Страница 104 из 132
— Сэв, пожалуйста, — перебила Адель. — Сейчас господин Нил Кавендиш сам нам все расскажет, не так ли? — Она улыбнулась мне, словно извинялась. Потом посмотрела на схему, и ее линии змеями поползли в обратную сторону, разрывая рисунок. А голос Адель снова зазвучал хрипло и низко — как в классе, когда она приказала: — Говори.
Вместо этого Нил обмяк и закатил глаза.
— Слабак, — вздохнул Сэв. — Элвин, может, пообедаем пока? Или у нашей прекрасной ведьмы есть способ взбодрить это недоразумение?
Я смотрел на схему, и меня снова душила ярость. Говорят, люди в гневе плохо себя контролируют. Если это так, то со мной наоборот: я отлично знаю, что делаю. Я злюсь — и в голове проясняется. Мир становится превосходно четким, кажется — закрой глаза, и все увидишь даже сквозь веки.
«Первое время щиты тебе не понадобятся, — вспомнил я слова Шериады. — Моя подвеска тебя подстрахует от большинства проклятий. Украсть ее невозможно. Поэтому давай сосредоточимся на схемах. У каждой есть центр — это сердце заклинания. Из него ведет линия — как из лабиринта — к краям. Это всегда одна линия, маг чертит схемы, не прерываясь. Оторвешь кисть от пола — и все, ты закончил. Теперь представь, что тебе нужно разрушить чужое колдовство. Быстро у тебя не получится: для сноровки нужен опыт. Однако, если есть время… Или ты стираешь собственную схему — просто иди за линией обратно к сердцу. Делай это мысленно, следи взглядом, черти в воздухе пальцем — как угодно. Не наступай на схему, или она может подействовать на тебя. Делай это на расстоянии, но не торопись. Поверь, это несложно».
Это и правда оказалось несложно — после тренировок с Шериадой, когда я пару вечеров убил на распутывание ее схем. Три шага: посмотреть на рисунок, мысленно схватить линию, словно это нить, и идти за ней до самого сердца, центра схемы.
— Элвин, что ты делаешь? — нервно спросила Адель, когда я нашел конец линии.
Ответить бы не получилось — схема хоть и была не такой сложной, как у Шериады, но все равно требовала внимания.
— Элвин? Бездна… Не-не-не, стой!
Но я уже дошел до центра — схема погасла и исчезла. Нил повалился на бок и задышал спокойнее.
— Слушай, ты и правда идиот! — выпалил Сэв. В его руке снова сверкнул кинжал. — Мы его для тебя связали — осталось только печать поставить, а ты!..
— Это мой дом. Моя спальня, — я очень старался говорить спокойно. — Вы здесь нежеланные гости. Пожалуйста, уходите.
Сэв потрясенно уставился на меня. Адель покачала головой:
— Элвин, я прошу прощения за то, что вторглась в твой дом без приглашения, — сказала она. — Ты прав, это чудовищно неправильно, и я… Мы с Сэвом сейчас же уйдем.
— Адель, ты чего? — ахнул тот. — Он сам даже с этим слабаком не справится! А потом нам с него печать снимать?
Но Адель уже подхватила его под руку и толкнула к двери.
— Ну и дура, — заявил Сэв. — И ты тоже, Элвин, дурак. Тебе, похоже, надо один раз нарваться, чтобы стать осторожнее.
Я не выдержал — и ледяной ветер снова пронесся по комнате. Косяк входной двери покрылся инеем.
— Да пожалуйста. — От ветра Сэв легко отмахнулся. — Сам потом приползешь молить о помощи.
На этом Адель толкнула его в портал, и оба исчезли.
Я наконец выдохнул и перевел взгляд на Нила. Он по-прежнему лежал на полу и был страшно бледен. Что-то еще меня в его облике смущало, но я не мог понять что.
Он вошел в мою спальню без приглашения. Он не приносил клятв. Даже такой слабый, больной, он был опасен — сегодняшнее утро меня кое-чему научило.
Чему меня научит сегодняшний полдень — так это носить в кармане мел. Я был еще не настолько опытный волшебник, чтобы без размышления вспороть свое запястье кинжалом и рисовать кровью. Ах да, еще требовалось вспомнить хотя бы одну запечатывающую схему. Шериада показывала мне их штук десять, и они даже чем-то различались, кроме рисунка…
Мел нашелся на столике рядом с креслом — наверное, Адель оставила. Я вдохнул поглубже и стал рисовать свою пентаграмму. Это оказалось куда сложнее, чем стирать чужую.
Когда получилось хоть что-то пристойное, я шагнул внутрь, держа наготове кинжал. Моя схема не должна была мне навредить, но все равно было страшно. Я также понимал, что Нил, возможно, притворяется.
Но он лежал очень уж тихо и дышал странно — через раз. Поколебавшись, я позвал:
— Ори?
— Да, господин. Позвольте спросить: двое ваших гостей ушли. Накрыть стол к обеду только для вас или они еще вернутся?
Я покачал головой:
— Не вернутся. Ори, принеси, пожалуйста, аптечку. Она… где-то здесь была вроде бы.
Следовало самому помнить, где и что лежит. Но у меня отродясь не было столько вещей — я просто не привык, что в них можно потеряться.
Аптечка нашлась в нижнем ящике прикроватной тумбочки: резная шкатулка с отделениями, которые Ори подписал для меня на языке Острова. Надписи Шериады никуда не годились, и в этом я еще позавчера убедился.
Положив передо мной — за пределами схемы — аптечку, Ори спросил:
— Господин, я вам еще нужен?
— Ори… он действительно был здесь до того, как пришли Адель с Сэвом?
— Да, господин.
— А ты?.. Он тебе ничего не сделал?
— Нет, господин, что вы, — улыбнулся он. — Я всего лишь слуга.
«Кому я нужен?» не было произнесено, но я понял. Действительно, по философии Нуклия Ори — человек и уже поэтому слаб. Он ни на что не претендует. Возможно, даже достанется как трофей победителю.
Теперь я ненавидел этот цветочно-конфетный мир с его сломанной моралью.
Поклонившись, Ори ушел накрывать на стол, а я выложил из аптечки пару флаконов. Один пах так резко, что напоминал нюхательную соль, которая одно время была в моде у наших дам. Второй, если верить надписи, был тоником.