Страница 32 из 73
— О как, ладно, пожалуй, для порядка его разбужу, — я всё же поднялся и нашарил рукой рацию.
Так, первый закон подлости: трубка оказалась разряжена. Я банально пропустил время запуска генераторов. Выбор невелик: или крутить «динамо», или топать ножками, и второй вариант гораздо быстрее по времени. Вот только одеваться…
— Ты куда? — в дверях появилась жена, придерживая живот рукой.
— Дойду до лазарета, там по-любому кто-то дежурит, — ответил я, натягивая куртку с капюшоном.
— А рация что? — подметила она. — Опять не зарядил?
— Ага, забегался что-то, — отмахнулся я. — Да тут идти два шага, я быстро.
— Спасибо тебе, Глеб, — вдруг произнесла она. — Я тут издеваюсь над тобой, как эта…
— Да ладно, — улыбнулся я. — Главное, что твоя крыша вернулась.
Я чмокнул Вику в нос и выскочил за дверь. Переобулся в ботинки у выхода на улицу, распахнул дверь и поёжился. Ливень хлестал такой, что даже зонтик вряд ли поможет — закон подлости номер два.
— Ну и приспичило же тебя родиться, — ухмыльнулся я и растянул над собой защитный купол, после чего поспешил к лазарету.
На смене обнаружилась Ирина Леонидовна, которую почему-то все называли просто — Леапольдовна. Бойкая такая женщина, но дело своё знает, не удивлюсь, если одной рукой роды примет, а второй гипс наложит и всё это одновременно. По сути, она руководила сестринским составом, плюс гоняла в хвост и в гриву учеников Щербакова.
Он, в свою очередь, относился к ней с большим уважением, и многие вещи доверял не глядя. Она прибыла к нам вместе с Челябинскими во время голодной зимы, и после этого Щербаков её больше не отдал.
— О, Глеб Николаич, ты чего посере́дь ночи? — спросила она и сама же ответила. — Никак опять рожаете?
— Да похоже на то, — усмехнулся я. — Посмотрите?
— Пошли, — без лишних вопросов та подхватила сумку, меня под руку, натянула плащ, и мы бодрой походкой двинули к нам домой.
Я прикрыл нас обоих от дождя, ну а дальше, как положено, переобулись, поднялись на два этажа вверх и застали стонущую от боли Вику в спальне. И тут началось.
Меня окончательно накрыло осознание происходящего, руки предательски дрогнули, сон окончательно слетел, а вместе с ним и здравый смысл.
Леапольдовна закружила вокруг жены, завалила её вопросами, ощупала, посмотрела и отправила меня за Щербаковым. Скорее всего, чтобы под ногами не мешался и не лез к ней с глупыми вопросами, например: «А это нормально? А так должно быть?»
Прикрыться от дождя я благополучно забыл, в подъезде переобуться тоже и замолотил в его дверь. Наверняка весь подъезд до кучи перебудил.
В отличие от меня, Виталий Александрович отреагировал спокойно, хоть и очень оперативно. Не прошло и минуты, как мы вдвоём шлёпали по грязи, но мне всё равно казалось, будто мы опаздываем.
Нет, успели вовремя.
Леапольдовна уже привела кого-то в помощь, они даже за носилками успели сбегать и сейчас перекладывали воющую Вику на них. Но дурдом на этом не закончился: я отобрал у Щербакова рацию и вызвал Толю, затем отобрал трубку дальней связи у него и поднял на уши Есенина в Челябинске.
В этот момент Вику пронесли мимо, и Толя за каким-то хреном решил справиться о её самочувствии. Леапольдовна остановилась, чтобы объяснить близкому другу обстоятельства, а вместе с ней зачем-то тормознули и санитары с носилками в руках. Секунд двадцать было слышно голос медсестры, а затем его перебил крик роженицы:
— Толя, бля, иди на хуй! Вытащите его из меня-а-а! Бля-а-а!!!
Рация выпала у меня из рук, сам я ломанулся в прихожую, но Вику уже вынесли в подъезд, откуда продолжали лететь её крики и радостное причитание Леапольдовны: «Кричи, доченька, давай, легче пойдёт…»
— Да чё они там так долго-то? — уже в тысячный раз подпрыгнул я со скамейки и взялся вышагивать в длинном коридоре.
— Да это ещё чего, — продолжал развлекать и заодно отвлекать меня Толя. — Помню, как-то у друга жена рожала, вот как у тебя, прямо посреди ночи приспичило…
— Ну не четыре же часа, Толь! — постучал я по циферблату на запястье.
— Ну ты зайди, поторопи, — с улыбкой кивнул он глазами в сторону палаты, из которой доносился отборный мат и стоны.
— Я чё, смертник? — усмехнулся я и снова уселся рядом с другом, правда, и в этот раз ненадолго, уже через несколько секунд подпрыгнул и заходил взад-вперёд.
— От тебя уже в глазах рябит, — отмахнулся Толя.
И тут на первом этаже грохнула входная дверь, зазвучали громкие голоса, а вскоре появилась делегация: Есенин, Батл, Кристина и Митяй.
— Так, я не понял, папаша, ты чё ещё трезвый⁈ — с порога заорал Баталин и бросился обниматься.
В руках уже початая бутылка коньяка, Митяй, походу, тоже заряженный, да и от Есенина запашок довольно свежий.
— Ну наконец-то, группа поддержки, — прогремел на весь коридор Толя и первым делом потянулся к бутылке. — Я уж его уговаривал приложиться, а он всё ни в какую.
— Плохо просил, — ухмыльнулась Кристина и перехватила выпивку.
— И ты туда же? — покачал я головой.
— Так, ну чё там, родила, нет? — перебил Константин.
— Да нет ещё, ждём вот, — отмахнулся я. — Чего они там делают только… Четыре часа уже?
— Понял? — ткнул пальцем в грудь Есенина тот. — Я всё ещё здесь Батя. А ну-ка, босс, иисюда.
— Чую, сейчас кто-то выхватит, — усмехнулась Кристина.
— Так, а ну, цыц, я здесь пока ещё Батя, — повторил тот и отобрал бутылку у Серёги, после чего протянул её мне: — Давай это, по дэхе, чтоб я не волновался.
Есенин состроил невинное лицо и пожал плечами, мол, я не при делах.
— Вы когда так нализаться успели? — снял у меня с языка вопрос Толя.
— По дороге, — отмахнулась Кристина. — Ну, Князь, тебя долго упрашивать, а⁈ Оставь бабье бабам, ноги в руки и брысь отсюда со всей этой гоп-компанией.
— А как же…
— Я присмотрю, как родит — позову, — пообещала та, и пальцами подтолкнула бутылку в моих руках под донышко.
Я ещё раз испуганно осмотрелся вокруг, резко выдохнул и сделал пару больших глотков. Помещение взорвалось шквалом криков и аплодисментов, видимо, в поддержку. А нервы тут же отпустило, будто кто-то невидимый решил отбросить в сторону поводья. И в этот самый момент из палаты раздался крик новой жизни, который подхватили все, кто её ожидал в коридоре лазарета, в том числе и я.