Страница 48 из 60
Шаги Ригана я не слышала, но была уверена, что он за моей спиной.
Быстро взбежала по ступенькам парадного входа, ощутила, как прошла через практически невидимый глазу магический барьер, установленный против незваных гостей, пнула туфлей дверь и вошла в круглый блестящий холл все того же дома, в котором как-то по утру пришла в себя.
Риган заговорил, когда я поднималась по ступенькам, достигнув уже середины лестницы.
— Завтра к десяти будь готова, — оповестил он.
— Готова к чему? — спросила я, останавливаясь, но не оборачиваясь.
— Мы улетаем, — заявил Риган.
Я сжала виски, на мгновение прикрывая глаза, а после выпалила:
— Ты можешь улетать куда угодно, хоть к дьяволу в гости, а я остаюсь здесь!
Я скорее ощутила, чем услышала его приближение. Оно было быстрым, резким, преисполненным силы и эмоций. Темных эмоций.
— Кто тебе сказал, что ты имеешь право что-то решать? — прошептал голос позади меня, надо мной, вокруг меня. — Все еще ждешь, надеешься, что за тобой придут твои…как ты их называешь? Коллеги? Соратники? Товарищи?
— Напарник, — процедила я сквозь зубы, ощущая, как на меня что-то давит. Что-то невидимое, что-то могущественное и неуловимое, недоступное ни одному из сенсорных чувств. Это было странное ощущение, как будто на меня давит сам воздух, который вдруг возжелал моей смерти и, уплотнившись, стиснул в объятиях так крепко, что разом заныли все мышцы и затрещали все кости. — За мной придет мой напарник.
- Ты еще не поняла? — зло расхохотался Риган, чье вторжение в мой разум я успела засечь, а вот остановить уже не смогла. — Ты будешь делать все, что я скажу — по доброй воле или нет. И никто не придет. Потому что…потому что некому приходить. Некому тебя спасать.
Я набрала полную грудь воздуха и медленно, ощущая, как туго натягиваются словно струны мышцы, развернулась, хотя в этот момент это было больно. Все было больно. Больно дышать, больно шевелиться, даже больно думать.
— Расскажи, — потребовала я и из глаз покатились слезы. Это был первый раз, когда я плакала за долгий момент.
Мы стояли друг напротив друга, глядя в глаза неотрывно и практически не моргая. В его стояла тьма. Настоящая. Не просто игра слов или света, или воображения. Тьма, которая стремилась делать больно. И делала. Мои глаза заливало слезами, которые прокладывая мокрые дорожки, стекали к подбородку.
Он подняла руку, смахнул одну из слезинок и, ухватив меня за подбородок, проговорил прямо в губы:
— Пообещай улететь со мной. Пообещай, что останешься со мной навсегда. Пообещай, что попытаешься принять меня. И все тебе расскажу. Все, что ты захочешь узнать.
— Обещаю, — практически беззвучно проговорила я и закричала от боли, будто сжигающей все изнутри.
Я кричала на пределе возможностей, на пределе легких, ощущая, как плавится каждая частичка моего тела. А потом я вспыхнула, так сильно и так ярко, как если бы меня облили бензином. И я горела, полыхая кроваво-алым огнем, огнем ярости, и ненависти, и страха, и боли, и всего того, что способно испытать сердце, оказавшись на той тонкой грани, переступив которую ты погружаешься в чистейшее безумие, из которого выхода уже не найти.
Что случилось дальше — я не знаю, кажется, мозг просто отключился. Но в какой-то момент пришло осознание — боли больше нет. И страха нет. И ярости. Ничего нет. Лишь пустота. И тишина.
— Тебе лучше? — прозвучал голос Ригана и лицо обдало порывом ветра, спровоцированного его движением.
Я поняла, что лежу на спине, на чем-то очень твердом и холодном. Открыла веки, проморгалась от бледно-серой мути и первое, что увидела — голые мужские ступни.
Проследовала глазами вверх и…
— Твою же мать, — голосом престарелого матроса, двадцать лет курившего “Ватру” без фильтра, выругалась я. — Ты бы оделся, а?
— Тебя что-то смущает? — словно невзначай поинтересовался Риган, упирая руки в боки. Голые боки!
— Твои обнаженные прелести меня смущают! — заорала я, отворачиваясь и отползая в сторону, потому что встать сил не было. Я словно пробежала пятьдесят километров без остановки. — Почему ты голый?!
— Ты так забавно возмущаешься, — продолжал радоваться непонятно чему Риган, но послушался, сдернул с ближайшего кресла большое полотенце и обвязал им бедра. — Напоминаешь маленького ворчливого котенка.
— Сам ты ворчливый, — на автомате огрызнулась я, обхватывая себя руками, чувствуя, что замерзаю. Но едва только стоило оторвать взгляд от волосатых лодыжек и посмотреть на себя, как я заорала еще громче, чем прежде: — А почему я голая?!
— Впервые вижу такого стеснительного суккуба, — хмыкнул Риган и швырнул мне халат, который на поверку оказался мужским и очень большим. Но я капризничать не стала и поспешила завернуться в теплую пушистую ткань. — Твоя жизнь — это секс с молодыми сильными мужчинами. Как ты умудрилась остаться такой стеснительной?
— Потому что в большинстве случаев мне удавалось этого избегать, — честно ответила я, поднимаясь, держась за ножку стола. — Почему я лежала на полу? И почему мы в гостиной? И что вообще произошло?
- Сколько вопросов, — покачал головой Риган и жестом предложил мне сесть в кресло перед разожжённым камином. Я вредничать не стала, а покорно прошлепала к креслу и буквально рухнула в объятия мягких подушек, протянув странно-холодные руки к огню, весело потрескивающему на парочке поленьев, наполняя помещение приятным древесным ароматом.
Взяв со столика бутылку из темного стекла, Риган наполнил рубиновой жидкостью пару пузатеньких бокалов и передал один мне, усаживаясь в соседнее кресло с наслаждением вытягивая длинные мускулистые ноги.
— Знаю, ты не любишь алкоголь, но тебе стоит выпить. Красное вино отлично восстанавливает силы, — и Риган последовал собственному совету.
Я осторожно пригубила вино. Сладковатое, чуть вязкое, достаточно густое.
— Вкусно, — оценила я.
— Рад, что тебе понравилось, — неожиданно тепло улыбнулся Риган и эта улыбка буквально осветила его лицо, смягчая жесткие властные черты и делая его похожим на… человека. Странно и непривычно было думать о нем в таком ключе.
— Хочешь узнать, что произошло? — спросил Риган и это был первый раз, когда он интересовался моими желаниями. На самом деле, никто раньше этого не делал.
— Хочу, — уверенно кивнула я.
— Ты вспыхнула, — глядя на огонь, ответил Риган. — Думаю, это стало результатом сильных эмоций. Удивительно, но это быстро случилось. И еще более удивительно, что неполноценный маг огня владеет таким уровнем силы.
— Сам ты неполноценный, — буркнула я, обидевшись.
— Я не в этом смысле, — снисходительно улыбнулся Риган и продолжил свою мысль: — Ты знаешь, что полукровки чаще всего получают способности только одного из родителей?
Я пожала плечами с самым равнодушным видом.
— Что-то такое я где-то слышала, но не придавала особого значения.
— А зря, — с многозначительным видом поднял он палец вверх. — В твоем случае, это очень важно.
— Почему? — нахмурилась я, все еще ощущая блуждающую по телу боль и слабость.
— Ну, вот смотри, — начал Риган, устраиваясь поудобнее с видом профессора, приготовившегося читать лекцию внимающим каждому его слову студентам. — В парах, принадлежащих к разным видам, дети наследуют способности того родителя, чьи гены с биологической точки зрения являются доминантными. Ты являешься одновременно и суккубом, и элементалем. Отсюда мы делаем вывод, что твоя мать была суккубом, а отец — магом огня. По идее, ты должна была родиться исключительно со способностями суккуба, потому как у них всегда рождаются только девочки, которые полностью наследуют особенности своих матерей. Но ты еще и владеешь магией огня, которая также является доминантной, что в комплексе нарушает всю сложившуюся систему!
— И что все это значит? — без особо интереса спросила я.
Риган, который буквально загорелся темой моих ближайших родственных связей, продолжил:
— Подобное твоему явление могло произойти только в одном случае — твой отец был настолько сильным магически, что сумел передать тебе свою магию огня, потеснив гены суккуба. У суккубов самой природой заложена функция создания идентичного самим себе потомства. Нужно быть очень могущественным, чтобы пересилить саму природу.