Страница 66 из 91
После десяти минут изучения меню решаем не обременять себя закусками, поскольку основные блюда здесь подаются огромными порциями. Клемент останавливает свой выбор на большом ассорти из жаркого, именуемом в меню «мясовозкой». Я предпочитаю лишний раз не провоцировать инфаркт и выбираю относительно безопасную камберлендскую сосиску с горчичным пюре.
Возвращаюсь к стойке и делаю заказ. Поскольку бокал мой уже наполовину пуст, а отнюдь не полон, решаю еще и повторить выпивку.
У Клемента пиво и вовсе на самом дне, как я замечаю по возвращении.
— Ах, нас, вижу, жажда замучила?
— Кто бы говорил! — фыркает он, кивая на мой бокал.
— А что такого, мы же собрались отметить! Да и потом, давненько я не расслаблялась.
— Всецело за расслабон, пупсик!
Он поднимает свой бокал, и мы чокаемся.
— Только прежде чем мы накачаемся, нужно успеть кое-что обсудить. Вы подумали над тем, о чем я просила по телефону? — напоминаю я о деле.
— Об отмывании денег?
— Тсс!
Клемент оглядывается на полупустой зал.
— Ага, подумал.
— И как же я могу, хм… Отмыть деньги?
— Да через свой магазин.
— Мой магазин? Это как?
— У тебя же все книги подержанные?
— Да какие же еще.
— Значит, накладных на новые поступления нет?
— Я выписываю чек на каждую коробку, но не на каждую книгу.
— Ну вот тебе и пожалуйста — безупречная схема отмывания! Если никто не знает, сколько книг к тебе поступает, и никакой документации не имеется, под видом продаж ты неспешно пропускаешь черный нал через кассу и получаешь чистые деньги.
— А не будет выглядеть странным, если мой товарооборот значительно возрастет?
— Не будет, если не спешить. Крупную сумму наличных вообще отмыть быстро невозможно. Если только не положить ее в какой-нибудь иностранный банк, где не станут задавать вопросов о происхождении денег.
Признаться, я надеялась на решение получше. На отмывание девяноста тысяч фунтов через магазин у меня уйдет года два, да еще придется потерять на налогах, но, по-видимому, выбора у меня попросту нет.
— Кроме того, кое-что ты можешь просто положить на свой банковский счет, — добавляет Клемент. — В разумном объеме, естественно. Люди постоянно продают всякий хлам и кладут деньги в банк. Можешь наплести им, будто продала машину, телевизор или что-нибудь дорогое вроде этого.
— Спасибо, Клемент. Это хороший совет.
Как раз когда я начинаю составлять список вымышленного имущества на продажу, наш заказ приносит стройная темноволосая официантка.
Она ставит на стол мою тарелку с сосиской и пюре, затем чуть ли не таз с разделанным скотным двором для Клемента.
— Приятного аппетита, — воркует девушка.
— Уж за аппетит не переживай, детка, — отзывается Клемент, насадив на вилку свиную колбаску.
Пока официантка дефилирует по пабу, я кошусь на Клемента, почти не сомневаясь, что он будет пожирать глазами ее туго обтянутую задницу. Однако в данный момент приоритетом для него служит еда, и попка проигрывает колбаске.
Со всей решительностью приступив к поглощению еды и опустошению бокалов, какое-то время мы продолжаем вяло перекидываться фразами, однако разговор быстро сходит на нет.
Когда же на тарелке Клемента остаются лишь остатки подливы, он становится более разговорчивым:
— Просто суперски, пупсик. Боюсь, для сладкого места уже не осталось.
С трудом запихнув в себя последнюю вилку пюре, вынуждена согласиться:
— Наверное, десерт стоит компенсировать новой порцией выпивки, как считаете?
— Ага, я тогда принесу?
Я выражаю согласие поднятым большим пальцем, поскольку стараюсь сдержать отрыжку. Клемент отправляется к стойке, несомненно, преисполненный надежд, что за ней по-прежнему стоит Мисс Декольте.
Через пять минут возвращается с бокалами и заявляет:
— Ты не сказала, что у них тут кабаре!
— Кабаре?
— Ага, я слышал, как поет женщина.
— Может, это всего лишь музыкальный автомат в баре.
— Не-не, голос точно живой.
— Ах да, конечно. Это не кабаре — это караоке.
— Кара-что?
— Проще будет показать.
Мы берем свои напитки и направляемся в бар.
— Нам сюда.
Через дверь в углу выходим в узкий коридор и, миновав туалеты, оказываемся в другом барном зале, гораздо просторнее предыдущего.
Нас встречает сладкоголосое пение пухленькой сирены среднего возраста в джинсах и топике на маленькой сцене в углу. В зале несколько десятков столиков, и почти все они заняты воодушевленными посетителями. Похоже, караоке по понедельникам здесь весьма популярно.
Я пихаю Клемента локтем и указываю на свободный столик, и мы спешим его занять.
— Сколько бы ей ни платили, пупсик, явно переплачивают.
— Никто ей не платит. Любой может выйти на сцену и спеть.
— Любой?
— Ага.
— И даже если не умеет петь?
— Даже если.
— Боже!
— Не переживайте, Клемент. Чем больше выпьем, тем приятнее они будут звучать.
Следующую пару часов мы подвергаем данную гипотезу тщательной проверке. Счет бокалам потерян, а мы, словно жюри из эдакой сальной версии «Фактора Икс», знай себе нещадно критикуем каждого бедолагу, имеющего мужество подняться на крохотную сцену.
Единственное, что мне слегка досаждает, так это заявления Клемента, будто многие из испохабленных песен он и не слыхивал. И даже когда некий весьма и весьма самообольщающийся парнишка принимается завывать песню «Пинк Флойд» «Еще один кирпич в стене», Клемент настаивает, что слышит хит впервые.
Впрочем, я чересчур требовательна. Что правда, то правда, давненько я так не веселилась. Может, дело в алкоголе, а может, в предвкушении ожидающего меня завтра богатства, но чувствую я себя непринужденно и даже счастливо.
Клемент предлагает еще по бокалу и уже спустя пару минут возвращается с очередной порцией.
— Должна признаться, Клемент, — силюсь я донести свою мысль внятно, — я уже чуточку пьяна.
— Дилетантка! Я только разогреваюсь.
— Еще бы, вы килограммов на семьдесят тяжелее.
— Согласен.
— И мне нужно пописать.
— Как ты там говоришь, пупсик? Слишком много подробностей?
— Ха! Да вы, оказывается, иногда все-таки слушаете!
— Иногда.
Я хлопаю его по плечу и нетвердо направляюсь в уборную.
Устроившись в кабинке, я на мгновение закрываю глаза в надежде, что мир не начнет вращаться. Доносящиеся из бара аплодисменты знаменуют окончание очередных страданий, так что я могу насладиться столь необходимым облегчением в относительной тишине. Расслабленность достигает такой степени, что приходится даже прилагать усилия, чтобы не задремать.
Закончив свои дела, спускаю воду и стучу каблучками по кафельному полу к раковинам.
— Добрый вечерок, мисс Бакстер, — хихикаю я, и мое отражение улыбается в ответ.
Женщина в зеркале кардинальным образом отличается от унылой коровы, что преследовала меня всю прошлую неделю. Она как будто знает, что предстоит ей в будущем, и выглядит довольной, уверенной и вполне счастливой.
— Спасибо, Клемент, — шепчу я.
Мой зеркальный двойник согласно улыбается.
Мою руки, а затем терпеливо жду, пока маломощная сушилка справится со своей функцией. Напоследок еще раз проверяю свой внешний вид в зеркале и направляюсь обратно в бар.
Распахнув дверь в зал, машинально бросаю взгляд на наш столик в углу в уверенности увидеть за ним потягивающего пиво Клемента.
Его там нет. Наверное, решаю я, тоже пошел в туалет.
Из динамиков по бокам сцены доносятся вступительные фортепианные нотки. Судя по всему, сейчас даст знать о себе очередная жертва караоке, и я спешу к своему месту. Сделав щедрый глоток вина, поворачиваюсь ко входной двери, рассчитывая увидеть возвращающегося Клемента.
Фортепианная тема развивается, и я сразу же узнаю песню. Это саундтрек из фильма, что совсем недавно мы обсуждали с Клементом.
И тогда я впервые после возвращения обращаю внимание на сцену.