Страница 5 из 97
Не откладывая в долгий ящик столь аппетитный завтрак, выбрался из-под теплого укрытия. Накинул на плечи халат, аккуратно висящий на плечиках стула. Взял небольшой половник и аккуратно налил в серебряную тарелку, одиноко стоящую рядом с супницей. Увы, но насладиться бульоном не дали. В комнату вошел пожилой камердинер — Никифор, услужливо подсказала сдвоенная память. Он остановился, держа в руках чистое полотенце.
— Ваше Высочество, вы уже встали? — удивился он.
Видимо это было необычно. Крайне. Брови на мгновение взлетели вверх, показав крайнюю степень удивления. При этом он не забыл поклониться.
— Как видишь, Никифор, — улыбаюсь как можно дружелюбней, — принеси лучше чего-нибудь существенней…
— Простите Ваше Высочество, что принести? — переспросил он, не поняв.
— Мяса неси.
— Конечно, сей же час, Ваше Высочество! — обрадовался он, намереваясь скрыться за створками полуоткрытых дверей.
— И… Никифор, — бросаю ему, он тут же остановился. — Не ставь на стол ничего хмельного. Хорошо?
— Как будет угодно Вашему Высочеству, — ответил камердинер.
Распрямившись, Никифор ушел, плотно прикрыв за собой дверь, оставив меня в одиночестве. Оно продлилось не долго, буквально через пять минут двери тихо отворились. В них вошли пара слуг, они как можно скорее и незаметней расставили на столике передо мной с десяток разнообразных блюд. Хорошо хоть порции были небольшие, иначе даже не знаю, как бы они это все донесли. Но услужливая память вновь дала о себе знать, намекая на то, что крепостные это и не люди вообще, и нечего на них обращать внимание…
«Ну, уж позвольте! Так дело не пойдет! — возражаю появившейся в голове мысли. — Могу допустить, что большинству людей просто-напросто требуется кабала для самой жизни. Они не понимают, что для них необходимо в этой жизни. Это ведь не причина, чтобы сгноить их, держа в черном теле, да и относиться к ним как к животным неправильно! Свои же — славяне».
Не успел закончить с первым блюдом, чудесно зажаренным зайцем, — а может и кроликом, если таковые уже появились, — как двери вновь открылись. В комнату вошел молодой парень, который мне был смутно знаком. И точно. Приглядевшись, я вспомнил, что уже видел его в своем сне.
— Алексей, как рад, что с тобой все в порядке! Ты даже себе не представляешь! — искренне сказал Василий, усаживаясь напротив меня и бесцеремонно начав есть принесенную мне еду.
«Спокойно! — командую себе, только бы не сорваться. — Блин, но все-таки неприятно ведь! Хоть разрешения спросил бы, что ли!»
Видно на моем лице слишком явно проступила злость и раздражение. Василий отложил зажаренную ножку барашка.
— Что-то случилось?- беспокойно спросил он.
— Нет, все в порядке,- уняв раздражение, пытаюсь улыбнуться, вот только улыбка, скорее всего, была больше похожа на оскал.
Да и лицо внезапно побледневшего Василия говорит о том, что все-таки часть эмоций вырвалась наружу.
— Не ко времени видать. Проведать тебя приходил, Лешка. Пойду я…
— Иди, коли хочешь, — не стал удерживать его, прекрасно понимая, что вполне могу не сдержаться и сказать что-нибудь лишнее.
— Сегодня после обеда ребята хотят веселье устроить, с медведями и цыганами. Тебя ждать? — спросил приятель прошлого Алексея.
Решение о том, что эти «ломти» мне вовсе не нужны. Они могут принести немало бед не только мне, но и еще неокрепшей Руси.
— Мне еще нездоровится, Василий, отдохните за меня тоже.
— Хорошо, выздоравливай скорее. Нам тебя не хватает, Алешка!
— Конечно, самому надоело валяться, — честно отвечаю ему.
— Тогда пойду, пожалуй?
— Иди.
Василий перед дверью оглянулся и быстро встряхнул головой, словно прогонял навязчивые мысли.
«Что-то увидел ведь,- подумал я, медленно жуя. — Значит, выбора нет. Если они так хорошо знали старого Алексея, то меня наверняка раскусят. Что ж, придется признать, что мысль отгородиться от них удачна. Мне нужны люди: преданные и верные соратники».
Оставшись один, наверное, не смог бы сдержать рвущийся крик отчаянья. Вот только в голове постоянно мелькали образы незнакомых людей. Этого хватило, чтобы заставить себя сражаться со слабостью.
Шли минуты, очередной пласт информации обрабатывается, а я завис над пропастью. Слава всем, что счастливые моменты прожитых лет разгоняют мрачные тучи суровой реальности. Внезапно в воспоминания детства влетают картинки чужого прошлого, с каждым мгновением становящиеся все ближе, родней!
Но от этого знания на душе остался горький осадок утраты чего-то важного, родного — единства с самим собой, которое является для каждого самым тайным и нужным в бренной жизни!