Страница 29 из 56
— Не проецируй свои страхи на нашу дочь, — начинаю я. — Если ты боишься поправиться от мороженого, это не значит, что нужно тем же самым запугивать Ксюшу.
— А что я такого сказала?
Она правда не понимает или хорошо притворяется? Даже мне, человеку, который в воспитании ни черта не разбирается, ясно, что нельзя говорить детям о лишнем весе. А если Ксюша после этого вообще есть не захочет? Или будет за свою фигуру переживать в восемь-то лет?
— Наша дочь ещё слишком юна для того, чтобы калории считать и о похудении думать.
— Основы правильного питания она должна знать.
— Да. И мороженое раз в неделю никак не противоречит здоровому питанию.
— Да что ты понимаешь? Для девочки главное — красивая внешность и фигура. Ты бы никогда на меня не посмотрел, будь я менее ухоженной. Что, разве не так?
— Я это обсуждать не собираюсь. Что ты хотела мне сказать?
— Нас разведут послезавтра. И я сразу же обращусь в суд, если ты не передумал.
— Я не передумал.
— Вов, давай по-хорошему, — она очень давно не называла меня сокращённым именем. — Мы всё сделаем постепенно. Я сообщу Ксюше о том, что она будет жить со мной. Дам ей время, чтобы привыкнуть к новому дому. Сначала она может оставаться у меня только на выходных, потом мы станем увеличивать количество дней — и в конце концов Ксюша окончательно переедет ко мне. И я понимаю твои волнения насчёт Макара. Но он хороший парень, я познакомлю с ним Ксюшу, объясню, что в моей жизни теперь есть другой мужчина.
— Ты сама этот план придумала или Макар помог?
Каролина реагирует слишком красноречиво: кривит губы, отводит взгляд и сжимает руки в кулаки. Ясно, значит, её любовничек постарался. Слишком складно всё звучит, на Каролину не похоже.
— Забудь. Я на это не согласен.
— Тогда жди судебного разбирательства! К тебе придут люди из органов опеки, начнут твой дом под лупой изучать, вопросами неудобными забросают. Тебе это надо? Всё равно Ксюша останется со мной, это ясно любому адекватному человеку.
— Хватит угрожать мне судом! — рявкаю на неё. — Если бы ты хотела забрать Ксюшу, то уже давно бы обратилась к адвокату.
Её слова попадают в цель. Я не хочу, чтобы в мою жизнь вмешивались посторонние, чтобы они решали, с кем лучше Ксюше. Своего я в итоге добьюсь, но сколько времени и сил будет на это убито — даже думать не хочу. И Ксюша… Она ведь обо всём узнает.
— Ты можешь навещать Ксюшу, когда пожелаешь, но жить она будет со мной.
Я уже несколько раз ей это говорил, но бесполезно. Каролина совсем мозги растеряла. Чтобы своего теннисиста порадовать, она готова ещё больше травмировать нашу дочь. В груди печёт от безысходности и тихой злости.
— Да что ж ты упрямый такой! — противно визжит Каролина. — Может, Ксюша вообще не твоя дочь! Почему ты так за неё уцепился?
Я оглушён. Ничего перед собой не вижу, в ушах звенит. Разжимаю кулаки, пытаюсь сделать вдох, но кислород словно острыми осколками наполнен. Больно. Во рту горчит, я переспрашиваю:
— Что ты сказала?
— Что слышал. Я не хотела этого говорить, но ты меня вынудил… Я не уверена, что Ксюша твоя дочь.
Ноги не держат. Я сажусь на что-то, тру пальцами виски. Мир трещит по швам, я наблюдаю, как моя Вселенная взрывается, и ничего не могу с этим поделать. Ксюша не моя дочь? Как это возможно? Она самый родной мне человек.
— Чья тогда она дочь? — спрашиваю глухо.
— Я не знаю! Я тогда встречалась с одним бедным музыкантом, влюбилась в него до одури, ничего вокруг не замечала. И на тебя мне было наплевать с твоими тупыми ухаживаниями и подарками. А потом… Дэн мне изменил. Я поклялась, что больше ни одному мужику не позволю об себя ноги вытирать. Тогда мы с тобой начали встречаться. В тебе сила чувствовалась, Вов, я знала, что ты многого достигнешь. И будешь любить меня. Это ведь главное для женщины… чтобы её любили. Заботились, принимали такой, какая ты есть, пылинки сдували. Всё это ты делал.
— Ближе к делу.
— Да не знаю я, Вов. И по УЗИ ничего не понятно было. Неделя всего прошла после близости с Дэном. А потом мы с тобой переспали. Я хотела сохранить это в тайне, но так даже лучше. Если Ксюша тебе не родная, то и суд не понадобится.
— Почему?
Я плохо соображаю. Не понимаю, о чём говорит Каролина. Ничего больше не понимаю.
— Ну как это? Ты ведь не будешь чужого ребёнка воспитывать. Это же естественно.
— Пошла вон отсюда, — цежу я сквозь зубы.
— Вов, сам подумай… Ну как можно полюбить неродного ребёнка? Сделай тест ДНК, и тогда наш конфликт сам собой разрешится. Если ты, конечно, не отец.
— Я должен второй раз повторять? Проваливай отсюда, да побыстрее! Иначе я тебя силой вытолкаю, допросишься.
— Хорошо, я уйду. Когда остынешь, сделай тест. Ты же всё равно не успокоишься, пока не узнаешь правду.
Я шагаю к Каролине, она смотрит на меня, испуганно вздрагивает и, кивнув, пятится на выход.
Отворачиваюсь. Делаю рваный вдох. Опускаюсь на корточки и обхватываю голову руками. Что дальше делать — не имею ни малейшего понятия. Внутри чёрная дыра образуется, и она поглощает все живые эмоции. Я ничего не чувствую.
Виктория
Я захожу к малышке в комнату и сажусь на кровать.
— А где папа? — расстроенно спрашивает она.
— Он сейчас занят. Ему позвонили по работе, — нелепо пытаюсь соврать я.
— А мама уехала?
— Да. Они не ссорились, если ты об этом переживаешь.
— Хорошо, — улыбается малышка. — А вы почитаете мне что-нибудь перед сном?
— Гарри Поттера?
— Не обязательно. Мне просто нравится ваш голос, он такой успокаивающий.
Я нахожу в интернете сказки Шарля Перро и начинаю читать. Получается с трудом. Интонации скачут, я то и дело запинаюсь, прочищаю горло и забываю, где остановилась. Ксюша вроде бы ничего не замечает. Спустя несколько минут её дыхание становится размеренным. Уснула.
Выхожу из детской, спускаюсь в гостиную. Елена Леонидовна уехала полчаса назад, а Владимир до сих пор не вернулся в дом. Я не решаюсь выйти на улицу и потревожить его. Не представляю, что он сейчас чувствует. Зачем Каролина об этом сказала? Даже если Владимир не родной отец Ксюши, разве это что-то меняет? Любовь исчезнет? Не верю.
Я наматываю шаги по дому, иногда выглядываю на улицу, но ничего там не вижу. Темень. Сна нет ни в одном глазу, хотя уже поздно. Сажусь на диван, обнимаю себя за плечи и жду, когда вернется Владимир. Хочу удостовериться, что с ним всё в порядке. Физически, конечно. Что там у него на душе творится — страшно подумать.
В час ночи я вздрагиваю, услышав шаги. Откидываю плед, поднимаюсь. Владимир безразлично смотрит на меня. Даже при тусклом освещении я замечаю, что он изменился. Скулы заострены, волосы немного взъерошены, а в глазах застыл жуткий холод.
— Владимир, как вы? Я волновалась...
— Иди спать, — говорит он сухо.
— Вас так долго не было...
— А впрочем — как хочешь, — бросает он и поднимается по лестнице. Не думаю ни о чём, просто иду следом.
Владимир заходит в свой кабинет, достаёт бутылку из мини-бара, наливает в стакан янтарный напиток. Залпом опрокидывает в себя содержимое и даже не морщится. Выглядит он кошмарно. Всего за пару часов Громов из живого эмоционального человека превратился в некое подобие робота. Пустой взгляд, безразличие на лице, севший голос.
— Я случайно услышала часть вашего разговора с Викторией.
— И что ты об этом думаешь? — я не слышу заинтересованности в его тоне, это. Владимир выпивает ещё немного спиртного. Ни единый мускул не вздрагивает на его лице.
— Ничего не думаю. Это ведь не имеет никакого значения.
— Возможно, — садится он в кресло и прикрывает ладонью глаза. — В любом случае тебя это не касается. Ты за Ксюшей должна следить, а не за мной.
— Я не слежу, Владимир!
— Конечно, это просто совпадение. Ты случайно оказалась на улице, когда мы с Каролиной разговаривали про Ксюшу, — издевательским тоном произносит он. В глазах по-прежнему ничего, ни одной эмоциональной вспышки, ни злости, ни раздражения. Меня в дрожь бросает.