Флотская Юность

Я ходил в коротком шуршащем болоньевом плаще зеленого (бутылочного) цвета, расклешенных от колен брюках и остроносых туфлях. Плащи болонья, из капрона, обработанного акрилосодержащим полимерным составом, придающим ткани водоотталкивающие свойства, были тогда в большой моде. Их носили непременно с поднятым воротником и подпоясанным кушаком из той же болоньевой ткани, что делал и я. Так одевались герои Алена Делона во французских фильмах той поры. Достать болонью было сложно, плащи продавались только на барахолке.

Надо сказать, что «политическая оттепель», наступившая в стране в середине 1960-х годов, и приморское расположение нашего города привели к возникновению в нем рынка – «барахолки», где продавались привезенные моряками торгового флота из-за границы «шмотки»: нейлоновые рубашки, плащи -болонья, настоящие джинсы «Levi Strauss», «Wranler», женское нижнее белье, капроновые чулки без стрелки и безразмерные носки с «резинкой». Там же можно было приобрести фирменные пласты-«гиганты» для стереопроигрывателей и магнитофоны зарубежных фирм «Philips», «Grundig», «Sony».

Но, скажу честно, приобретать вещи на барахолке было очень дорого. Несмотря на это, новый пласт британской рок-группы из Ливерпуля «The Beatles» – «Битлов», под названием «Back in the U.S.S.R.» («Снова в СССР»), изданный в одной из скандинавских стран, наш друг Студент прокрутил нам почти сразу после появления пластинки в городе.

В конце марта произошла трагедия, потрясшая всю страну, да и весь мир. Погиб великий сын Земли, первый советский космонавт Юрий Гагарин вместе со своим инструктором, разбившись во время тренировочного полета на самолете МИГ-15 в небе над Владимирской областью. Из жизни ушел символ мировой космонавтики, отличный летчик и замечательный человек. Тысячи людей скорбели о погибших. Похоронили их в Кремлевской стене.

Как непредсказуема и скоротечна человеческая жизнь!

В те весенние дни я открыл для себя Эриха Марию Ремарка и его роман «Три товарища». На меня, на мое сознание роман произвел сильнейшее впечатление… Эта книга о дружбе, любви, о преданности, о хрупкости человеческой жизни потрясла меня. Мне кажется, «Три товарища» – самый красивый роман о любви, самый увлекательный роман о настоящей мужской дружбе, самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях, который я читал.

Любовь и трагедия на страницах романа шли рядом, и рядом же с героями постоянно были рюмка с ромом, бокал с вином, стакан с джином или целая батарея бутылок, и мне казалось, что пойти на танцы, перед этим выпив пару стаканов вина, вполне естественно. Нет, это не было слепым подражанием. Это был стиль поведения – свободный, раскрепощенный, в чем-то вызывающий, что свойственно молодости, подкрепленный и, что греха таить, оправдываемый для себя примерами из классики. Да, пили мы тогда много, но в основном вино, поэтому сильно пьяными не бывали.

Теплыми весенними вечерами, расположившись на скамейке во дворе, мы нашей дружной компанией, а ее составляли четыре неразлучных еще со школьной скамьи товарища: я, Студент, и два наших друга, из которых один здорово пел и играл на соло-гитаре, а второй ему подыгрывал на ритм-гитаре, под переборы гитарных струн, пуская по кругу бутылку вина, часто не одну, вели разговоры далеко за полночь, мечтая и строя планы…

Мы втроем, понятное дело, кроме Студента, задумали поступать в «Систему», твердо решив заниматься на подготовительных курсах и серьезно готовиться к вступительным экзаменам, но наступившее лето, а вместе с ним и пляжный сезон спутали наши планы.

С утра до вечера проводили мы на городском пляже, валяясь на горячем песке, купаясь, загорая и изредка перекидываясь в карты в «буру». Конечно, тогда я не знал и не мог предположить, что воспоминания об этом южном солнце, об этом горячем песке помогут мне в будущем, на Севере, преодолевать и пронизывающий ледяной ветер, и жгучий холод.

Пляж был полон, но когда наша орава, в припрыжку, мчалась к воде, народ шарахался в стороны и мы с возгласами и смехом прыгали в воду, поднимая тучи брызг.

…Жара стояла неимоверная. В такую жару особенно приятно было выпить холодной газированной воды с апельсиновым сиропом из автомата, стоящего здесь же на пляже, для чего бросить в щель автомата трехкопеечную монету, подставить стакан и ожидать пока он наполнится шипучей, искрящейся пузырьками газировкой.

Перед этим, стакан нужно было помыть, для чего опрокинутый вверх дном поставить в углубление автомата, нажать на него, после чего стакан омывался изнутри струйкой холодной воды. Несколько граненых стаканов всегда стояли в углублении автомата и, что характерно, не пропадали. При этом никакие хвори никого не одолевали, никто из нас не заболевал и никаких эпидемий не происходило.

…После пляжа наша компания любила заглянуть в чебуречную на Малаховом кургане, возвышающемся на Корабельной стороне над городом и морем, с вершины которого открывается великолепный вид на бухту и корабли.

Спускаемся по лестнице под землю. Летом, в глубокой штольне времен Первой обороны, где разместилась чебуречная, прохладно. Вкусные, горячие, с пылу с жару караимские чебуреки сами просятся в рот. Надо аккуратно взять горячий чебурек, осторожно надкусить его, выпить мясной сок, по сути бульон, а потом есть хрустящее тесто с мясной начинкой, запивая холодным пивом «Жигулевским». Вкуснотища!

Вечерами засиживались в кафе-кондитерской «Снежинка», стены которой украшала лепнина в форме снежных сосулек и белых снежинок выделявшихся на голубом фоне стен и создающих уютную и своеобразную атмосферу. Мороженое нескольких сортов с вареньем и шоколадом, эклеры, профитроли с кремом и вино отлично поднимали настроение.

В один из веселых и беззаботных летних дней решено было пойти в поход на Южный берег, пока у нас есть время до вступительных экзаменов и пока, как пошутил кто-то: «Нас не забрили в «Систему» окончательно».

Надо сказать, что летом мы часто ходили в походы не только на Южный Берег, но и в пещерные города. Особенно любили Мангуп-Кале. Сборы были недолгими. В рюкзак бросались КЛМН – известное каждому советскому туристу сокращение, обозначавшее «кружка, ложка, миска, нож», без которых в походе никуда, продукты, на ноги – китайские кеды «Два мяча» – прочные, удобные, и в путь…

Тропа, по которой проходил подъем на горный утес Мангуп-Кале, очень крутая. Ноги впереди идущего – прямо напротив твоего носа. Путь долгий. Одежда на спине очень быстро промокала насквозь. В конце подъема на огромном валуне надпись – «С легким паром!» Сразу становилось весело и усталость куда-то улетучивалась. Привал делали у родника, вода которого – чистая и прохладная – казалась в тот момент самой вкусной.

Склоны горы Мангуп-Кале отвесные, труднодоступные, поэтому там в стародавние времена возвели крепость, развалины стен и башен которой сохранились до наших дней. На протяжении веков на вершине Мангуп-Кале укрывались тавры от скифов, скифы – от сарматов, сарматы – от готов и гуннов, а готы и русские – от татар.

Кого только не видела в своей истории земля нашего полуострова.

На плато Мангуп-Кале удивительный, особенный горный воздух – терпкий, пропахший медом и травами, густой, словно им не дышишь, а пьешь его. Лучше, чем сказал об этом поэт, пожалуй, и не скажешь:

Южный воздух

В баклагу налей.

Да, он льется,

Как льется вода,

В этих крымских

Безводных местах.

Он цветами и медом пропах,

Я такого не пил никогда…

Ночевали мы в пещерах древнего города – жутко и интересно.

…В поход на Южный берег мы собрались быстро – палатки, рюкзаки и подводное ружье взяли в «Прокате», ласты и маски были у каждого свои. Тушенку, макароны, рис, чай, сахар, хлеб и вино закупили в магазине «Продтовары». На Южный берег в турпоходы мы начали ходить давно, поэтому все было отработано. Походы длились две-три недели.

У нас было свое место – маленькая уютная бухточка, окаймленная огромными, скатившимися с прибрежных гор валунами, облюбованная несколько лет назад, в восточной части залива, имеющего древнее греческое название Ласпи. Мы сложили каменный очаг, а на одной из глыб выбили знак – ступню туриста, подтверждающий, что место это наше.