Исповедь демонолога

Глава 14

Первый месяц в Арлиссе остался в моей памяти как сплошная завеса книг, волшебных схем, постоянного голода и недосыпа. Каждый день был похож на предыдущий: учеба, магия, неудачи, редкая похвала от учителей и снова учеба. Я почти ни с кем не общался: у меня просто не было времени.

Глупо пересказывать весь месяц день за днем, поэтому я загляну сразу в конец четвертой недели, когда в Арлисс наведалась Шериада. И поскольку этот день такой же, как и остальные, — за исключением визита принцессы, конечно, — я расскажу о нем так, как если бы весь месяц в него уместился. В моей памяти все так и есть.

Пять утра. Я лег в два и проспал всего три часа. Сам я не могу проснуться даже с будильником, — есть у меня благодаря принцессе такой демонический артефакт. Не просто часы: он умеет принимать любую форму и воспроизводить любые звуки. Первое время я играл с ним, заставляя будить меня то голосом Шериады, то одной из моих первых хозяек, то маминым. Это легко — просто возьми браслет (в исходной форме артефакт выглядит именно так), прижми к виску, и он все считает из твоей памяти. Потом стало не до того, да и я умудрялся, не просыпаясь, выключать будильник и спать себе дальше.

Поэтому будит меня Ори. Согласился он на это осторожно: боялся, что спросонья я угощу его заклинанием. Говорил, что первый хозяин так и поступал. Верится с трудом: спросонья себя-то не помнишь… Хотя вбитые намертво схемы призыва низших демонов действительно иной раз встают перед глазами.

Так или иначе, Ори согласился, и будит он меня оригинально — варит тоник (он у Ори просто волшебно получается) и водит кружкой у меня перед носом. В тоник входит кое-что из альвийских трав, поэтому он и мертвого поднимет.

Пью я еще во сне, зато потом все волшебные травки дивно ударяют в голову, я вскакиваю, и Ори торопливо принимается меня раздевать, приговаривая при этом:

— Три минуты.

Или пять. Первое время было шесть, и это много. Значит, мастер Рэйвен ждет меня уже шесть минут, что совершенно недопустимо.

Заклинания не позволяют мастеру ворваться в общежитие, чтобы вытащить «сонную муху», как он меня называет по утрам, из постели самому. Щиты работают с тех пор, как в общежитие въехал Нил — не удивлюсь, если до этого особняк считался единолично принадлежащим мне.

Арлисские бытовые заклинания — вообще с выдумкой.

Чтобы окончательно проснуться и не считать по дороге углы, требуется холодная ванна. Ори ведет меня в купальню буквально за руку, потому что соображаю я по-прежнему плохо. В одном из бассейнов вода ледяная, и я ныряю в него с головой. Уверен, в половине случаев Ори меня толкает.

В Арлиссе безумная жара всегда — даже в такую рань, поэтому вылезаю я словно в парилку. Ори наскоро меня вытирает, а я в это время одеваюсь. Одежда для тренировки очень простая — мне хватает пары секунд, чтобы подготовиться.

Мастер Рэйвен ждет на крыльце теперь не десять минут, а всего пять, но все равно ворчит.

До спортивной площадки — не ближайшей, а самого большого комплекса в Арлиссе — мы бежим. С некоторых пор мастеру уже не требуется подстраиваться под мой темп. Я постоянно чувствую себя слабым и усталым, но организм привык к нагрузкам.

Жара обычно стоит невыносимая, и оба солнца Междумирья давно встали и палят так, словно хотят поджечь этот мир. Случается, что идет дождь — и тогда это, конечно, ливень. Один раз ветер дул с такой силой, что, я думал, не добегу и улечу с очередным порывом.

Погода в Междумирье склонна к крайностям, и предугадать ее невозможно. Вряд ли она подчиняется хоть каким-то правилам. Но при любой погоде пробежку никто не отменял.

— Ты становишься выносливее, — сказал мастер, искоса глядя на меня. Он способен говорить и бежать, а я еще нет.

Дорога знакомая, и я мог бы пройти ее даже с закрытыми глазами. Иногда мне очень хочется — думаю, придет время, и я научусь — спать на бегу.

Порой я с тоской вспоминаю жизнь спутника. Голод в ней был: требовалось держать фигуру. Зато я спал вволю! Лавиния до утра развлекается дома или у подруг, потом до вечера спит — и у нас, естественно, такой же график. Кому спутник нужен, если хозяйка отдыхает?

Студент в Арлиссе спит, только если у него легко получаются заклинания, и он достаточно силен, чтобы обеспечить себе защиту. Благодаря Шериаде я не боюсь за себя, а Ори уверяет, что печать на нем не моя, а госпожи. Что логично: я-то никого не заклинал. Потому что с магией у меня пока все не так благополучно.

Заклинания у меня не получаются.

Обычно Рэйвен решает, что пробежки до площадки мало, и я бегу еще пять километров по дорожке средней сложности, то есть на некрутой подъем. Взбираешься по ней, пот ручьем, глаза щиплет, задыхаешься, думаешь: вот-вот упаду и не встану.

Рэйвен невозмутимо ждет. Он уже принес оборудование: гири, гантели. Такая у нас разминка — раньше была полноценным занятием, а сейчас, как говорит мастер, мне это должно быть легко.

Мастер по-прежнему недоволен моими руками, и я подтягиваюсь раз двести, пока буквально в обморок не падаю от усталости.

— Норму не выполнишь — отсюда не уйдешь, — предупреждает Рэйвен. — Твои проблемы, если опоздаешь на занятие.

На площадке, несмотря на ранний час, довольно людно. Я неизменно вижу рядом Сэва — он словно специально крутит сальто на перекладине: «Смотри, какой я гибкий и сильный!»

Неподалеку крутится Хэв. Его брат посапывает рядом — альвы всегда вместе, и Хэв с Фэя глаз не спускает: боится, что убьют. Фэй даже не пытается тренироваться. Однажды я спросил почему, но Хэв грубо ответил, что это не мое дело, а Сэв потом объяснил:

— Целитель же! Он не может сознательно причинить другому человеку боль. Убийство вообще сведет его с ума. Так зачем ему оружие?

Это делает Фэя самым слабым звеном нашей команды.

Вторым в этом рейтинге иду, естественно, я.

Мои руки, несмотря на сетования мастера, все-таки становятся сильнее. Я уже совершенно не чувствую вес кинжала. И даже умею метать его в цель. За последнее надо сказать спасибо Сэву.

Во второй же вечер он подкараулил меня на спортивной площадке (я пообещал мастеру тренироваться по вечерам хотя бы час) и сначала просто смотрел, как я сражаюсь с мишенью. На следующий день принес корзину яблок, встал перед мишенью, положил яблоко на голову и предложил:

— Давай.

— Ты ума лишился⁈ — Я попытался уйти, но не смог пошевелиться.