Поступь Империи. Первые шаги

В голове ударил молот, на мгновение меня дезориентируя. И тут же, не давая передышки, перед глазами на долю секунды вспыхивает Солнце, непроизвольно закрываю их, чувствуя как «проваливаюсь» куда то вниз.

…Пустая комната, в ней горит одинокая свеча. Дверь отворяется и заходит пара человек, среди которых я сам, второй же — Петр, мой государь и батюшка в одном лице. Он берет меня за локоть и ставит на колени, кладя локти на стоящую передо мной лавку. Сам же уходит в угол и берет стоящую в углу плошку с замоченными в студеной воде розгами.

— Ты будущий царь, сын!- ярился Петр, выхватывая первую розгу.- Так что же ты, собака, не учишься⁈ Ты же все мои начинания загадишь!

— Но батюшка, я не мог…- попытался возразить я, от чего царь еще больше взъярился.

— Не мог? Да ты видимо за дурака меня держишь⁈ Уже целый год прошел, а ты не только цифирь толком не знаешь, так еще и с дружками своими непотребствами занимаешься, и делать кроме этого ничего не желаешь!

— А сам то…

— Что⁈ — хлесткий удар по лицу, я падаю на пол, с разбитой губы по подбородку медленно стекает алая капля. — Молчать! Если и в следующий раз так будет, то прикажу тебе отречение от престола подписать!

Сказав это, Петр забрасывает плошку с розгами в угол и уходит из комнаты, оставляя меня наедине с самим собой. Я лежу на полу, слезы горечи и обиды застилают глаза, в голове дурман, все это смешивается с болью и унижением: «Меня, царевича и бить⁉». Пытаюсь подняться на колени, но нет, не получается, только лишь губы-оладьи еле-еле шевелятся, посылая тихим голосом проклятия в спину ушедшего самодержца…

«Вынырнул» я до неожиданности быстро, еще вижу спину Петра из воспоминаний, а уже через мгновение перед моим взором только входная дверь.

«Так-с, понятно, почему Петр так относился к своему нелюбимому сыну, все-таки ТАК учиться как он просто нельзя, — успел подумать я, мимолетом „вспоминая“ грандиозные попойки Алексея с дружками. Об учебе он знал лишь то, что она нужна его отцу, но никак не ему самому».

За дверью послышался знакомый голос Никифора Вяземского.

— Ваше Величество, Его Высочество справляется замечательно, зело примерен стал, постоянно с книжками сидит, все учит и учит… — нотки гордости за своего воспитанника слышались даже мне, сидящему вдалеке от разговора.

— Да ты никак насмехаться надо мной вздумал Никифор⁈ — изумился Петр.

— Как можно, Ваше Величество? Я никогда бы не сподобился обмануть вас, — смиренно ответил Вяземский.

— Что ж, ежели солгал мне, то спрошу по всей строгости, и отправлю в Азов, стены от татарвы защищать! Мне лжецы никоим образом не нужны,- напоследок сказал царь, толкая дверь в мой кабинет.

Увидев Петра, я тут же встал, и поклонился ему, припоминая слова приветствия.

— Доброго здравия тебе, батюшка, — сказал я царю в поклоне.

Петр недоверчиво посмотрел на меня, словно я замыслил какую-нибудь гадость.

— И тебе, сын, здравия побольше, а то расхворался ты сильно что-то, — сказал с прищуром государь.

Окинув взглядом комнату, Петр недоверчиво хмыкнул, садясь в кресло напротив стола, тут же начав забивать трубку табаком.

— Сашка говорил тебе, что я приеду знания твои проверять?- спросил меня царь, прикуривая от стоящей на столе свечи.

— Говорил. Месяца два тому назад.

— Хорошо, коли так. Что ж, сын, можно и начать спрашивать тебя? Али ты опять учудить чего готов?- с усмешкой спросил Петр.

— Смею надеяться, что не разочарую тебя, батюшка,- через силу улыбнулся я.

Мне пришлось задавить в себе зарождающийся страх перед царем, пришедший от остатков сознания прежнего Алексея во мне. Внимательно посмотрев на меня, Петр бросил задумчивый взгляд на карту, висящую на планшете, после чего взял лежащую на столе небольшую указку.

— Чудно,- хмыкнул государь.- А это что за доска висит?

Ткнув указкой на планшет, спросил Петр, разглядывая его с интересом.

— Эта доска названа планшетом, и нужна она для удобства рассмотрения карт и чертежей, батюшка,- ответил я ему вставая с места.- Вот, к примеру, здесь есть специальные держатели, два сверху и два снизу, а также по три держателя с боков, все они могут ездить по планшету, чтобы в случае нужды держать меньшую карту или чертеж, чем тот для которого он предназначен.

— Эк каково! И откуда же сие у тебя появилось сын?- удивленно посмотрел на меня царь, подошел к планшету, и начал горизонтально водить один из держателей.

— Сделали его московские мастера, батюшка.

— А задумка чья?

— Моя,- спокойно отвечаю.

— Удивительно и зело странно, но пока это оставим,- чуть нахмурившись, бросил Петр в пустоту.

Я же тем временем откинул висящую карту Азовского побережья обратно, открывая вид побережья для любого желающего.

— Вижу, интерес у тебя появился к делам нашим, похвально, но помимо него надо и понимать, что да как. Вот, к примеру, видишь вот этот мыс?- ткнув на северное побережье Азовского моря, много западнее самого Азова.- Почему ты думаешь, там до сих пор нет нашей крепости?

— Как это почему?- удивился я вопросу.- Ее строительство обойдется России явно не в один грош, да и татары не позволят ее построить, набеги они устраивают с завидной регулярностью.

— Хм, действительно, есть такое,- согласился Петр, дергая левую мочку уха.- Но на самом деле там другая причина, впрочем, о ней, возможно, мы поговорим с тобой много позднее, если за ум возьмешься…

«Прохладные отношения у Петра с сынишкой-то были, даже жалко парня, и ведь не скажешь, что глупый был, ни в коем случае. Просто отец тиран, вот и весь сказ… — грустно подумал я, повернув голову к карте».

— Видно ума у тебя прибыло, сын, может, одумался, наконец. И это хорошо. Но кое-что все же мне интересно. Помнишь, что я тебе обещал последний раз? — спросил Петр раскуривая потухшую трубку.

— Конечно батюшка.

— Тогда вот тебе задачка. В двух капральствах по двадцать пять солдат, а в третьем тридцать пять, после боя в каждом капральстве убыло ровно пятая часть. Так сколько солдат осталось в трех капральствах? Ответствуй, — хитро прищурившись, приказал Петр, поглаживая себя по коленке.

«Детсад, етить его налево!- хмыкнул я.- Однако и чересчур умным быть не стоит, пусть государь видит, что я и рассуждать могу, да к тому же здраво!»