Страница 9 из 62
Второй из этих двух значительных фигур является Блинки Палермо. Он проще своего коллеги и похож более на торговца средней руки. Широколиц, большой лоб с залысинами, густые кустистые брови и маленькие, очень хитрые глаза, черные, как две маслинки.
Как и Карбо, Палермо не мог лично принять участие в организации матча Клея с Листоном, хотя о нем он знал много интересного, поскольку был очевидцем и непосредственным участником всех переговоров, предшествующих этой встрече. В те февральские дни 1964 года Палермо не сидел в тюрьме. Хотя незадолго до матча он был осужден на 15 лет каторги, но его отпустили под залог довольно крупной суммы. Но все же на матче он присутствовать не мог, потому что находился под полицейским надзором, и ему было запрещено покидать Филадельфию. Так человек, деньги и идеи которого в значительной мере определяли результаты боя за звание чемпиона мира, сам вынужден был следить за этим боем в зале филадельфийского кинотеатра, где транслировалась прямая телевизионная передача из Майами-Бич. Еще за много лет до этого знаменитого боя Палермо был замешан в нескольких убийствах, а позже обвинялся в ограблении организатора боксерских матчей Джеки Леонарда, отказавшегося подчиниться гангстерам из Ай-Би-Си и найденного в своей квартире избитым и полумертвым.
В избиении Джеки Леонарда обвинялся четвертый из руководства синдиката — коммерсант из Лос-Анджелеса, букмекер-жулик Луис Том Драгма, который раньше несколько раз арестовывался за мошенничество.
Наконец, еще один, далеко не последний человек в иерархии Ай-Би-Си. Джозеф Сика — головорез, замешанный в многочисленных преступных делах и ограблениях, предприниматель в боксерских организациях в Лос-Анджелесе.
Невозможно рассказать обо всех членах Ай-Би-Си. Их очень много. Каждый из них по-своему любопытен, как любопытен посетителю кунсткамеры тот или иной экспонат. Мы познакомились с основными фигурами Ай-Би-Си и не будем тратить время на более мелких чиновников этого аппарата. Лучше приведем примеры деятельности гангстерского синдиката, именующего себя «Интернейшнл боксинг клаб».
Уже в 1956 году стало известно, что с 1951 года все профессиональные чемпионы мира во всех весовых категориях подписали контракт с Ай-Би-Си и с этого момента синдикат имеет решающее слово во всем, что относится к профессиональному боксу.
Исключением был лишь один боксер. Чемпион мира в полутяжелом весе 1950—1952 годов Джо Максим отверг все предложения вступить в контакт с этой организацией. До сих пор не ясно, что привело его к такому отважному решению, но так или иначе он единственный, кто сделал это. Правда, было еще несколько малоизвестных боксеров в весе «мухи» и «пера», встречи которых, как правило, не представляли особого интереса.
Практически все чемпионы мира и ведущие боксеры стали собственностью Ай-Би-Си. В этом контракте боксеры обязались со дня подписания его подчиняться только распоряжениям Ай-Би-Си. Только синдикат мог выбрать им соперника. Таким образом, все бои должны были проходить по сценарию и режиссуре Ай-Би-Си.
Взгляните на подписи этих договоров, и перед вами пройдет множество славных имен: Джо Луис, Эззард Чарлз, Джо Уолкотт, Рокки Марчиано, Сигер Рей Робинсон. Все они, как и многие другие, были в упряжке Ай-Би-Си. Никто из них не мог быть самостоятельным. Прежде всего из-за страха за свое будущее, иные — из-за страха за свою жизнь, и, кроме того, Ай-Би-Си предоставил им высокий аванс под будущие гонорары со встреч. Этими залогами Ай-Би-Си держал боксеров в страхе и практически исключил для каждого боксера даже попытки разорвать контракт. Размер долга каждого боксера достигал многих тысяч долларов, а господам из Ай-Би-Си только этого и надо было. Долги росли и возникали порой при странных обстоятельствах. Например, боксеру нужно вдруг заплатить большой штраф за нарушение правил дорожного движения, клуб одалживает ему деньги, и соответственно долг боксера клубу увеличивается. И боксер не знает, что это деятели из Ай-Би-Си сами организовали этот штраф на такую большую сумму. Таковы методы работы спортивных бизнесменов.
Чемпион мира в легком весе 1947—1951 годов Айк Уильямс в период своей боксерской карьеры, если верить бумагам и показаниям его менеджера, заработал около миллиона долларов. Когда же Уильямс давал свидетельские показания во время расследования и на суде, он сказал:
— Я работаю за сто долларов в неделю в одном универсальном магазине, но, к сожалению, занят там не регулярно, а лишь периодически.
Судьи были очень удивлены, и председатель спросил:
— Но как профессиональный боксер вы заработали почти миллион! Это показал нам ваш менеджер.
На лице Уильямса появились морщины усталости, и суд услышал:
— Если бы все было сделано честно, то я бы заработал этот миллион долларов. Но то, о чем заявил здесь Блинки Палермо, мой бывший менеджер, — чистейшей воды вымысел. Очень часто я вообще ничего от него не получал, а когда попытался стать самостоятельным, то в скором же времени должен был выбросить эту мысль из головы, ибо рисковал потерять возможность выступать на ринге. Даже тогда, когда я стал чемпионом мира. Я хотел бы заявить здесь, в зале суда, что синдикат может совершенно спокойно заставить каждого боксера голодать до тех пор, пока тот не запляшет под его дудку. Если бы я действительно заработал миллион долларов, то не должен был бы сейчас работать подсобным рабочим в универмаге, поскольку никогда я не транжирил денег — у меня осталось бы достаточно после того, как я покинул ринг!
После этого судья спросил, получал ли Айк Уильямс от Блинки Палермо предложение или приказ дать себя побить за деньги.
— Да, он пробовал это сделать четыре раза, — честно признался Уильямс. — Я должен был получить за эти заранее обговоренные поражения в общей сложности 180 тысяч долларов.
В том же зале суда и перед теми же судьями чемпион мира в среднем весе 1949—1951 годов прославленный Джек Ла Мотта признал:
— В 1947 году в контракте, подписанном мною, было указано, что я проиграю, или, лучше сказать, «отдам», матч с Билли Фоксом, за что получил заверения от синдиката, что три месяца спустя меня выставят на матч за звание чемпиона мира!
Подобных показаний было много. То, что творилось вокруг ринга, уже тогда не имело ничего общего с настоящим спортом.
Еще за несколько лет до начала работы комиссии сенатора Кефовера разразился первый скандал с Ай-Би-Си. Клуб в то время процветал, ни один матч практически не обходился без синдиката, вернее, без его вмешательства. Оборот синдиката давно уже превысил рубеж 100 миллионов долларов. И вдруг Верховная прокуратура Вашингтона обвинила президента клуба Джима Норриса в нарушении так называемого антитрестовского закона. По поручению прокуратуры судья Рейн объявил, что Ай-Би-Си нужно считать монополией, которая подлежит ликвидации в течение месяца.
Мотивировка постановления Верховной прокуратуры была следующей: «Противозаконным является такое положение, когда одна группа устраивает представления по всей стране, а у другого свободного предпринимателя нет возможности выступить в качестве конкурента».
Президент Ай-Би-Си Джим Норрис воспринял это решение не очень серьезно и сообщил в ответном письме, сколько ему задолжали менеджеры, которым он якобы мешал проворачивать их дела. Это произвело сенсацию в первую очередь потому, что в этом списке должников значилось имя и того человека, по чьей инициативе против Ай-Би-Си было выдвинуто обвинение. Его звали Кас д'Амато. Он был менеджером тяжеловеса Флойда Паттерсона, а на самом деле марионеткой другого концерна, который намеревался погреть руки на выступлениях Паттерсона.
Но тем не менее судебное решение поставило Норриса в сложное положение. И в это время на боксерском рынке появилась новая фирма — «Розенсон — Энтерпрайз». Ее шеф, почтенный мистер Билл Розенсон, заявил, что уж он-то наведет наконец порядок в «деградировавшем бизнесе бокса». «Свадебным генералом» фирмы стал экс-чемпион мира Джек Дэмпси, который позже признался, что ему за эту «работу» платили 500 долларов в неделю, не считая командировочных. Фирма пригласила из Европы популярного боксера — шведа Ингемара Юханссона, не успевшего еще попасть в сети американских дельцов. Однако ему разъяснили, что успеха в США он может добиться только с помощью американского менеджера, в качестве которого подсунули некоего Гарри Давыдова. Контракт с подписями Юханссона и Давыдова гарантировал последнему 10 процентов от сбора в течение ближайших 5 лет.