Первые уроки

***

Рухнув в кресло, Ник закрыл лицо руками. Плечи его дрогнули. Он захохотал.

Дон Теймур трижды хлопнул в ладоши, обозначив аплодисменты.

Мага одобрительно хмыкнул.

А я… сделала, что могла: обняла и расцеловала этого чудеснейшего мужественного человека. И гори он синим пламенем, этикет! Есть кое-что дороже: верность, благородство, честность и храбрость. И если хоть кто-то при мне усомнится, что так называемым «маленьким людям» эти черты не свойственны – я первая поколочу этого недоумка. Убью на месте.

– Вот это правильно! – заметил Ник и вслед за мной сгрёб дворецкого в объятья, да так, что у того рёбра затрещали. – Ну, молодцы! Воспитал, на свою голову подпольных игроков, тайных финансовых воротил! Это надо же – два с половиной процента акций оттяпать! Да мои слуги, оказывается, богаче некоторых дельцов, я вам скажу! Молодцы.

Провёл ладонью по лицу, успокаиваясь.

– Отлично, но и эти подробности расскажешь после. Ты мне вот что скажи: неужели из моего Совета никто не сделал того же? В конце концов, поклёп поклёпом, но есть фонды, есть работающие шахты, есть реальные продажи и прибыли; организовать добротное опровержение ничего не стоит. Неделя-другая – и акции взлетят. Им-то, моим компаньонам, знающим положение дел, самое время воспользоваться моментом – и закупать, закупать! Они-то что?

Внимательно глянул на Константина. Спросил дрогнувшим голосом:

– Под прицелом?

Дворецкий невольно дёрнулся. Осторожно потрогал заживающий кровоподтёк на скуле.

– Господин Брэдшоу иногда бывает очень разговорчив, сударь… В нашу единственную встречу он, не думая меня выпускать, оказался слишком откровенен. И проговорился, что для каждого члена Совета у него приготовлена удавка: для кого-то финансовая, для кого-то из компромата. А ещё – даже очень могущественные люди бывают самонадеянны и думают что охрану, приставленную к их близким, невозможно ни подкупить, ни ликвидировать. Как-то так.

– Очень на него похоже…

Сунув руки в карманы, Ник прошёлся по гостиной. Замер у окна. Бросил, не оборачиваясь:

– Всё, дружище, больше не перебиваю. Выкладывай до конца.

А у самого, я же вижу, желваки на щеках так и ходят ходуном.

– Дальше…

Дворецкий как-то виновато глянул на меня. Я ободряюще улыбнулась. На всякий случай, не зная ещё, но каким-то чутьём догадываясь, что… причастна.

– Он ведь…

Константин глубоко вздохнул.

– На самом-то деле, Питер Брэдшоу не сразу узнал, кому обязан своим поражением и потерянным пакетом акций. Не одни его люди умеют заметать следы на бирже: мы тоже постарались… Он захотел меня видеть совсем по другому поводу. Ему стало известно… Одним словом, среди горничных была шпионка.

Потом-то мы её вычислили и изгнали, но было поздно: она успела доложить, что я собрал всю прислугу, весь штат – и объявил во всеуслышание, что хозяин в скором времени вернётся. Простите, но это было необходимо, сударь. Люди отчаялись, им нужна была поддержка, и я рискнул вселить в них надежду. Тем более что, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, был свидетелем визита сударыни Ивы и… сударыни Элизабет.

Он прикрыл глаза и приложил руку к груди. Проговорил быстро:

– Вы не поверите, но у меня даже обе чашки от выпитого ими кофе остались. Я не мог их помыть: рука не поднялась. А потом… простите меня за такое святотатство, но… Отдал одну из чашек на экспертизу. И отпечатки пальцев совпали с теми, что оставались в комнате сударыни Ивы. Если бы вы знали, что со мной творилось после подтверждения, так сказать, материальности её визита! И вот тогда я твёрдо уверовал: хозяин вернётся. Видимо, вера моя оказалась настолько сильна, что передалась остальным. Разумеется, во все подробности я не вдавался.

Он выдохнул и продолжил более спокойно:

– Брэдшоу решил, что вы, сударь, действительно уцелели, вознамерились тайно вернуться и заранее уведомили меня о своём предстоящем появлении. И захотел побеседовать со мной об этом.

Вновь невольно коснулся скулы. Поморщился.

– Ещё у него была бредовая версия о двойнике, которого надумали ввести в игру члены Совета, лишь бы не уступать лидерство. Поэтому из меня постарались выколотить… в общем, вы поняли. Но Брэдшоу не любит слишком показательных методов, чтобы случайно не подставиться; поэтому, дабы припереть меня к стенке, он просто вызвал своих специалистов-медиков. Мне вкололи какую-ту дрянь, не дающую солгать. И я рассказал им. Правду. Чистую правду. Что ко мне явилась женщина-призрак, которую при её жизни господин Николас всем представил, как родственницу, и которая потом пропала без вести вместе с ним; что с ней прилетело ещё одно приведение, мало того – эти двое были связаны крепким призрачным поясом, чтобы не потеряться в потустороннем мире. Они выпили весь мой кофе, смеялись, сказали, что хозяин непременно вернётся – и исчезли у меня на глазах. Всё. Никто не мог обвинить меня во лжи, господа. Решили, что я тихий псих. И отпустили. Но, разумеется, слежку оставили, я заметил… А вчера, после столь неудачного для него заседания Совета, Брэдшоу явился сюда сам. Стоял у своего авто и наблюдал, как его наёмники расстреливают наши окна.

Ник оживился:

– Долго наблюдал?

– Минут семь, сударь. Мне-то понадобилось гораздо меньше, чтобы понять, в чём дело: я ещё помнил, как вы года два тому назад проводили какой-то странный ритуал и назвали его «усовершенствованием защиты». И сказали вроде бы в шутку, что это такая полезная домашняя магия. А я, сударь, к тому времени привык к некоторым вашим… странностям, магия так магия… Конечно, когда эти негодяи затеяли пальбу, я укрылся в простенке и попрощался с жизнью, потому что ни одно окно и ни одна дверь не выдержат этакого огня. Я бы сказал – ураганного. Жалел только об одном: что не успеваю вывести своих людей. А потом смотрю – что-то не так. Что палят на улице из автоматов – слышно отчётливо, но ведь ни одно стекло не звякнет! Осмелел, глянул… Пули на ладонь до окна не долетают, вязнут в воздухе и осыпаются на мостовую! И тут меня пробрало: вспомнил, как вы говорили, будто вашу защиту даже прямым попаданием артиллерийского снаряда не прошибёшь. Уж тогда-то я налюбовался на выражение лица Питера Брэдшоу!

Представляю, каких трудов стоило братьям Торресам промолчать, не вклиниться с бурным обсуждением. Дон-то куда терпеливее, но и тот еле сдерживал улыбку. И, кажется, несказанно был доволен всем происходящим.

– С тех пор мы на осадном положении, – подытожил дворецкий. – Припасов у нас хватит месяца на два, но не думайте, господа, что я рассчитывал отсидеться, сложа руки. У меня уже сложился определённый план действий. Однако теперь, с вашим появлением, ситуация изменилась радикально. И мы готовы из оборонительной позиции перейти в наступательную.

Дон Теймур вновь изобразил аплодисменты.

– Браво. Николас, сын мой, если уж дворецкий у тебя таков, то каковы оказались бы профессиональные бойцы, возьмись ты за их выучку? А кстати, кто-нибудь из вас, мальчики, заметил наблюдение, когда приближался к дому?

– Двое на крыше соседнего дома, – немедленно сообщил Мага, откинувшись на спинку кресла. – И ещё двое уличных наблюдателей. Что? Ник, я просто не стал тебя тревожить: ты был занят. Зачем портить тебе такой волнительный момент? Те парни тогда были неопасны: элементарно растерялись, я почувствовал. И ринулись докладывать…

Он вдруг как-то хищно улыбнулся

– О прибытии хозяина и двойника. Ну, просто отлично.

– Согласен, – кивнул дон. – Не придётся гоняться за дичью. Сама прибежит.

«Да вы что? – чуть не сорвалось у меня с языка. – Вы… собираетесь тут воевать? С ума сошли!» Но глянула на нашего свекра – и, знаешь, промолчала. У меня хорошая память, Ива. А ты очень красочно расписывала мне и Ящера, и его наследников – какими они могут быть в бою… Я лишь невольно положила ладонь на живот, словно защищая малышей. А потом вспомнила, сколько на мне защитных браслетов, колец и цепочек – и успокоилась.