Н 7

— Извини, Сан Саныч, — покаялся Жека. — Погорячился. Как бес в меня вселился…

Что он дальше говорил, я не услышал — лифт распахнул створки. Зато я успел считать, чего Жека сейчас хочет больше всего на свете: чтобы Димидко простил и не посадил на скамейку.

Про искренность таких персонажей говорить не приходится, но пока наши цели совпадали, и он полезен команде.

Перелет занял чуть больше часа с учетом регистрации. Потом еще час, чтобы добраться до вокзала, и еще полтора часа — поездка по ночной Москве на автобусе, где в прохладе под кондиционером мы вырубились один за другим.

Возле дома, несмотря на поздний час, нас караулила стайка фанатов, слава богу, небольшая, и это были школьники, которые развернули огромный плакат «Титана» и попросили расписаться каждого под своей фотографией.

За время отъезда я успел отвыкнуть от повышенного внимания, а теперь убедился, что оно мне больше не нравится, потому что после тяжелейшего матча хочется упасть и не двигаться, потому что каждая мышца гудит, а нужно улыбаться, селфиться, терять драгоценное время.

В подъезде Димидко выругался.

— Завтра не забудьте напомнить, чтобы надавал подзатыльников Гусаку и Димону.

— За что? — не понял Микроб.

— За наводку. Откуда, по-твоему, эти узнали, что мы именно сейчас едем домой?

Войдя в квартиру, я привалился к стене и закрыл глаза. Черт, и тут пекло, а спасительного кондера нет!

Знакомый вкрадчивый голос, который я не ожидал здесь услышать, пробрал до костей.

— Саша, можно тебя на минутку?

Тембр Витаутовича взбодрил, я открыл глаза и только сейчас понял, что квартира не пустовала, пока нас не было. За столом сидел Тирликас с чашкой чая и разворачивал конфету «Кара-кум».

Парни пожали ему руку и расползлись по своим комнатам, только Клык вытащил из холодильника воду и принялся жадно хлебать, расплескивая ее по полу. Я так и остался стоять, желая одного: упасть и отрубиться. Но визит Тирликаса, не суливший ничего хорошего, игнорировать было нельзя. Если бы все было хорошо, он не приперся бы сюда, а просто написал.

— Почему вы здесь? — устало спросил я.

— Потому что у вас была трудная игра, я понимал, что ты мог проигнорировать сообщение.

Хотелось съязвить насчет проницательности и тактичности, но я сказал другое:

— Что?

Он отправил конфету в рот и встал, качнув головой на выход.

— Не здесь. Выйдем.

Глава 5

Бог не выдаст, свинья не съест

Расслабился, Саня? Выспался? Три раза «ха»! Тирликас, явившийся на ночь глядя — как минимум вестник апокалипсиса. И я поплелся за ним в коридор, затем мы погрузились в лифт, где Витаутович наконец прошептал:

— Твоя знакомая, с которой вы распутывали дело Шуйского, Юлия Брайшиц, в больнице. Покушение на убийство. В ее машине сработало взрывное устройство…

Дверцы разъехались, мы молча вышли, пропуская в лифт мамашу с орущим отпрыском.

Я очень понимал этого малыша, который раскапризничался, потому что ему не дали спать. И до меня не сразу дошло, о чем сказал Тирликас, а когда дошло, сон как рукой сняло.

— Когда? Что с ней?

На улице мы сели в его старенькую машину.

— Три дня назад. Я не стал тебя беспокоить, у вас серьезные игры, тем более она была в реанимации. Сейчас ее жизнь вне опасности, но — угроза ампутации правой ноги. Я чего приехал. Будь осторожен, Саша. Завтра пойдем к ней в больницу, и она сама тебе все расскажет, у нее больше информации, чем у меня.

— Но кто это сделал? И причем тут я?

Лев Витаутович пожал плечами.

— Злоумышленников ищем. При чем ты, она расскажет.

Я криво усмехнулся.

— Вам осталось пожелать мне спокойной ночи и цветных сказочных снов.

Его рука потянулась к ключу зажигания, и я невольно напрягся, хоть и понятно, что в этой машине никакой бомбы нет. Мерно зарокотал мотор.

— Иди домой, Саша. Завтра я за тобой заскочу, и поедем к ней.

— Но — тренировка…

— На месте Саныча я дал бы вам выходной. Думаю, так он и сделает.

Я поднялся к себе, отмечая странный топот за дверью. Оказалось, что по гостиной скакали Микроб с Погосяном и орали:

— У меня — выходной! — Микроб.

— Выходной, выходной! — Погосян.

— Вы ж дохли пять минут назад, — удивился я. — Теперь ясно, как вас на игру стимулировать, надо Санычу сказать.

А Тирликас, похоже, пророк.

— Я свобо-оден! — затянул Микроб, который сравнялся с Микой ростом, чем Погосян воспользовался, напрыгнул на Микроба сзади, и тот понес его на горбу, да вприпрыжку.

Сделав круг по комнате, Микроб пошел на второй, но вступил в воду, разлитую Клыком и рухнул набок, а Погосян повалился на него.

— А-а-а, твою мать, — взвыл Микроб, подтягивая ногу к животу. — А-а, черт, черт!

Погосян вскочил как на пружинах.

— Что⁈

— Лодыжка, мать ее. М-м-м.

Микроб с полминуты катался по полу, а мы стояли, не зная, что делать. Я спикировал к нему, сел на корточки.

— Покажи.

— М-м-м, больно.

Уже по его стонам было понятно, что ничего хорошего. Клык, выбежавший в одних трусах ругаться, чтобы дали поспать, замер посреди гостиной.

Стиснув зубы, Микроб закатил штанину. Его лодыжка темнела и распухала на глазах.

— Капец, поиграл, — сквозь сжатые зубы процедил он. — Саныч мне башку свернет.

Погосян, набычившись, попер на Клыка:

— Потому что Ромушка разлила воду, так? Лужу сделал и не вытер за собой! Мы теперь лишись игрока!

Клык попятился, растерявшись, и я встал между ними.

— Мика, ша! Он не виноват. Давайте лучше подумаем, что делать.

Все посмотрели на отекшую лодыжку Микроба.

— Это вывих? — осторожно предположил Клык. — Мне Рина вправляла, когда я плечо выбил. Через два дня прошло.

— Она же не травматолог, — возразил я. — Тут в больничку надо.

— Не надо, — мотнул головой Микроб и сказал с надеждой: — Вдруг до завтра пройдет? Лед только приложим.

Мика метнулся к холодильнику и начал вытаскивать лед из формочек в пакет. А мне было ясно, что не пройдет, пустые надежды.

— Допрыгался, — жаловался на себя Микроб и хватался за голову. — Дурак, ой, дурак!

Интересно, он научился себя лечить, как я? Только это способно быстро поставить его на ноги, и то не факт, что — к игре с «Торпедо».

— Вдруг просто вывих, — сказал Клык с надеждой. — Давайте Дарину позовем, как она скажет, так и сделаем.

— На разрыв связок похоже, — вздохнул я, поднимаясь и пропуская к пострадавшему Погосяна со льдом.

И подумал, что даже если Микроб применит способности, не факт, что сможет играть с «Торпедо» — если не восстановиться нормально, можно вообще покалечиться. А с Гусаком вместо него мы точно не выиграем.

— Рина не придет, — чужим голосом сказал Погосян. — Она отдалилась совсем со своими парапланеристами. Даже в «Чемп» тогда не пришла, хотя мы звали. Вроде она к соревнованиям по параплану готовится. Говорила, классно, чемпионство в кармане, ведь девушек там мало. Да и парень у нее, похоже, завелся.

— Попытайся, — стоял на своем Клык. — Позвони ей.

— Пффф, на мой звонок она ваще не ответит.

Клыков перевел взгляд на меня.

— Саня, у тебя есть ее номер? Позвони, а?

Я молча достал телефон и набрал Рину, не особо рассчитывая, что она ответит в двенадцатом часу ночи, тем более если рядом ее парень.

Гудки, гудки, гудки — так и есть, не отвечает.

Щелк!

— Саша? — встревоженно проговорила она хриплым, как со сна, голосом. — Что случилось?

— Привет, Рина! Извини, что поздно. У нас тут Федор то ли голеностоп вывихнул, то ли связки порвал. Можешь глянуть?

Некоторое время девушка молчала, я почти видел, как она сводит у переносицы брови-стрелы, думает, спать дальше или мчаться на помощь. Если парень под боком, так ей посоветоваться надо, отпроситься. Отпустит ли он ее одну? А если нет и попрется с ней, Мику инфаркт хватит.

Погосян отошел от Микроба и вытянул шею, силясь расслышать, что она там говорит.