Страница 57 из 76
Такое шоферское поведение было мне совсем неудивительно, потому как Маша сегодня не дежурила в гараже. Прислали сюда, как то часто бывало, медсестру Альку.
— Ох-хо-хо! — Сказал Боевой, когда я подошел к своей машине, проверить масло и воду перед рабочим днем, пока очередь чуть не рассосется.
— Чего ты, Боевой, — улыбнулся я, поднимая капот, — побитых мужиков не видел?
— Да уж видал. И не только побитых. Всяких в войну повидал.
— А чего тогда удивляешься?
— Да вот, — он подтянул штаны на объемный свой живот, — интересно, с кем это ты подрался.
— С Мятым, — буркнул я.
— А. С Серенького дружком. Ну тут ясно. Вопросов не имею.
— А ты, кстати, как? — Я сунул масленый щуп наместо, — все в гараже? Твоя тебя домой не пускает?
— Не пускает, етить ее, — вздохнул Боевой, — как уж неделю тому поругались с нею, так и не пускает. Не нравится ей, видишь ли, как я досуг свой провожу. А как же его еще, — шлепнул он обратной стороной одной ладони о другую, — в моем возрасте проводить-то? Не понимает дурная баба, каково оно, рабочему человеку кажный день вкалывать!
— Ты б, может, ей цветочков каких пособрал, или еще чего? — Я обтер руки тряпкой, — может, пустит?
— Да я не то что цветочки! Я ей недавно ходил песню петь! И что ты думаешь? Прогнала! Нету в ней совсем чувства к искусству!
— Пьяный ходил? — Хмыкнул я.
— Ну так, — сжался Боевой, — чуть-чуть выпил для храбрости.
— Ну тогда все понятно.
Интересным человеком был Боевой. Интересным, но трудной судьбы. Был он фронтовиком. Прошел всю войну от и до. Награды за ранения имеет. Хороший, одним словом мужик, добрый и простой. Вот только когда трезвый. А вот поддаст…
В общем, пьяным он словно другой человек становился. Невыносимый был, хоть ты лопни. Шоферы, кто понервозней, если он пьяный с ними в рейс ездил, выписать что-то для колхоза, иной раз не выдерживали его потока мысли. Так он их заколебывал, что бросали бедолагу на дороге. Высаживали прям так.
Однажды, Боевой таким макаром чуть в лесу не заблудился, когда его высадили где-то под станицей Отрадной. Если б к людям не вышел, так бы там и остался.
В общем, когда бывал он пьяный, от него одни проблемы грозили.
— Слушай, Игорь, — спросил он заинтересованно, — а я разговаривал сегодня с завгаром. Обещал он тебя отправить в Армавир. Что-то везти на сельповский склад надобно.
— Ну и что? — Тут и я заинтересовался.
— А ты, — замялся Боевой, — в общем… просьба у меня к тебе одна есть. Он экспедитором следом с тобой кого-то отправит. Потому как в городе еще нужно выписать цементу. Ну так вот. Можешь попроситься, что б меня с тобой взяли? А ни кого другого?
— Это ж почему?
— Да с тобой как-то, — он пожал плечами, — лучшей ездить. Другие ко мне почему-то с опаской относятся. Молчать. Не хотят разговаривать. А Серый в прошлый раз вообще всю дорогу велел мне молчать. А как рот открою, так зыркает так, что коленки дрожат.
— Трезвый? — Настороженно спросил я.
— Как стеклышко! Ни капли с утра!
— Чекушку спрятал? — Я упер руки в боки.
— Да не! — Боевой тут же вывернул карманы спортивных своих штанов и пиджака, — нету!
— Ну хорошо, попрошу, — я задумался, — слушай, Боевой, а на какой склад меня хотят отправить? Номер завгар не упоминал?
Внезапно, у диспетчерской засуетились люди. Расталкивая очередь, во двор выбежал красный от злости завгар.
— Землицын! Мятый! Где вы етить туды налево, запропастились⁈
Я напрягся. Краем глаза увидел, как весь чумазый Мятый вылазит из-под газона.
— Ко мне в кабинет! Быстро! — Закричал он.