Проклятие

– Отлично, – прошептала Серильда. – Сколько им нужно времени, чтобы нас найти? – Она помолчала, размышляя. – А могут ли они нас найти? Мы духи. Они все равно нас чуют?

– Нас, может, и нет, – сказал Злат. – Зато, уверен, они легко учуют этот нелепый наряд, который на тебе.

Серильда провела рукой по боку своего кожаного колета. Она напрочь забыла об охотничьем костюме.

– Тебе не нравится?

В ответ раздалось бурчание, и Серильда не поняла, как его истолковать.

– Знаешь, – сказал Злат, – было бы проще, если бы ты могла просто…

Серильда услышала щелчок пальцев.

Затем стало совсем тихо.

– Злат? – Она протянула руку, но пальцы наткнулись на пустоту, а потом на заднюю стенку шкафа.

Скрипнула дверь, и на Серильду пролился поток света. Она вскинула руку, защищая глаза.

– Пойдем, – позвал Злат и, схватив ее за руку, притянул к себе. – Как ты думаешь, ты могла бы попробовать?

– Да что попробовать-то? – спросила она, щурясь, когда глаза привыкли к лиловому свету. Приближались сумерки. – Сделать… как ты? – Она щелкнула пальцами, подражая Злату.

– В самую точку. Ты обязательно научишься, рано или поздно.

– Ты думаешь?

– Просто попробуй. Встретимся у ворот.

С этими словами он исчез.

Серильда нахмурилась.

– Воображала. – Но в ответ снова раздался вой, гораздо ближе, чем раньше. – Ну и ладно. Попытка не пытка.

Она крепко зажмурилась и как можно яснее представила себе сторожку над подъемным мостом. Потом подняла руку, щелкнула пальцами.

И стала ждать.

Что-то вокруг изменилось, Серильда была в этом уверена. Свет, просачивающийся сквозь ее веки, стал другим, более тусклым.

Она осторожно открыла сначала один глаз, потом другой.

Это точно была не сторожка. Вместо этого Серильда перенеслась в каморку, которая прежде была помещением для охраны, а теперь служила для хранения разного барахла и – судя по соломенным тюфякам на полу – для приюта некоторых призраков.

Серильда еще долго стояла молча, прислушивалась. Убедившись, что ни собак, ни человеческих шагов не слышно, она подошла к двери и, приоткрыв ее, выглянула в маленькую столовую с длинным узким столом и скамейками.

Вдруг с той стороны двери появилось чье-то лицо, в нескольких дюймах от ее собственного. Серильда взвизгнула и захлопнула дверь, отпрыгнув далеко назад.

И натолкнулась на кого-то – а ведь только что здесь точно никого не было. Чьи-то руки обхватили ее. Серильда открыла рот и набрала в грудь воздуха, чтобы закричать.

– Ш-ш-ш, это я!

Крик застрял у нее в горле.

Вырвавшись, она развернулась и увидела сияющего Злата.

– Извини, – примирительно сказал он. – Я не хотел тебя пугать.

С неистово колотящимся сердцем она показала на закрытую дверь.

– Там тоже был ты?

– Ага. Когда ты не появилась в сторожке, я подумал, что стоит проверить это место. Сторожка, караулка – их легко перепутать. Со мной тоже так было, когда я в самый первый раз сумел это проделать. Ну, лиха беда начало. И, во всяком случае, нас до сих пор не поймали.

Пытаясь отдышаться, Серильда снова прислушалась. Ей показалось, что она слышит какие-то голоса, но они звучали далеко и, возможно, доносились из дальнего двора.

Большого двора. Того, где сейчас собрались темные – те, что не принимали участия в поисках пропавшей невесты.

Где слуги заканчивают приготовления к праздничной ночи.

Где Серильду ждали дети.

Она сглотнула.

– Злат… Я думаю, что уже хватит. Он будет в ярости, а если он решит выместить злость на детях…

Она заглянула ему в лицо и увидела, как легкомысленная улыбка исчезла, сменившись тревогой.

– Он будет злиться не на тебя, а на меня. И не станет их за это наказывать.

– Надеюсь, но… я не могу знать наверняка. И ты тоже.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но помедлил.

– Когда он убил их, – продолжала Серильда, – это было сделано в наказание мне. Потому что я пыталась от него сбежать. И тогда вместо меня он забрал их.

Как только она произнесла эти слова, воспоминания о том ужасном утре вернулись, и глаза Серильды наполнились слезами. Сначала, узнав, что Охота забрала детей, она увидела в этом только угрозу и была уверена, что Эрлкинг вернет их домой, когда Серильда сдастся.

Но потом она увидела их тела…

– Это не твоя вина. – Злат обнял ее, прижал к груди. – Он чудовище. А ты не сделала ничего плохого.

Она всхлипнула, уткнувшись лицом в его рубашку.

– Может, и так, но все равно… теперь я несу за них ответственность. И если я разозлю его, то не представляю, что он сделает на этот раз.

Злат прижал ее к себе еще крепче и с досадой выдохнул.

– Проклятый кровожадный демон, вечно он все портит.

У Серильды вырвался сдавленный смешок.

– Хорошо. Если ты так волнуешься, я доставлю тебя обратно.

Кивнув, Серильда вытерла слезы.

– Хотела бы я бросить ему вызов, как ты, Злат. Но я не могу. Прости.

– Тебе совершенно не за что просить прощения. – Злат бережно взял в ладони ее лицо, провел большими пальцами по щекам, вытирая остатки слез.

– Я буду ему противостоять и бросать вызов за нас двоих.

Серильда улыбнулась сквозь слезы.

– Вот это настоящая романтическая клятва.

Злат так покраснел, что веснушки пропали, и на миг, всего на миг ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Закрыв глаза, она подалась к нему.

Но Злат вздохнул, до боли тоскливо. А потом поднял голову и поцеловал ее – в лоб. Так легко и нежно, что Серильда почти не почувствовала поцелуя.

– Ладно, – сказал он. – Пойдем, стребуем с него выкуп.

Глава 7

Серильда ощутила ароматы пира задолго до того, как они со Златом добрались до северной стороны замка. Музыканты выводили красивую, хотя и мрачную мелодию, эхом разносившуюся по залам. Звуки трепетных струн вальдзитера[1] почти полностью заглушали болтовню придворных. За то время, что Серильда провела в замке, она привыкла считать темных тихими и нелюдимыми. Они держались особняком, беседовали приглушенным шепотом и крались по залам замка, как безмолвные тени. Темные были вездесущи, но обычно Серильда видела лишь их неодобрительные взгляды и поджатые губы.

Поэтому ей всегда было странно наблюдать за тем, как они собираются на общие праздники. Эти праздники были не совсем такими, как в Мерхенфельде, – там народ распевал у костров скабрезные песни и устраивал шумные танцы на деревенской площади под музыку, такую зажигательную, что ноги сами пускались в пляс. Но даже темные, при всей их угрюмой сдержанности, обожали празднества, и можно было увидеть, как они прижимаются друг к другу в медленном танце или поднимают одну чашу вина за другой до самого рассвета.

– Подожди здесь, – сказал Злат, когда они с Серильдой подошли к большому открытому окну, выходившему в сад. Вскоре завеса, разделяющая их миры, растворится в угасающих лучах дневного света. Солнце уже опустилось за западную стену, длинная тень от нее упала на сад, даря освежающую прохладу после жаркого летнего дня. В это время года сад выглядел пышно. Густые травы так и норовили захватить мощеные дорожки.

С ее места Серильде было видно, как слуги выносят последние блюда для пира. Казалось, все столы, какие только нашлись в замке, вынесли сюда во двор, покрыли их расшитыми льняными скатертями и осветили высокими канделябрами.

От аромата лука и чеснока, молотых семян горчицы и розмарина у Серильды потекли слюнки. В середине каждого стола был красиво выложен свежеиспеченный хлеб, по аппетитным золотистым корочкам стекали капли масла. Одни плетеные булки были посыпаны маком и кунжутом, другие – соленым сыром, третьи – миндалем и фисташками. Вокруг хлеба красовались спелые плоды, сияющие, как драгоценные камни. Чего там только не было! Помидоры и спаржа, запеченные с маслом и травами. Нежные кабачки с начинкой из тонко нарезанной ветчины и золотистого изюма. Шкворчащие свиные колбаски на подушке из печеных персиков с сиропом. Жареные орешки и целые банки меда и варенья.

1

Вальдзитер – струнный щипковый инструмент, появившийся около 1900 года в Германии (здесь и далее – прим. пер.).