Страница 8 из 157
Обобщая опыт революции 1848–1851 гг., Маркс даёт предельно сжатое выражение идеи диктатуры пролетариата в знаменитом письме к И. Вейдемейеру от 5 марта 1852 г.
«Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:
1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства,
2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата,
3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов»[21].
Ленин пишет:
«В этих словах Марксу удалось выразить с поразительной рельефностью, во-первых, главное и коренное отличие его учения от учения передовых и наиболее глубоких мыслителей буржуазии, а во-вторых, суть его учения о государстве»[22].
Насколько Маркс точно придерживается реальной почвы действительности, свидетельствует то, что вопрос о сломе аппарата буржуазного государства он ставит конкретно, учитывая условия развития капитализма в разных странах. Так, в середине XIX века, вплоть до 70-х годов, Маркс считал возможным осуществление революции в Англии «мирным путём», без соответствующего слома старого государственного аппарата. В известном письме к Кугельману от 12 апреля 1871 г. он писал:
«Если ты заглянешь в последнюю главу моего „18-го брюмера“, ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать её, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей»[23].
Ограничение для Англии Маркс сделал, руководствуясь тем, что в Англии тогда, в условиях домонополистического капитализма, не сложилась ещё военщина и не получила полного развития бюрократия. На континенте же во всех крупных странах Европы существовала бюрократически-военная машина. В силу этого непременным условием народной революции на континенте являлось разрушение бюрократически-милитаристского аппарата государственной власти.
Первую попытку такого слома буржуазного государства сделала Парижская Коммуна в 1871 г. На опыте Парижской Коммуны, как ни был он ограничен, Маркс останавливается подробно и возвращается к этому вопросу неоднократно. Маркс особенно отмечал значение таких мероприятий Парижской Коммуны, как уничтожение старой армии и замена её вооружённым народом, лишение полиции политических функций, демократизация её и превращение в ответственный орган Коммуны, образованной на основе действительно всеобщего избирательного права, при действительной гарантии демократических прав народа. Маркс отмечает далее ликвидацию кажущейся независимости судейских чинов, установление сменяемости и ответственности перед народом всех чиновников, мероприятия, направленные на подрыв влияния духовенства, и т. д. Это и было на деле сломом старой государственной машины.
Парижская Коммуна пошла и дальше: она не только показала, учит Маркс, как разбить старую государственную машину, но и чем её заменить.
«На этот вопрос в 1847-ом году, в „Коммунистическом Манифесте“, Маркс давал ответ ещё совершенно абстрактный, вернее, указывающий задачи, но не способы их разрешения. Заменить „организацией пролетариата в господствующий класс“, „завоеванием демократии“ — таков был ответ „Коммунистического Манифеста“.
Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа на вопрос о том, в какие конкретные формы эта организация пролетариата, как господствующего класса, станет выливаться, каким именно образом эта организация будет совмещена с наиболее полным и последовательным „завоеванием демократии“»[24],
— замечает Ленин.
«Маркс вывел из всей истории социализма и политической борьбы, что государство должно будет исчезнуть, что переходной формой его исчезновения (переходом от государства к не-государству) будет „организованный в господствующий класс пролетариат“. Но открывать политические формы этого будущего Маркс не брался. Он ограничился точным наблюдением французской истории, анализом её и заключением, к которому приводил 1851 год: дело подходит к разрушению буржуазной государственной машины.
И когда массовое революционное движение пролетариата разразилось, Маркс, несмотря на неудачу этого движения, несмотря на его кратковременность и бьющую в глаза слабость, стал изучать, какие формы открыло оно.
Коммуна — „открытая наконец“ пролетарской революцией форма, при которой может произойти экономическое освобождение труда.
Коммуна — первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государственную машину и „открытая наконец“ политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое»[25].
В произведении «Гражданская война во Франции» и в некоторых других работах Маркс показал превосходство Парижской Коммуны как формы государственной власти над парламентарно-республиканской формой, если подходить к ним с точки зрения задач социалистической революции пролетариата.
Маркс прямо противопоставлял коммуну парламентарным учреждениям.
«Коммуна должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы»[26],
— писал он. Маркс отмечает ахиллесову пяту буржуазной парламентарной системы, которая, не являясь работающей корпорацией, до чудовищных размеров довела разрыв законодательных и исполнительных государственных функций в целях обеспечения господства исполнительной власти и превращения парламента в «говорильню».
Однако ограниченность исторического опыта Парижской Коммуны не позволила Марксу более подробно разработать вопрос об особенностях новой государственной формы, созданной Коммуной. А Энгельс после смерти Маркса высказал мысль, что демократическая республика парламентарного типа явится наиболее целесообразной формой диктатуры пролетариата, её специфической формой. В 1891 г., критикуя Эрфуртскую программу германской социал-демократической партии, Энгельс писал:
«Если что не подлежит никакому сомнению, так это то, что наша партия и рабочий класс могут притти к господству только при такой политической форме, как демократическая республика. Эта последняя является даже специфической формой для диктатуры пролетариата, как показала уже Великая французская революция»[27].
Ту же самую мысль Энгельс по существу повторил в письме от 6 марта 1894 г. о французской рабочей партии. Критикуя оппортунистов, заявлявших, что парламентарная республика во Франции должна быть использована для проведения социалистических мероприятий, Энгельс разъяснял, что республика, как и всякая другая форма правления, определяется её классовым содержанием. До тех пор, пока республика является формой буржуазной демократии, она так же враждебна пролетариату, как и монархия, хотя формы этой враждебности, конечно, различны. В связи с этим Энгельс снова повторил своё положение о том, что республика является
21
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполитиздат, 1947, стр. 63.
22
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 383.
23
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполитиздат, 1947, стр. 263.
24
В. И. Ленин, Соч.‚ т. 25, изд. 4, стр. 389.
25
В. И. Ленин, Соч., т. 25, изд. 4, стр. 403–404.
26
К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, Госполитиздат, 1948, т. I, стр. 477.
27
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 109.