Страница 76 из 121
— К примеру? Подскажите мне, Кэвел.
— Я сделаю лучше — я покажу вам это место. — Я оставил их в кухне, пошел к сараю за ломом или киркой, но не нашел ничего. Потом мне попался ломик. Его достаточно. Взял его вместе с ведром, вошел в кухню, где Шеф и Харденджер ожидали меня, наполнил ведро водой в кухонной раковине и вместе с ожидавшими спустился в подвал.
Харденджер, по-видимому забывший о висящем покойнике, глухо спросил:
— Что, Кэвел? Собираетесь показать нам, как делаются угольные брикеты?
Неожиданно наверху в холле зазвенел телефон. Мы невольно переглянулись. Звонки к Макдональду могли оказаться интересными.
— Я отвечу, — сказал Харденджер и ушел. Мы услышали его голос, затем он позвал меня. Я стал подниматься по ступеням, чувствуя, что Шеф идет следом. Харденджер передал мне трубку:
— Вас. Не называет своего имени. Хочет говорить с вами лично. Я взял трубку:
— У телефона Кэвел.
— Итак, вы на свободе, а маленькая леди лгать не будет, — доносились до меня глухие угрожающие слова. — Прекратите, Кэвел. Посоветуйте Шефу прекратить, Кзвел. Если хотите видеть маленькую леди живой.
Эти новые синтетические телефонные трубки довольно твердые, иначе я сломал бы трубку в руке. Чуть-чуть, и сломал бы. Сердце замерло и вновь гулко забилось. Я старался сдержаться и старался быть спокойным. Сказал сдержанно:
— Что вы там, черт возьми, несете?
— Прелестная миссис Кэвел у меня. Она желает вам сказать кое-что.
После минутного молчания я услышал ее голос:
— Пьер? О, мой дорогой, извини меня... — Голос внезапно оборвался, послышался хрип, и наступила тишина. И снова угрожающий шепот:
— Прекратите, Кэвел. — И после звук опущенной трубки. Я тоже бросил трубку. Руки у меня дрожали, как у малярийного. Потрясение и страх превратили лицо в маску. Тут, видать, и грим сыграл свою роль. Словом, они ничего не заметили, только Шеф спросил:
— Кто это? — вполне нормальным тоном.
— Не знаю. — Я помолчал и сказал машинально:
— У них Мэри.
Рука Шефа уже взялась за дверную ручку, но сразу замерла. Лицо его окаменело. Харденджер пробормотал что-то непечатное и тоже окаменел. Они не просили меня повторить сказанное, ибо не сомневались ничуть в истине моего сообщения.
— Они требуют от нас прекращения расследования, — продолжал я деревянным голосом, — или они убьют ее. Она у них, это точно. Они, должно быть, сильно мучили ее.
— Как они узнали, что вы убежали? — почти с отчаянием спросил Харденджер. — Как могли даже предположить?
— Доктор Макдональд, вот как, — сказал я. — Он знал. Миссис Турпин сообщила ему, а убийца Макдональда узнал от него. — Бездумно смотрел я Шефу в лицо, с которого исчезла жизнерадостность и бодрость. Простите, если что случится с Мэри по моей вине. Из-за моей непростительной глупости и неосторожности.
— Что ты собираешься делать, мой мальчик? — спросил Шеф усталым и бесцветным голосом. — Знаешь, ведь они собираются убить твою жену.
Подобные типы всегда убивают.
— Зря теряем время, — оборвал я его. — Мне нужно всего две минуты, вот что. Надо удостовериться.
Я побежал в подвал, схватил ведро и выплеснул половину на дальнюю стену. Вода быстро сбегала на пол, не оставляя почти никаких следов на въевшейся многолетней угольной пыли.
Шеф и Харденджер безучастно наблюдали, как я выплеснул остатки воды на стену, где уголь раньше был навален высоко, до того как я его расшвырял. Вода вновь полилась в уголь, оставляя стену почти такой же, как и раньше. Но угольная пыль смылась, и обнажилась свежая кладка, сделанная буквально несколько недель назад. Харденджер пристально вгляделся в стену, затем бросил взгляд на меня и вновь глянул на свежую кладку.
— Виноват, Кэвел, — сказал он. — Вот почему уголь насыпан так высоко у стены. Хотели скрыть следы недавней работы.
Я не стал тратить время на пустые разговоры. Время стало единственным нашим преимуществом. Поэтому схватил молоток и ударил по верхнему ряду кладки — эта часть стены была сильно зацементирована. Этот взмах отразился во мне острой болью, будто кто всадил в меня шестидюймовый стилет под самое правое ребро. После этого я молча протянул молоток Харденджеру и бессильно опустился на перевернутое пустое ведро. Харденджер выбивал сразу по несколько блоков и, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, работал ловко, стремительно, со всей решимостью и мощью. Он атаковал стену, словно она была причиной всех существующих на земле зол. Вскоре первый ряд блоков кладки поддался, и через полминуты образовалась дыра около двух футов.
Харденджер остановился, поглядел на меня. Кряхтя, я поднялся и включил фонарик. И мы заглянули туда. Между фальшивой стеной и стеной подвала было пространство около двух футов, в нем различалось полузасыпанное щебнем и угольной пылью, втиснутое кое-как то, что когда-то называлось человеком.
Зверски искалеченные, но все же несомненные останки человека.
— Вы знаете, кто это, Кэвел? — мрачно, но спокойно спросил Харденджер.
— Знаю. Истон Дерри. Мой предшественник, начальник охраны Мортона.
— Истон Дерри? — в противоположность Харденджеру Шеф отлично владел собой. — Как ты определил? Лицо неузнаваемо.
— Да. Но на левой руке кольцо с голубым топазом. Истон всегда его носил. Это Истон Дерри.
— Что... что они сделали с ним?! — Шеф уставился на полуобнаженное тело. — Раздавили автомобилем? Или... или его растоптало дикое животное? С минуту он молчал, вглядывался в мертвое тело, затем выпрямился и обернулся ко мне. Старость и усталость отражались на нем как никогда.
Старые глаза застыли в ледяной холодной неподвижности. — Они такое с ним вытворяли. Замучили до смерти.
— Замучили до смерти, — повторил я.
— И ты знаешь, кто это сделал? — снова спросил Харденджер.
— Знаю. Знаю, кто это сделал.
Харденджер вытащил ордер на арест, ручку из внутреннего кармана и застыл в ожидании.
— Этого не потребуется, старший инспектор. Пока я не доберусь до него. На всякий случай: не выписывайте ордер на имя доктора Грегори.
Настоящий Грегори мертв.
Через восемь минут большой полицейский «ягуар» резко затормозил у дома Чессингема. В третий раз за последние сутки я поднялся по истертым ступеням и нажал на звонок. Шеф стоял за мной, Харденджер был в передвижной радиомашине, отдавал приказание полицейским дюжины графств выследить Грегори и его «фиатик», опознать, но пока не задерживать. Мы знали, что Грегори не убьет Мэри, пока не окажется в безвыходном положении. И все мы ухватились за эту слабую надежду для ее жизни.
— Мистер Кэвел! — воскликнула Стелла Чессингем совсем не так, как сегодня на рассвете. Глаза ее снова сияли и лицо было спокойно. — Как мило с вашей стороны! Я... я прошу прощения за сегодняшнее утро, мистер Кэвел.
Это правда, что мне сказала мама? Когда брата уводили сегодня утром...
— Совершенная правда, мисс Чессингем, — подтвердил я, стараясь улыбнуться, хотя лицо горело от стертого грима. Он стал бесполезен после визита к Макдональду. Я даже радовался, что не видел себя и свою улыбку.
Наши отношения за двенадцать часов в корне переменились.
— Искренне сожалею, но это было продиктовано необходимостью. Ваш брат будет сегодня вечером освобожден. Вы видели мою жену сегодня днем?
— Конечно. Это было так мило с ее стороны — прийти к нам. Не хотите ли вы и ваш... гм... друг повидаться с мамой? Ей будет приятно, уверена. Я отрицательно покачал головой.
— В котором часу моя жена ушла от вас?
— Кажется, около половины шестого. Только начало смеркаться и...
Что-нибудь с ней случилось? — закончила она шепотом.
— Она похищена убийцей, и ее держат заложницей.
— О нет! О, сэр Кэвел, нет, нет! — Она схватилась руками за горло. Это... это невозможно.
— Как она ушла отсюда?
— Похитили? Вашу жену похитили? — Она уставилась на меня округлившимися от страха глазами. — Почему, кто-то захотел...
— Ради бога, отвечайте! — не выдержал я. — Она села в такси, поехала автобусом... на чем?