Исповедь демонолога

Глава 4

Как бы ни следили за собой аристократки, образ жизни дает о себе знать. Невоздержанность в пище, увлечение сладким, редкие прогулки на свежем воздухе.

Когда ты ложишься под утро и встаешь к обеду, от теней под глазами избавиться невероятно сложно. После пробуждения ты выпиваешь кофе и съедаешь два-три пирожных, на завтрак закусываешь тортом, и хорошо, если на обед у тебя из сладкого только желе или пудинг, потому что ужинать ты будешь в гостях, где радушный хозяин выставит все деликатесы, какие успел приготовить его повар. При этом весь день ты сидишь — пока пьешь чай с семьей, потом пока едешь в карете и после — когда болтаешь с подругами. Хорошо, если выдастся солнечный денек и ты решишь прокатиться верхом, — хоть какая-то разминка. Даже бал не даст необходимой нагрузки: придворные танцы несложны и не требуют выносливости. Однако не раз и не два я видел, как дамы и их кавалеры выдыхаются после третьего, а иногда и второго тура. Хотя, казалось бы, что проще медленных поворотов и плавных шагов под музыку? Но — образ жизни сказывается.

Даже тоненькие красавицы годам к сорока расплываются и обзаводятся несварением — как наша королева, например.

Шериада была стройной, если не сказать тощей, и в пять вечера умудрялась оставаться свежей, будто только проснулась. И, конечно, я понятия не имел, сколько ей лет. Она вела себя со спокойной уверенностью зрелого человека, а выглядела не старше своей кузины Элизабет. И просто жить без эпатажа не могла.

В столовой, когда я вошел, она… жонглировала яблоками — кажется, пятью. Я удивился настолько, что замер в дверях, и лакей чуть не опрокинул на меня поднос.

— Элвин, наконец-то!

Когда принцесса обернулась, яблоки не разлетелись по комнате, а аккуратно улеглись на блюдо. Шериада с сияющей улыбкой указала на кресло слева от себя:

— Присаживайся.

Я выдохнул и заставил себя улыбнуться:

— Благодарю, госпожа.

Этикет требовал от спутника ухаживать за госпожой, то есть отодвинуть для принцессы кресло, потом положить в ее тарелку те закуски, которые она больше всего любит, и наполнить ее бокал. Прошла уже неделя, а я понятия не имел, какие у нее предпочтения, так что пришлось угадывать по взгляду.

Откинувшись на спинку кресла, Шериада смотрела, как я это делаю, с таким видом, с каким учитель в школе отсчитывает время до конца экзамена.

— Ты закончил? — поинтересовалась она минуту спустя. — Может быть, сядешь?

Я улыбнулся, ставя перед ней полную тарелку по меньшей мере с десятью видами салатов. Может, взгляд принцессы метался по столу от раздражения, и я снова оплошал?

— Да, госпожа.

Пришлось забрать у удивленного дворецкого графин с лимонадом, чтобы налить его принцессе. Я только сейчас понял, что пустых бокалов на столе нет — только хрустальные стаканы с водой.

Они завибрировали — тонкий, пугающий звук. Лимонад булькнул и вскипел, и я чуть не выронил графин, но дворецкий вовремя забрал его у меня. Я испуганно посмотрел на принцессу.

— Сядь! — Голос Шериады заставил нас обоих подскочить. — Немедленно!

Она умела голосом не только очаровывать, но и пугать до смерти. В буквальном смысле — позже я увидел, как от одного ее звука люди умирали. Не помню, как я оказался в кресле, но в то же мгновение посуда перестала дрожать.

Принцесса выдохнула.

— Не стой между мной и ужином! — отчеканила она. — Никогда.

И принялась за еду. Клянусь, Лавиния уплетала свою любимую сырную запеканку с меньшим аппетитом!

Я старательно улыбнулся и осторожно взял стакан с водой. Пришлось сосредоточиться, чтобы руки не дрожали, и напомнить себе, что нужно оставаться спокойным. Это было странно: раньше со мной такого не случалось. Я ненавидел многое в жизни спутника, но чтобы бояться — нет, никогда. Не было в капризах очередной госпожи ничего, о чем я еще не знал или хотя бы мысленно не примерил на себя. Вдобавок даже у аристократов существовали рамки дозволенного.

От принцессы веяло безумием. «Ты не хочешь меня злить», — снова вспомнилось мне. Что же она сделает, когда разозлится? Слуги ее боятся…

Тем временем Шериада положила вилку на край тарелки. Я немедленно поставил стакан на стол и приготовился встать. Сейчас ей надоест эта игра, и она захочет, чтобы не слуги, а спутник ухаживал за ней: подавал ей блюда и подливал напитки. Вообще-то, это было в порядке вещей.

Принцесса поймала мой взгляд и улыбнулась. Теперь ее голос звучал нежно и без малейшего намека на недавнее раздражение.

— Элвин, прости. Я не должна была повышать на тебя голос. Прости, пожалуйста.

Улыбка дрожала у меня на губах. Чего она хочет? Зачем извиняется?

Все это напоминало незнакомый танец, в котором вел не я.

Не дожидаясь ответа, Шериада перевела взгляд на слуг.

— Алекс, пожалуйста, унесите вино. И оставьте нас.

Лакеи с поклоном развернулись к дверям. Ори бросил на меня взволнованный взгляд, и мне даже показалось, он попросит позволения остаться. Но, конечно, он ушел следом за остальными.

Только дворецкий, замешкавшись, спросил:

— Миледи, что прикажете подавать на десерт? Сейчас или позже?

— Подадите через полчаса, я вас позову. — Шериада нахмурилась: — Мой шоколад ведь уже привезли?

— Конечно, миледи.

— Вот и прекрасно. Подайте еще ягоды и… Ах да, дыни! На кухне должен появиться демон из низших… Этот, как его… — Она помолчала, потом вздохнула: — Не помню. От лорда Витрэ. Принесет пять дынь. Пять! Ровно. Если этот… нехороший… нечеловек снова скажет, что умеет считать только до четырех, потому что когтей у него всего четыре, передай, что я лично пришью ему по два пальца за каждую недостающую дыню.

Дворецкий выслушал все это не моргнув и глазом.

— Да, миледи.

«Дыни, — думал я. — Это что-то знакомое. Это фрукт? Или ягода? Кажется, она росла еще до Потопа… Я точно о ней читал».

Стоило Алексу закрыть за собой двери, Шериада встала. Я, конечно, поднялся следом.

— Сядь, — бросила принцесса, забирая мою пустую тарелку. Потом пристально взглянула — и пошла вокруг стола, наполняя ее салатами. Больше всего она положила ветчинных рулетиков с сыром — и я действительно их хотел. Но есть с госпожой — это… это как сидеть, пока она за тобой ухаживает.

И все же я сидел — ведь она приказала.

Шериада поставила передо мной тарелку:

— Ешь.

Я проголодался, это правда, но на тарелке одних закусок было больше, чем я обычно съедаю на ужин.

— Да, госпожа.