
Я подавил странное желание как-то отметить трудолюбие рабов. Подобное выглядело бы неуместно. Рабы и так знали, что их ценят, а братья посчитали бы меня слабаком. Не став накидывать на шлем псайкерский капюшон, я одним из первых покинул зал Облачения. Оставшиеся воины проводили меня молчаливыми взглядами.
Кроме экипажа на мостике уже находился магистр роты Шарр, Красный Брат Каху, капеллан Никора, апотекарий Тама, ротный чемпион Танэ и Нуритона — ударный командир Первой Косы и правая рука магистра.
«Белая пасть» и сопровождающие ее шесть кораблей уже закончили варп-прыжок и вышли в системе Благочестия. От точки Мандевиля до планеты оставалось около пяти часов хода на обычных двигателях.
Долгий переход сквозь Океан Душ я провел в медитациях и тренировках. Те из братьев, кто не спал, не беспокоили меня. Одновременно я был им благодарен и слегка зол на то, что подобным поведением они подчеркивали мою индивидуальность. Без наставника я оказался впервые и сполна прочувствовал, что же такое одиночество библиария.
— Наше появление вызвало переполох среди кораблей Имперского флота. Частоты забиты едва ли не паникой, но координаты орбитальной стоянки нам уже переслали, — доложил капитан Теко, подняв глаза от консолей оккулюса.
— Что они хотят? — спросил Бейл Шарр.
— Выяснить нашу цель и прояснить вопрос лояльности. Они нас не знают и нешуточно обеспокоены.
— Сохраняй молчание. Чем меньше мы увязнем в местных протоколах, тем быстрее сможем выявить угрозу.
Флот двигался вглубь системы. Попадающиеся по курсу суда-храмы Эклезиархии, корабли паломников, грузовые баржи, прогулочные лайнеры и фрегаты Имперского флота спешно разбегались в стороны, торопясь очистить нам дорогу. Кархародонов воспринимали как смертоносных хищников, по неизвестным причинам поднявшимся из мрачных глубин к обжитым мирам, и подобное отношение полностью нас устраивало.
Третья рота шла на войну, и нам только предстояло выяснить, насколько глубока скверна тиранидов. Если ксеносы еще не проникли в высшие эшелоны Экклезиархии, то никакой культ не сможет продержаться долго. Но Монисторум мог и отказать нам в содействии, или, хуже того, был уже заражен. Тогда Кархародон Астра ждали тяжелые испытания.
Подобные мысли текли сквозь мой разум, создавая периферийны шум и не отвлекая от происходящего. При желании я мог полностью очистить сознание и целиком сконцентрироваться на той или иной задаче. Пока в подобной практике не было нужды. Меня куда сильнее заботил тот факт, не подведу ли я роту в своей первой самостоятельной операции.
— Брат Борей, на секунду, — неожиданно произнес Шарр. Он еще не надел шлем, по его бледному лицу скользили зеленоватые тени от экранов мониторов. Следом за капитаном я проследовал на задний край командирской платформы, куда едва достигал свет. — Большую часть перехода ты молчал. Тебя не посещали предзнаменования, касающиеся нашей миссии? Не было видений?
— Нас ждет что-то важное. Что-то такое, что в той или иной степени определит будущее ордена, — я действительно ощущал, что на Благочестии мы столкнемся с судьбоносными испытаниями. Кархародоны часто принимали участия в серьезных конфликтах, но нынешний казался мне чем-то особенным. Не потому, что я первый раз участвовал в нем в качестве библиария, а потому, что нас ожидала некая развязка, перекресток, если так можно выразиться. Наше будущее замерло на весах. Развилка покажет, куда дальше мы двинемся, фатум что-то приготовил для нас. Подобное касалось не только ордена, но и меня лично. Я мог получить на данной планете некую возможность, шанс на что-то, что пока не открылось. О последнем факте я умолчал, не желая, чтобы обо мне подумали, как о слишком болтливом воине. Но в душе я уже уверовал, что Рангу обратил к нам свой взор и Благочестие может стать благословением для всех нас. Или не стать — если мы упустим мимолетные дары Судьбы.
Мастер учил меня не пропускать подобные вспышки предвиденья. Так что я сосредоточился, настраиваясь ловить и осознавать каждый миг пребывания на планете. Возможности — а я прекрасно понимал, что они обязательно появятся — имеют свойство быстро пропадать, если их не замечать.
Капитан некоторое время молчал. Когда он заговорил вновь, его голос звучал чуть менее властно.
— Похоже, я слишком привык к акцентированным наставлением Те Кахуранги. Он давал практические советы, а не туманные пророчества. Уверен, ты чувствуешь то же самое. Нам обоим следует привыкнуть к новому положению дел.
— Согласен, капитан Шарр. Я здесь, чтобы помогать роте. Если у меня появятся новости, я незамедлительно поделюсь ими с вами.
— Хорошо, — Первый Жнец раздвинул узкие губы, позволяя скудному свету обозначить треугольные зубы. — Ты не хуже меня знаешь, как важна данная миссия. От нашего желания как можно скорее искоренить культ зависит само существование ордена. Мы обязаны уничтожить патриарха, магоса и вожаков-гибридов. Каждый час здесь означает лишний час сражения для магистра Тибероса и всего ордена. Каждый наш лишний вздох — новая смерть братьев во Тьме.
— Первый Жнец, я с вами до конца. Мы не подведем ни Алого Потока, ни Бледного Кочевника, — я понимал, что хочет услышать капитан и сказал то, что он ждал.
Мы вернулись на середину мостика. Красный Брат Каху медленно развернулся и долго смотрел на меня. В терминаторских доспехах он казался настоящим исполином. Как и всегда, разум его бурлил яростью и жаждой крови. Меня он пока считал слабым звеном, но мысли свои озвучивать не стал. Фактически Красный Брат был прав — я действительно не сделал ничего такого, чтобы завоевать доверие роты. Эффективность библиария определяют дела и выигранные войны, а не всеобщее ожидание.
— Даже не вздумай читать мой разум, акуленок! — неожиданно прогремел Каху.
— Я не читал ваш разум, Красный Брат, это тапу! — скрывая злость, я склонил голову, демонстрируя, кто здесь вожак. Каху и его отделение терминаторов считались ушами и глазами Алого Потока, не мне спорить с прославленным ветераном. Все же я ощутил поднимающийся гнев и волевым усилием подавил его в зародыше. — Но ваш разум пылает, подобно горнилу. Я библиарий, и вижу огонь даже с закрытыми глазами.
Так все и было. Псайкерское зрение давало возможность более глубоко, можно сказать, фундаментально, осознавать реальность. Души и ауры воинов сияли различными оттенками, я мог фиксировать их сквозь стены и тем более, доспехи. У Каху преобладали красные и оранжевые цвета, являющиеся следствием ярости и внутреннего жара ветерана. Одновременно они весьма точно характеризовали его несдержанность, нетерпимость и жажду крови. Прочие кархародоны Третьей роты так же могли похвастаться подобным огнем души, особенно чемпион Танэ, но Каху превосходил всех, временами он напоминал мне раскаленное жерло вулкана. Бейл Шарр куда меньше фонтанировал в эфире своими жизненными силами и энергией. Аура его выглядела более закрытой, с отчетливыми стальными оттенками, свидетельствующими о воли и лидерских качествах. Он умел принимать сложные решения и сдерживать себя. Капеллан Никора выделялся пламенем праведной и несокрушимой веры, а у апотекария Тама имелись развитые зеленые тона, показывающие заботу о других и спасение чужих жизней через медицинские умения.
Астартес превосходили смертных во всем, в том числе и во внутренней силе. Потому и души наши сияли ярче, мощнее, подпитываемые совершенными телами и соответствующей мотивацией. Но один раз я увидел истинную мощь, в тот самый день, когда Те Кахуранги снял с себя защитный покров. По сравнению с ним все мы выглядели не более чем детьми.
— Через три часа высаживаемся на планете, — голос Шарру звучал совершенно бесстрастно, но Первый Жнец поддержал меня, это было очевидно. — Я хочу, чтобы Красные Братья приняли участие в нашей первой встрече с Экклезиархией.