Страница 31 из 73
Первые сообщения были получены ночью из дальних дозорных рубежей: «В нашу сторону движется огромная масса людей». Силы мобилизовали мгновенно, и уже к утру в Тюмень прибыло почти две тысячи вооружённых бойцов. Никто не понимал, кто они такие, откуда и с какой целью направляются к нам. Но паника оказалась напрасной, однако всё же лучше перебдеть.
Это оказались переселенцы с Дальнего востока, точнее будет сказать — беженцы. Первый год они пережили точно так же, как и мы, выкапывая всё, что хоть как-то возможно употреблять в пищу. Попытки вырастить собственный урожай не принесли ровным счётом ничего и всему виной град.
Оказывается то, что мы посчитали за стихийное бедствие в прошлом июне у себя, в Сибири и дальше на восток уничтожило все надежды на выживание. Люди, что остались без защиты и попытались переждать ледяную бомбардировку в домах или под навесами попросту насмерть замёрзли. И случилось это мгновенно, потому как температура упала до такой степени, что железо превратилось в стекло.
Почва, которая и так не успевала полностью оттаять за короткое лето, окончательно превратилась в лёд. И как только появилась возможность снова показать нос на поверхности, люди, не сговариваясь, отправились на юг. Вот только там ситуация выглядела не лучше. И вдруг непонятно откуда взявшиеся слухи разнесли весть о вновь возрождённом Урале. Мол, там появился человек, которому удалось поднять цивилизацию с колен, и жизнь в тех краях бьёт ключом.
Слухи, как известно, распространяются с небывалой скоростью, и вот уже отдельные группы людей сбиваются в кучи по пути к спасению. В итоге, в направлении Тюмени образовалась орда, почти в пятьдесят тысяч человек. Чем они питались всё это время — одному богу известно. Хотя мы без лишних вопросов понимали, кто выступал в качестве пищи.
Кое-какой опыт в выживании у нас уже имелся, потому размышляли недолго. Людей, естественно, приняли, правда, разделили на три равные части и расселили по подконтрольным нам городам. Где в зимний период снова решили переходить на централизованное питание.
Зато теперь ушёл вопрос: «А кем нам заселять вновь осваиваемые земли?» В следующем году все эти люди отправятся дальше на запад, а пока им и здесь работа найдётся.
Весь сентябрь шла подготовка к зиме и на уровне кратно возросшего населения суеты лишь прибавилось. Одна заготовка топлива чего стоит.
Но в этом году мы были гораздо умнее, чем в прошлом. Опять же, сильно помог Есенин, который оказался хозяином похлеще меня, Петровича и Савельева, вместе взятых. Он отыскал старые схемы Челябинских угольных шахт и бросил все силы на их разработку. Так что теплом на зиму мы точно обеспечены, однако добыча и транспортировка требовали немалых усилий. Здесь и пригодились новоприбывшие.
В октябре ударили первые морозы, но мы уже были к ним готовы. Продукты в закромах, притом не только для людей, скотина тоже обеспечена пропитанием на весь холодный период. А за прошедшее лето поголовье удалось увеличить вдвое, и уже к Новому году планировали первый пробный забой.
Из дальних земель вернулись разведчики, которые принесли как хорошие, так и не очень, новости. К хорошим относились те, что множество городов по сей день остаются брошенными и бесхозными. В некоторых теплится жизнь, но до нашего уровня организации большинству из них пока далеко. Есть и те, где жизнь схожа с нашей, но их единицы. Ну а ложкой дёгтя оказались Хизмэи.
Культ Инай распространялся по земле со скоростью вируса, захватывая умы и сердца людей. Они присутствовали почти в каждом поселении, где-то даже в сотрудничестве с правителями. Если так пойдёт дальше, то лет через пять, никто и не вспомнит старого Бога, а власть Хизмэев достигнет уровня Римской церкви.
На данном этапе всё выглядело скромно, тихо и мирно, но мы уже столкнулись с тем, что всё это лишь видимая часть. Как передавали шпионы, которые всё ещё продолжали вести наблюдение за соседями: «Опий успешно продолжает применяться во время служб». Ничем хорошим в итоге это не закончится, но уж лучше пусть всё это происходит под нашим контролем.
Петровича давно амнистировали, буквально через три дня. Ещё около месяца он смотрел на меня волком, да и здоровался сквозь зубы, хотя вид всегда делал доброжелательный. Но в мае стало просто не до обид, и он погряз в работе по самые уши. Я оставил его при себе — нечего на отдалении всякую ерунду в голове крутить. Вместо него руководителем в Тюмень отправил Савельева.
В общем, жизнь шла своим чередом и, казалось, что всё наладилось. До определённого момента, конечно.
По всем законам, в особенности природы, жизнь приходит в этот мир, не спрашивая на то нашего разрешения. Вот и Вику приспичило рожать прямо посередине ночи. А если учитывать то, что лёг я всего час назад, то можно сказать, в самом её начале — ночи, в смысле.
Проснулся я от мерных пинков. Не сильных и обидных, таких, коими всегда любят будить военные, а, напротив, скорее, неуверенные, будто кто-то не хочет беспокоить, и вроде как всё это происходит случайно.
— Ты чего не спишь? — всё же решил поинтересоваться я.
В голове я уже предполагал очередную пробежку на кухню за яблоком или ещё какую очередную ерунду. Крышу у Вики рвало ого-го, и номера могли происходить такие, что даже пьяному человеку в голову никогда не придёт. Но в последний месяц всё успокоилось, а я, честно говоря, уже привык жить, как на вулкане и постоянно ожидал какого-нибудь подвоха. Вот и дождался.
— Я, кажется, рожаю, — произнесла она таким голосом, будто скучный, однообразный пейзаж за окном описывает.
— Тебе кажется, — буркнул я и снова плюхнулся лицом в подушку.
Нет, я не хладнокровный и далеко не безразличный, просто момент «Волки!» уже далеко позади. Раз пять я таким образом подрывался, даже близких оповещал, и мы вместе галопом пёрли с Викой в лазарет. Ну а там, как водится, выяснялось: «Ложные схватки, показалось, так бывает и всё в подобном духе».
Ещё раз восемь это происходило в более спокойном формате. Вызывали на дом Виталия Александровича, но даже он предпоследние два раза приходил не спеша, а последнюю консультацию вообще по радиосвязи провёл. Ну вот такая она у меня… правда, что Ши́за.
— Не, походу, точно рожаю, — снова таким же тоном в полной темноте, притом выдержав паузу, добавила она.
— Щербакова вызывать? — спросил я в подушку.
— Да неудобно уже как-то, — неуверенно ответила та, и это стало первым тревожным сигналом.