Страница 7 из 132
Меня привезли в одной сорочке, босиком протащили сначала по двору, потом — через вычурный пустой холл, далее по парадной лестнице на третий этаж, пока не втолкнули в небольшую комнату с плотно зашторенными окнами, освещенную единственной свечой. Тени плясали по стенам и потолку, пахло деревом и благовониями. Я лежал на мягком ковре и думал, что надо бы встать. Подвеска в моей руке стала быстро остывать.
Скрипело перо, и шелестела бумага: кто-то писал что-то и перелистывал страницы.
С трудом, но я поднялся. Встать бы не вышло — голова кружилась, комната плыла перед глазами. Но я смог хотя бы сесть.
За массивным дубовым столом сидела принцесса Шериада и, закусив губу, что-то сосредоточенно писала. На меня она не обращала ни малейшего внимания.
Я попытался вспомнить, как себя вести. Королевский протокол не указывал, что делать, если тебя по приказу подняли посреди ночи и притащили в комнату племянницы короля.
Конечно, это незаконно… Наверное. Лавиния могла бы подать жалобу в королевский суд, ее бы удовлетворили… Недели через две. У меня же прав не было никаких. Спутник — фактически чужая собственность. А слово принцессы, конечно, весомее слова графини.
— У тебя. Моя. Вещь, — не поднимая взгляда, раздельно произнесла Шериада, и меня снова пробрала дрожь от ее голоса. — Отдай.
Я попытался поклониться:
— Ваше Высочество…
Пламя свечи задрожало. Уверен, принцесса продолжала писать, а какая-то невидимая сила вдруг сдавила мне горло и подняла меня над полом. Я висел в воздухе, не в силах пошевелиться, и думал: ну, это точно сон. Этого не может быть.
Но следом пришла боль — такая, словно все мои внутренности разом скрутили, как прачка, отжимающая белье. Я слышал собственный хрип — сил не было даже кричать. Я задыхался.
Потом меня с размаху бросили обратно на пол.
Кое-как протолкнув в легкие воздух, я поднял голову. Принцесса скучающе смотрела на меня:
— Что, у магов здесь в порядке вещей пользоваться чужими артефактами?
Я вдруг почувствовал, что подвеска все еще у меня в руке. Она была совершенно холодной.
— Отдай, — повторила принцесса.
Я смотрел на нее, не в силах ответить и пошевелиться.
И все повторилось. Только на этот раз дольше — по крайней мере, так мне казалось.
Когда я вновь рухнул на пол, то не мог шевелиться от усталости.
Подвеска словно приклеилась к руке. Я в ужасе смотрел на нее сквозь слезы.
— Да отдай же ты ее, мальчишка! — Принцесса склонилась надо мной: — У меня нет сейчас настроения убивать. Ну же.
Я увидел, как она протянула руку, и прохрипел:
— Не… могу.
Ее глаза сверкнули золотом, а я испугался, что сейчас все повторится, и, собрав последние силы, сумел прошептать:
— Не надо.
Она услышала и нахмурилась:
— Так отдай, и я тебя отпущу.
Я попытался сбросить с руки подвеску — с каждой секундой силы ко мне возвращались, и это было странно.
Подвеска никак не отставала от моей ладони.
Помню, как сидел на ковре, тряс рукой, а Шериада склонилась надо мной в голубом шелковом халате, очень похожая на фарфоровую куклу. И смотрела на мою руку почти с ужасом.
— Но… ты же… Да нет, ты ею пользовался! — выдохнула она, садясь рядом. — Ты колдовал сегодня, я же чувствую!
Забыв про протокол, я уставился на нее, по-прежнему пытаясь избавиться от подвески.
— Да ладно! — наконец произнесла Шериада, вдоволь на меня насмотревшись. — Ты же… ты же не хочешь сказать, что у тебя это впервые?
К тому моменту мне настолько полегчало, что я вспомнил про манеры.
— Что, Ваше Высочество?
— Колдовство, конечно!
Я подумал, она шутит. Хотя после того, что произошло, какие шутки!
— Колдо… Ваше Высочество, я не понимаю.
«Я тоже», — было написано у нее на лице.
— Да нет. Не может быть! — пробормотала она. И потянулась ко мне.
Огромным усилием воли я заставил себя не отпрянуть. И невольно заметил: на ее руках были перчатки. Странно для домашнего костюма.
Тем временем она коснулась моего лба — легко, почти невесомо. И тут же отпрянула.
— Я не… — Ее голос снова изменился. Он больше не пугал, но и не очаровывал. Он звенел от вины, и мне даже стало ее на мгновение жаль. — Я… — снова выдохнула она. И покраснела. Я испугался, что ей станет плохо.
Но она уже отвернулась, а потом встала. Прошла к столу, зачем-то постучала по нему. Потом взяла пустой бокал, налила воды и, наклонившись, достала из ящика прозрачный флакон. Помню, как подумал: принцесса, наверное, тоже уважает— как говорил принц? — веселящие средства.
Она вылила пару капель из флакона в воду. Комната наполнилась свежим запахом мяты.
Подумав, принцесса добавила еще две капли. Потом, подойдя, наклонилась надо мной и протянула бокал:
— Пей.
— Ваше Высочество, мне нельзя, — выдавил я.
— Можно. И нужно. Это лекарство. Пей, — терпеливо повторила она. — Ну же, не бойся.
Ее голос в который раз поменялся: теперь он согревал и успокаивал, словно теплое одеяло. Я невольно расслабился и чуть не выронил бокал. Принцесса его придержала. И внимательно следила, как я пью — до дна.
Потом она выпрямилась, забрала бокал и подала мне руку. Просто, как будто между нами не было никакой разницы.
— Вставай.
Я поднялся, и она отвела меня к креслу для посетителей.
— Садись. Немного будет кружиться голова, но это скоро пройдет.
Кресло было таким удобным, что я, забывшись, закрыл глаза.
— Погоди спать. — В голосе принцессы мне послышалась улыбка. Я открыл глаза. Шериада действительно улыбалась. — Ты еще не выслушал мои извинения.
Она отошла к стене, остановилась перед таким же креслом и серьезно заговорила:
— Прости меня, пожалуйста. Мне в голову не могло прийти, что маг с такой мощной силой понятия не имеет… — Она поймала мой растерянный взгляд, коротко улыбнувшись. И вдруг поклонилась. Низко, как спутники кланяются королю.
«Что она от меня хочет?» — билось в голове.
Я протянул ей руку с подвеской. Украшение (или, как она сказала, артефакт) на этот раз скользнуло на пол совершенно легко. Мы оба проследили за тем, как оно катится по ковру.
Потом Шериада выпрямилась. Протянула руку — и подвеска взлетела к ней.
— Эта тебе не подойдет, — пробормотала принцесса. — Я вижу, ты к ней уже привязался. — Она посмотрела на меня и снова закусила губу. — Но нет, тебе нужна другая.