Измена. Право на счастье

– Измена, – Дамир вопросительно изогнул бровь и посмотрел на меня, как на дурочку.

– Он изменил? Я сейчас скажу банальные вещи, и это скорее факт, чем комплимент, не обижайся, но у тебя красивые серо-голубые глаза, губки бантиком, мягкие черты лица, формы вообще идеальные, где надо есть за что подержаться, и без излишков. Ты очень красивая женщина. Уверен, и хозяйка идеальная. Любишь готовить, что не может не радовать, не сидишь на диетах. Находка. Не понимаю.

– Если бы я сама знала. Он просто не любил. Почему позвал замуж, не знаю. Но я была домашней девочкой, неприметной, парни ко мне не подходили. Все вышло случайно, он позвал, я согласилась. Правда поступила подло, когда сказала «да».

На последних словах запинаюсь, потому что не знаю, как правильно ему все рассказать. Хасанов не торопит, чувствует, как мне сложно.

– Младшая сестра хотела быть с ним, но она влюблялась каждую неделю в нового парня. Кирилл уверял, что их ничего не связывает и не связывало никогда. Я в тот день сказала, что замуж выхожу. Был жуткий скандал, ушла из дома и так началась моя взрослая жизнь.

– Я так понимаю, сестра все же добилась своего? – киваю ему, потому что слезы начали душить.

Вздохнуть сложно, не то что хоть слово сказать. Меня словно сковало. Руки и ноги свело непонятной судорогой, и даже колики прошлись по пальцам, вызывая острое желание вскочить на ноги, дабы прогнать гадкое чувство. Мамочки, это ведь уже в прошлом, так почему больно, как в первый раз? Даже тогда не было так.

В руках непонятно откуда появилась бутылка с водой, но я не смогла ее обхватить. Пальцы не гнулись, стало очень страшно. Что со мной? Мужчина почувствовал мое состояние, и сам поднес горлышко к моим губам, заставляя сделать пару глотков. Жадно втянула воду, и, немного закашлявшись, все же почувствовала, как общее напряжение начало спадать.

– Тихо, все это в прошлом, – горячая ладонь поглаживала меня по спине, и судорога, сковавшая меня, отошла, отзываясь лишь легкими покалываниями. – Если не хочешь, потом продолжим. Не могу тебя так мучать.

– Нет, сейчас. Я хочу покончить с этим, – выхватив бутылку из его рук, сжала ее, как спасательный круг.

Мало ли, вдруг еще придется срочно пригубить. Да и руки чем-то заняты.

– Да, Карина добилась своего. Я в тот день узнала, что, наконец, забеременела. Шла домой окрыленная, думала устроить сюрприз, а сюрприз ждал меня, – не могу говорить без слез, они сами текут по щекам. – Завязалась ссора, меня толкнули, упала, сильно ударилась. Как итог, выкидыш. Прости, – утирая слезы одной рукой, пытаюсь восстановить дыхание, чтобы голос так не дрожал.

– Я не тороплю, малыш. Приходи в себя, – снова поглаживает меня, давая понять, что здесь, никуда не уйдет, и это придало силы.

Беру минутную паузу. Оказывается, это больно, говорить вслух о произошедшем. Слишком долго держала все в себе. Теперь каждое слово скручивает все внутри в тугой узел. Кажется, что еще пара фраз, и узел лопнет, а вместе с ним и я. Только теплые руки не дают этому случится.

– Кирилл обвинил меня, что я потеряла ребенка. Это было страшно. Врач выставил его из клиники за то, что он устроил скандал в клинике. Тогда же я встретила Леттку. Она вытащила меня из передряги, протянула руку помощи. В тот день, когда мы встретились, я хотела сбежать от проблем, просто почувствовать себя живой, а не выпотрошенной рыбой без души.

– А я устроил тебе качели, – не в упрек продолжил, но тут же остановился, дав мне закончить.

Не знаю сколько времени рассказывала ему все. Порог молчания преодолен, и я выложила все в мелочах. Пока рассказывала, он то рычал, как дикий зверь, то сжимал кулаки.

А когда дошло до сегодняшнего дня, вообще чуть с места не подорвался. Одно дело, когда он предполагал, а другое дело – услышал напрямую, да еще и с подробностью, как именно стул разлетелся на кусочки. Мне даже показалось, в глазах Дамира четко виднелось, как стул ломается о моего бывшего, ни один раз причем, и главное – совершенно случайно.

Когда с рассказом было покончено, Хасанов только сильнее прижал меня к себе, и я расплакалась, только уже от облегчения, и почему-то уверена, это мои последние слезы. Самое страшное позади. Он не оттолкнул.

– Они за все ответят, малыш. Но почему ты решила, что не сможешь иметь детей?

Сердце снова сжимается. Самый больной вопрос, но самый важный.

– У меня отрицательный резус крови. Организм может вступить в конфликт с малышом и тогда наступит выкидыш. Я не смогу такое пережить второй раз, Дамир. Это страшно. Ты представить не можешь, как это страшно, лежать в больнице и знать, что все, внутри пустота. Больше там никто не живет, а ты уже успела придумать имя, в какой цвет покрасишь стены в детской, какого цвета будет пеленальный столик, и так далее.

– Не думай о плохом. Тем более, у меня тоже отрицательный, – что?

Не верю собственным ушам, а Дамир, пользуясь моим замешательством, поднял лицо к своему и жадно поцеловал.

В жадных касаниях губ был коктейль из эмоций. Нежность, забота, желание защитить и забрать всю боль, что разрывает меня изнутри. Он делит ее со мной, старается забрать все себе. Горячие поцелуи сводят с ума, заставляя почувствовать себя счастливой, несмотря ни на что, и такой нужной.

Большие ладони пробираются под футболку, гладят нежную кожу, заставляя ее гореть от желания большего. Он дразнит, играет мной, моими чувствами, отвлекая от случившегося.

Я прижимаюсь к нему, зарываясь пальчиками в его волосы, вызывая утробный рык.

– Скажи, что только моя, – в перерывах между поцелуями рвано выдыхает, а я не могу найти в себе сил ответить.

Задыхаюсь от нахлынувшей нежности. Киваю, но ему мало. Даже останавливается, заставляя меня изнывать от желания.

– Твоя, только твоя.

– Умница, – подхватив на руки, несет в спальню.

Футболка исчезает с тела очень быстро, как и шорты. Остаюсь перед голодным мужчиной почти обнаженной телом, душа уже обнажена до предела. Стянув свою футболку через голову, накрывает собой и начинает дразнить легкими поцелуями.

Кожа покрывается мурашками. Комкаю пальцами шелковые простыни, так приятно холодящие кожу.

– Дамир, – хрипло выдыхаю имя мужчины, когда он начинает дразнить меня не только поцелуями вдоль шеи.

Ловкие пальцы рисуют узоры по телу, заставляя вздрагивать ни то от щекотки, ни то от обостренного желания. Не отвечает, только сильнее дразнит, заставляя извиваться на кровати. Чувствую себя сплошным оголенным нервом. Хочу отвечать на его поцелуи, сама поцеловать, но он не дает. Я вся в его власти, инициатива исходит только от него.

Понимаю, ему это нужно, чтобы успокоиться, сделать своей, но верю, так не будет всего. Ему нравится, как прохожусь коготками по широкой спине, как ласкаю кожу головы пальцами. Его рыки удовольствия – высшая награда для меня и откровение для самой себя.

Так у меня впервые. Так остро, так душевно, и так трепетно.

Когда губы Дамира в очередной раз начинают играть на моей шее, невольно поворачиваю голову в сторону и улавливаю затуманенным взглядом силуэт девочки в рамке на прикроватной тумбе. Той самой малышки, с которой он приходил в кафе.

Все сходит на нет, резко. Разом. Бегаю глазами по другим фотографиям, и на них он с пожилой парой, с молодой женщиной и все той же малышкой. Господи, что я творю?

– Нет, Дамир, нельзя. Остановись, – упираюсь в его грудь руками, и он нехотя возвышается надо мной на вытянутых руках.

Вы пытались остановить поезд, идущий на полном ходу? Нет? А вот я, похоже, только что это сделала. Слишком красноречивы грозовые глаза напротив.

– Мил, мне плевать на прошлое. Главное то, что ждет нас в будущем. Что не так? – так спокойно говорит, а меня снова рвет на части.

Что меня ждет? Роль любовницы? Я так не смогу. Где-то без мужа плачет эта женщина, пока он со мной, такой родной и заботливый. Как я могла поверить, что он свободен? Так обнимать может только тот, кто искренне любит. Но ведь и со мной он честен.