Орел легиона

— Это не странности, Элий. Это что-то дурное. Клянусь, я это чувствую!

— Во всяком случае, она едва ли больна проказой, это уж мы бы заметили. Но отчего ты связываешь с ней появление этой злополучной пряжки?

Лакиния охнула, будто дивясь несообразительности мужа:

— Ну а кто, кто ещё мог её сюда принести?! Наши работники? Откуда бы они её взяли? Наш гость Дитрих? Но будь это его пряжка, допустим, она действительно просто точно такая же, она была бы вчера у него на поясе, может быть, на плаще. Но он пришёл вообще без пояса! А плащ был сколот круглой серебряной пряжкой. Ты спросил Крайка, где он нашёл пряжку?

— Я же говорил тебе — в кустах возле дорожки, по ту сторону дома. Он шёл с работниками к полю и заметил, как что-то блеснуло в листве. Даже вернулся специально, чтобы мне её отдать. Он тоже уверен, что это та самая.

— И как это объясняет?

— Никак. У него дел полно, да и у меня тоже: мы решили, что в город покупать лошадь поеду я. Из наших выбирать нечего: ни одна из этих коняг не то что не угонится за жеребцом Дитриха, но вообще не выдержит долгого пути. Ещё многое надо собрать, так что нам не до лишних сомнений и опасений. Успокойся и ты, прошу тебя, милая! Не то кто напечёт Крайку в дорогу вкусных лепёшек и соберёт дорожный мешок?

— Я всё сделаю, Элий, милый. Только бы эта находка и в самом деле оказалась случайной...

Теперь голос женщины звучал уже спокойнее, однако тревога в нём не угасла. Элий вновь заговорил, успокаивая и ободряя любимую жену, однако его слов Дитрих уже не расслышал: они стали спускаться по лестнице вниз.

Зеленоглазый задумался. Он не испытывал укоров совести от того, что подслушал разговор своих хозяев: в конце концов, вольно им было так громко говорить вблизи комнаты, где он мог бы в это время ещё спать. А вот тема разговора была действительно интересная: выходит, здесь, в имении, живёт какая-то пришлая женщина, как-то связанная с Крайком, явно очень неприятная хозяйке и, вероятно, не слишком приятная хозяину. Живёт почему-то отдельно от них, в хижине-сторожке, и объясняет это совершенно дурацкой причиной: мол, не любит каменных домов. Неужто так трудно привыкнуть, тем более что дом у Элия Катулла хоть и каменный, но самый простой, кругом зелень, рядом — поле и лес? Никак не давит и не угнетает. Нет, нет, здесь что-то не то! Хотя, с другой стороны, ему-то что за дело до этой женщины, до её отношений с Крайком и до какой-то там пряжки? Стоп! Вчера, подробно рассказывая историю их доблестного похода за орлом Девятого легиона, Элий упомянул причину, из-за которой они с Крайком и в самом деле опасались погони. Молодой центурион тогда придумал прекрасную хитрость — Дитрих, возможно, и сам бы не изобрёл ничего лучше: похищенного из святилища людей-рысей орла Крайк спрятал в дупле старого вяза, а потом «глазной лекарь» и его друг отправились дальше как ни в чём не бывало. Их, само собою, заподозрили, догнали, обыскали и, разумеется, ничего не нашли. Преследователи смутились, стали просить прощения и отстали. Но в тот же день Крайк обнаружил, что, ныряя в реку, потерял пряжку от пояса Элия, которой бритт перевязывал плащ, в который завернул драгоценный трофей. Друзья не без основания опасались, что, если эту пряжку, такую приметную, всем запомнившуюся, найдут бритты... Они её, возможно, не нашли, возможно, нашли, но не придали значения этой находке. Так или иначе, но дерзким похитителям чудом удалось спастись и добраться до Адрианова Вала.

Куда же, стало быть, делась злополучная пряжка? Очень возможно, осталась там, у этих самых людей из племени рысей, за десятки миль отсюда, в Каледонии. Может быть, потом они поняли, что означала их находка, и догадались, как скрылись от них похитители «римского бога»... Но, как бы там ни было, пряжка никоим образом не могла сама собою вернуться в Южную Британию. Так откуда она взялась? Если только это действительно та самая? Лакиния почему-то связывает её появление с той непонятной женщиной. Если женщина приехала к Крайку с севера, — допустим, что с севера, — то могла выменять красивую вещицу (Дитрих её не видел, но, наверное, она красивая) на что-то другое либо купить, если её племя уже приучено к деньгам. Тогда это — очень простое объяснение. Приезжая просто-напросто потеряла небрежно застёгнутую безделушку, вот и всё. Но отчего потеряла на дорожке позади дома? Что она вообще там делала?

Зеленоглазый вернулся в свою комнату и вновь выглянул в окно. Да, вот полоса дёрна, идущая вдоль дома, на которой в рассветном полусумраке он различил следы. Теперь их ещё виднее. Вот кустики жимолости, а вот и дорожка. Если убегать из-под окна поспешно, так, чтобы выглянувший в окно человек не успел заметить непрошеного гостя, то бежать нужно именно по этой дорожке.

Дитрих ещё раз плеснул себе в лицо водой из умывальника, желая привести в порядок свои мысли. Кто-то лез к нему в окно, это очевидно — грязные следы на цоколе могли оставить только две сандалии. Кому и для чего понадобилось навестить его среди ночи? И каким образом это может быть связано с загадочной женщиной, живущей в сторожке и, возможно, обронившей на дорожке ТУ САМУЮ пряжку?

Глава 8

ВЕДЬМА

Лакиния встретила Дитриха в триклинии и предложила позавтракать вместе с нею: и муж, и его друг с утра отправились работать. Они просят их простить: утренние часы дороже всего, тем более что Крайк уезжает, поэтому надо сделать побольше работы, пока он ещё здесь. К обеду оба будут, и они, все вместе, соберут Крайка в дорогу.

— А завтра, на рассвете, как и было решено, мы с Элием проводим вас в путь! — Лакиния улыбнулась, и её без того милое лицо, слегка заострённое книзу, как нередко бывает у британок, стало ещё нежнее и моложе. Ей и было-то сейчас всего тридцать шесть: она вышла за Элия Катулла пятнадцатилетней девчонкой.

— А дети? — спросил Зеленоглазый. — Они что же не за столом?

— Наш мальчик и дети Крайка отправились с ним в поле. И Малыш за ними увязался. Все уже знают, что друг Элия завтра уедет. Садись, прошу тебя. Завтрак простой, но вкусный — я напекла лепёшек с тёртым изюмом.

Элий и Крайк действительно вернулись рано. План похода они обсудили с Дитрихом втроём, после чего Элий Катулл предложил пройти в триклиний и объединить обед с ужином, дабы лечь спать пораньше и выехать ещё до рассвета.

— Ну, раз мы всё обговорили, то действительно неплохо в самом деле потрапезничать на славу! — согласился тевтон. — Если только... — и он пристально посмотрел в лицо сперва одному, потом другому, — если только мы обговорили всё, что нужно.

— По-твоему, мы что-то упустили? — быстро и отчего-то тревожно спросил Элий.

— А по-твоему? — вопросом на вопрос ответил Зеленоглазый.

— Не понимаю... Что ты имеешь в виду?

— Объясню. — Дитрих сидел на ступенях крыльца, где они вели свой разговор, расстелив на площадке карту Северной Британии, очень примитивную, составленную со слов немногих путешественников, сумевших там побывать. — Объясню, что имею в виду. Мы с тобой, Крайк, затеяли очень опасное дело и, чтобы успешно его завершить, должны ничего не скрывать друг от друга.

Бритт вспыхнул, залившись краской от корней светло-рыжих волос до самой шеи. Его лицо на миг выразило смятение, словно его поймали за каким-то недостойным занятием.

— Я... Я не скрыл ничего, что хотя бы как-то может относиться к нашему общему делу, Дитрих!

— Это было бы так, Крайк, но с утра я случайно услышал разговор Элия и Лакинии. Прошу учесть: не подслушал, а именно услышал — они волновались и говорили очень громко. Мне стало ясно, что вы нашли некую вещицу, которая могла попасть сюда только из вашего прошлого, только из-за Вала. Правда, это может оказаться ошибкой, но всё же... Что за женщина живёт в хижине сторожа?

Краска на лице вольноотпущенника сменилась бледностью, он совсем растерялся, и Элий тотчас пришёл ему на помощь.