Страница 25 из 68
— Можно просто Маша, — машу рукой.
Мне уже совершенно не обязательно соблюдать субординацию с сотрудниками мужа.
— Так вот. — Валерия Павловна приосанивается и выдает информацию: — Эта стерлядь, уж простите, трещит об этом на каждом углу. Нахалка, каких свет не видал! Как выложила справку по беременности во флудилку, так и не умолкает.
Про то, что Вера выложила справку в общий чат, я в курсе. Но вот что она трындит на каждом углу про роман с моим мужем — это новость, причем неприятная.
Чувствую себя так, будто мое грязное белье выставили на площадь и показывают всему честному народу. Мерзко!
— Вы б не увольнялись лучше, а вернулись работать и дали ей такого дрозда… — Валерия Павловна показательно сжимает кулак и трясет им в воздухе.
Кручу эту мысль в голове. Оно бы, конечно, было очень неплохо дать дрозда Вере, а заодно Айку. Вот только я не хочу опускаться до склок. К тому же у меня другие планы касательно работы.
— Валерия Павловна, давайте я все же напишу заявление, — прошу ее.
Она вздыхает, машет рукой:
— Пишите…
Закончив дела в кадровом отделе, я выхожу в коридор.
— Все ок? — спрашивает сестра.
— Да, — киваю.
— У меня есть двадцать минут, пока Аппендикс не придет на работу. Пойдем выпьем кофе?
Аппендикс — прозвище здешнего главного бухгалтера. Вообще, мужик неплохой, но фамилия уж больно дразнительная — Аппендиксович. К тому же жутко худой и болезненного вида.
— Кофе так кофе, — киваю.
У меня еще вагон времени до собеседования.
Мы с Катей спускаемся на первый этаж, заглядываем в местный кафетерий для сотрудников.
Еще рано, так что посетителей тут почти ноль.
Мы берем с раздаточной по чашечке растворимого кофе, усаживаемся неподалеку от кассы.
Только успеваем сделать по глотку, как дверь кафе открывается.
На пороге показывается Вера, сука, длинные ноги! Главное, одета как пигалица: юбка выше колена, на блузке расстегнуты две верхние пуговицы, в добавление к образу высоченные шпильки.
Делаю вид, что не замечаю ее.
Однако эта нахалка смеет подойти к нашему столику.
— О, здравствуйте, Мария, рада вас видеть, — тянет она с улыбкой.
— Не делай вид, что все ок, — цедит Катя. — Если спишь с чужими мужиками, имей совесть опустить морду и скромно протопать мимо. Еще здоровается она, швабра…
Вера мгновенно преображается. Ее лицо из приторно вежливого становится ядовито-стервозным.
— Поосторожней на поворотах, вполне возможно, что ты разговариваешь с будущей женой хозяина фирмы…
От ее слов я непроизвольно икаю. Это же надо иметь такой запас наглости.
Катя находится с ответом в разы быстрее меня:
— Так он тебя замуж и взял, курицу, нужна ты ему как собаке вай-фай роутер!
Вера обдает нас презрительным взглядом и цедит:
— Он, считай, уже мой… Все выходные кувыркались!
С этими словами она отходит от нашего столика, плавно виляя бедрами.
— Вот тварь! — шипит ей вслед Катя.
Я от брошенной Верой фразы сначала краснею, потом каменею, а затем…
Вспоминаю, как видела машину Айка у нашего дома и в субботу вечером, и в воскресенье. Он звал меня в кафе поговорить, а когда я отказалась, угрожал мне всеми возможными карами. Но я все равно не пошла, потому что на данный момент мне сказать ему нечего, к тому же не было никаких сил выдерживать очередную дозу морального прессинга с его стороны. Я еще от предыдущей не успела отойти. Вот устроюсь, потом с ним поговорю, обсудим, как будем дальше жить.
Но все-таки это что же получается? Меня звал в кафе, а потом зажигал с ней? Неужели он способен на такое?
— Слушай, ты не ведись на ее бредни, — вдруг говорит Катя. — Он ее сослал в приемную зама начальника отдела сбыта. А ты знаешь, какой тот козлище. Стал бы Айк так делать, будь она до сих пор его любовницей? Мне кажется, сейчас он с ней точно на ножах. Она врет, чтобы тебя задеть.
Смотрю на Катю и задаюсь одним интересным вопросом. Это ведь Вера могла отправить мне ту эсэмэску на дне рождения Лианы. Потом догадалась удалить, а Айк и не заметил. Он же доказывал мне, что не писал ее. Значит, она, больше некому.
Она хотела, чтобы я их застукала в кабинете. Специально!
Потом так же специально кинула справку о беременности во флудилку, трещит на каждом углу про отношения с Айком. И сейчас, вполне возможно, устроила шоу, чтобы еще сильнее поссорить меня с мужем, будто одной ее беременности для этого недостаточно.
— Знаешь, Кать, — тяну на выдохе. — До меня только сейчас окончательно дошло. Она целенаправленно отбивает у меня мужа…
— Ну ты и жираф, Машка, — Катя щелкает пальцами. — Бинго, сестричка, так и есть.
Смотрю на сестру и с ужасом понимаю — я правда еще тот жираф. С длинной такой шеей, практически до небес.
За своими обидами на Айка, беспокойством о детях и прочим я не видела очевидного, хотя это очевидное у меня прямо перед носом.
Какая-то коза решила, что ей можно безнаказанно влезть в мою семью и разрушить ее.
Самое смешное, у нее это получилось!
Браво, Вера, подловила пьяного мужика, улеглась с ним в койку, умудрилась зачать. Это же надо было так подгадать! И на этом не остановилась, продолжает планомерно бить кувалдой по нашим отношениям. Один финт с предложением оральных ласк на дне рождения ребенка говорит о многом. Как подобрала момент, прелесть просто, впору аплодировать стоя.
Кстати, даже если сейчас у нее с Айком ничего нет, то, вполне возможно, она добьется того, что он будет с ней.
Вера будет липнуть к нему, предлагать себя, утешать. Стопроцентно опустится до того, что станет рассказывать, какая я дрянь, не люблю его, а он-де достоин лучшего. Обожания и восхваления… Эта коза потешит его эго, снова заберется к нему в трусы, и все, он будет с ней.
Мне кристально ясно, что она отнюдь не глупа, раз провернула такое и проворачивает дальше. Она будет им манипулировать, вывернется наизнанку, но своего добьется. У нее же ничего святого.
А потом что?
Потом она ему родит.
Айк со мной разведется, станет жить с ней, скорей всего женится, потому что он верит только в традиционные семейные ценности. И нескольких лет не пройдет, как она забеременеет вторым…
Она будет жить в доме, который Айк купил для меня, спать с мужчиной, которого я люблю, всеми силами отвратит его от моих детей. Это как пить дать!
Вишенка на торте — ребенок, которого я ношу под сердцем, не получит ничего из того, что ему причитается. Ни отцовской любви, ни ласки, ни счастья жить в полноценной семье. А Верин ребенок получит все это, даже больше.
И что? Я вот так просто ей это позволю? Возьму и самоустранюсь из фирмы, а также из жизни Айка?
Что мне теперь делать? Мириться с Айком и выживать эту стерву?
А я, вообще, даже чисто теоретически, готова с ним когда-нибудь помириться?
В идеальной стране Идеалии такое возможно, но с важными оговорками.
Первое — если ребенок Веры каким-то чудом окажется не от Айка, ведь при всем желании она не тянет на образец целомудрия. Тогда мой муж в ее сторону даже не взглянет, и это будет для него серьезным уроком.
Второе — если Айк изменит свое отношение, возьмет да и увидит во мне человека, женщину, которая все эти годы его поддерживала, беззаветно любила. Станет меня уважать и ценить. Разве я этого недостойна?
Третье — он должен по-нормальному извиниться за то, что угрожал мне тем, что отберет опеку, кувыркался с этой сукой в Анапе, позволил ей влезть в нашу семью. Наконец поймет, насколько больно мне сделал своими поступками.
Четвертое и главное — никогда так больше не сделает.
Жаль, что страна Идеалия если где и существует, то только в моей голове. А в реале Айк такой, какой есть, и меняться он не собирается.
Тем не менее Вере будет слишком жирно, если я сбегу отсюда, поджав хвост. Тем самым я практически расстелю ей ковровую дорожку прямо к постели Айка. Зато если я останусь, это изрядно осложнит ей жизнь. Не так-то просто крутить хвостом перед мужчиной, если жена рядом.