Моя любимая лгунья

– Вот это новости, – пропускаю речь о деньгах и наследстве.

Я знала обоих Буровых и их детей и уехала отсюда рано, поэтому так странно, что такой большой период жизни был мною незаметен. К тому же когда я приезжала изредка домой, мы находились в городской квартире. Тогда папа, только начинал свой путь в политику.

– Ну так скажи, какой он в общении? – вырывает из мыслей Даша.

– Я с ним говорила? – пытаюсь припомнить всех, с кем общалась, не знакомясь на похоронах.

– Да, возле гробов. Как ты не побоялась к ним подойти, б-р-р… – кривится подруга.

А я вспоминаю того молодого парня, который отдал мне платок. Неужели это он?

– Горячий такой. Сколько ему? Лет двадцать пять, Тай?

– Да откуда я знаю, – психую из-за глупости их вопросов. – Я выразила свои соболезнования, даже не помню, как он выглядел.

– Ну ты даешь.

Но я помнила его темные глаза. Мои карие не идут в сравнение с его. Если мои песочные, то он темный шоколад. Черный и однозначно горький.

Я и без этого думала о том, что хотела бы его снова увидеть, теперь же он стал более загадочен и интересен мне. Не знаю, что я ему сказала бы, но повод у меня все же есть.

Улыбаюсь, вспоминая тот самый платок.

Не знаю, разумно ли приходить к его дому спустя три дня после похорон тети Камиллы и ее мужа? Я даже не уверена, что он еще здесь. Девчонки сказали, что парень последние годы жил далеко.

Наш коттеджный поселок равносилен мини-городу. Тут есть необходимые магазины, даже пара крутых бутиков, дежурит охрана и жить могут позволить лишь довольно богатые люди.

Я надеваю желтый сарафан и белые вьетнамки. Телефон и постиранный вчера платок кладу в простую сумочку-косметичку с банковской картой, чтобы затем сходить в магазин и быстро выбегаю из дома, чтобы не отвечать на вопросы мамы о моих планах.

Дом Буровых стоит на углу нашей улицы. Он большой и светлый за высоким, но решетчатым забором.

Улицы пусты. Мало кто показывается с утра на улице. Гораздо чаще встретишь здесь толпу молодежи перед поездкой в клуб вечером на своих дорогих машинах. Поездки на дорогие курорты в основном откладываются на август, и потому родители тащат за собой всю семью в загородные дома с бассейном и прислугой.

Быстро дохожу к дому и жму на звонок, смотря в камеру домофона. Когда меня встречает тишина, я нажимаю на кнопку снова. Но снова ничего и меня это расстраивает. Раздумываю положить предлог моего визита в почтовый ящик, но не успеваю даже как следует эту мысль развить в голове, потому что сзади подкрадывается тот самый сын Камиллы и пугает меня.

– Пришла вернуть мой платок?

Я резко оборачиваюсь. И глупо падаю на гравийную дорогу, приземляясь попой, потому что от внезапного пируэта мои ноги путаются. Парень в попытке спасти меня, в итоге бьется носом о мою голову и хватается за ушибленную часть лица чертыхаясь.

Я сижу в сарафане на камнях и потираю макушку.

– Боже, это так больно.

Мы смотрим друг на друга. В глазах стоят слезы по понятным причинам и начинаем смеяться.

Я замечаю на его лице веснушки, которые точно спичечная сера, рассыпалась по его носу и немного на щеках. Его темные как смоль волосы кудрявятся, так как сверху немного длиннее, чем на висках и затылке, а вся фигура довольно мощная и внушительная, даже в сравнении со мной. Я тощая и даже костлявая, но меня вроде как устраивает.

– Прости меня, – складываю руки в замок, смотря, как он подходит ко мне и тянет ладони.

Хватаюсь за него, и он так сильно дергает меня вверх, что я точно пушинка парю над землей подпрыгивая.

– Таисия, – произношу свое имя, отчаянно желая услышать его.

– Арсений, можно просто Арс.

– О, а меня просто Тая.

– Окей, – жмет плечами и тянется за моей сумкой, оставшейся на земле.

– Спасибо, – принимаю ее и быстро стряхиваю пыль. – Класс, собрала всю грязь, ничего не забыла. Прости за твой нос.

– Ерунда. Тебе не больно?

– Нет, думаю это знак о непрошенном госте и так далее.

– Так зачем ты пришла, Тая? – он сует в карманы свои руки, и я замечаю на больших пальцах, которые остались на виду что-то черное, а рядом с его ногой пакет с названием, кажется, автомагазина.

– Эм… Вернуть платок и…

– И? – когда его бровь изогнулась и взгляд стал веселым, я растеряла слова, но, чтобы не выглядеть глупо, быстро взяла себя в руки.

– Познакомиться?

– Ты спрашиваешь меня?

– Вроде нет.

– Ладно. Но платок могла оставить себе.

– Благодарю.

– Войдешь? – отпирает калитку основных ворот.

– Конечно, – улыбаюсь и аккуратно придерживаемая рукой Арсения переступаю высокий порог ворот.

Мы проходим в сторону гаражей, где он оставляет пакет, а я замечаю черный, огромный мотоцикл.

– Ого, он твой?

– Да. Кое-что нужно подлатать. Увлекаешься?

– Не-а, я знаю, что это мотоцикл и больше мне неинтересно. Но мне нравится наблюдать. Ты участвуешь в авто- или мотогонках?

– Вообще-то, нет. У меня нет машины, я предпочитаю его.

Мы оба смотрим вбок, где стоит огромный джип.

– Он отцовский, – его взгляд становится грустным.

Киваю в знак понимания.

– Но думаю, что порой буду им пользоваться. Хочешь выпить?

– Да. Воды, если можно.

Мы идем медленно к входу, и я радуюсь тому, что нам удалось спокойно поговорить и познакомиться. Не понимаю почему, но это кажется важным для меня.

– Так ты не уезжаешь? – принимаю стакан из его рук и отпиваю сразу половину. Сегодня ужасная жара и я нервничаю.

– Нет. Решил пока что остаться на месте. Посмотрю, чем смогу тут заниматься.

– Образование?

– Я его не получал.

– Оу, я поеду учиться в сентябре, но куда не решила. Папа уверен, что я поступлю на экономический. Мама рада будет, если я стану актрисой или моделью, или вообще кем-то мелькающим на экране, а я… А я не знаю чего хочу. Кажется, что моя мысль в пятом классе, что я хочу быть принцессой самая лучшая из тех, что мне приходили в голову после.

Арсений смеется, запрокинув голову и я замечаю, насколько широкая у него шея. А еще длинные клыки. Это смотрится так необычно. Мне неловко так на него пялиться, но и отвести взгляд я не могу. В итоге, когда он опускает голову отсмеявшись, мы сталкиваемся глазами и я нервно отпиваю воду.

– Что-то я не пойму, из какого ты дома, – складывает руки на груди и словно задумывается.

– Сто одиннадцатый.

– Дай подумать. Павлова? Так ты дочь будущего мэра?

И по голосу сложно понять, как он относится к этому факту. Осторожно киваю и жду, что он скажет дальше.

– Тогда понятно, почему у тебя предрешена дальнейшая жизнь.

– Как всегда, не все так просто. Дурацкая формулировка.

Мы сидим за столом на просторной кухне и ведем беседу, что кажется довольно милым.

– Почему я тебя не видел, пока тут жил и учился?

– Потому что я с первого класса жила и училась в школе-интернат для девочек за границей.

– Как предсказуемо.

– Там училась моя мама. И я на самом деле была не очень против.

– Вы не ладите?

– Она бывает невыносима, но я ее люблю.

Арс пожимает плечами и, отвернувшись от меня, смотрит в окно.

– У тебя дырка в ухе? – восклицаю внезапно, заметив отметину и тут же прикрываю рот.

– А, – он трогает мочку и смотрит снова на меня. – Было дело.

– И татуировки есть?

Вопрос слетает с губ, и я ощущаю себя настолько глупо, что мне становится стыдно.

Я вскакиваю на ноги и со стуком, поставив на стол пустой бокал, заправляю за ухо прядь волос.

– Прости, я не умею нормально общаться с парнями и вообще, это искусство дается мне плохо.

Сумбурно объясняю, разворачиваюсь и ухожу, но слышу топот ног за мной и не знаю, как реагировать на то, что он останавливает меня, мягко взяв за предплечье.

Глава 3

Оказавшись рядом с ним так близко, я ощущаю себя крошкой. Потому что он выше меня на голову, не меньше, а комплекция вообще не стоит и говорить. Я замечаю небольшой шрам на щеке. Он бы не был заметен, если Арсений не стоял с той стороны, когда на его правую щеку попадает яркий свет. Это маленькая впадина на скуле пару сантиметров длиной.