Каникулы в эдеме

За минувшие сутки Велигор перекусывал дважды. При виде разносолов у него заурчало в животе, но тревога мешала сосредоточиться на еде. Он угостил Ингера кусочком сыра, который принц равнодушно принял, и впился в него острыми резцами.

Стены терема украшали красочные парсуны. Они изображали верховных старейшин от Перемысла Хромого, до участника славной битвы при Драконьей роще, Велимудра Храброго. Велимудр пал на поле брани – две стрелы мункатов пронзили его грудь. С тех пор его имя обросло легендами. Утверждалось, что перед своей кончиной, старейшина умудрился порубать топором дюжину степняков, и уже смертельно раненый, прикончил еще двоих. С парсуны взирал голубоглазый красавец. Вислые усы и русый чуб делали его похожим на легендарных меотов, какими их представляли летописцы. Над парсуной висело чучело головы волка. Холодные глаза хищника была налиты яростью бешеного зверя. Ведуны нарочно распорядились повесить чучело рядом с парсуной. У зрителя создавалось впечатление единства отважного воителя и зверя.

Велигор неприязненно посмотрел на портрет. Он был мальчишкой, когда Велимудр правил в Сестринском Хряще. Верховный старейшина имел хлипкое телосложение, и хромал на левую ногу. Частица правды в легенде была. В молодости он получил отравленную стрелу в бедро. Горячие ключи спасли ему жизнь, но мышца сохла, старейшина хромал до своей героической гибели, которая в реальности сильно отличалась от изложенной летописцами версии. Битва разворачивалась в Ведьмином ущелье, на западной оконечности Руяна, севернее Брана, а вовсе не в Драконьей роще, как принято было считать. Воины сдерживали превосходящих числом противников трое суток. Узкий проход между скалами не позволял мункатам использовать численное превосходство, а каменные козырьки спасали войско от стрел противника. Однако, нашелся изменник из числа беглых. Он указал степнякам тайную тропу в лесу, и те атаковали с тыла. Верховного старейшину поразила вражеская стрела, но не в грудь, как гласила легенда, а в спину.

Ингер тронул вибрисами ухо старейшины.

– Ведун Ждан на тебя смотрит!

Велигор вздрогнул. Он сидел во главе стола, как и подобало верховному старейшине. Наполненная до краев чаша, стоящая перед ним, оставалась нетронутой. Дважды мимо пробегала девушка. Длинные волосы спадали на обнаженные плечи, под глазами темнели круги. Девушка провела ночь, выплясывая в чем мать родила. Она не успела привести себя в порядок, и обслуживала старейшин в нижней юбке. Небольшие груди с пунцовыми сосками прикрывали густые волосы. Старейшина узнал давешнюю знакомую с обгорелой веткой омелы в руке. Красная татуировка змеи на ее спине вела себя будто живая. Извивалась в такт ходьбы, сжимала упругие кольца. Их взгляды пересеклись, девушка вопросительно подняла черные брови. Велигор отрицательно покачал головой. Следовало сохранять трезвый ум.

– Дарина! – шепнула девушка. – Меня зовут Дарина, старейшина! – она убежала, держа навесу тяжелый кувшин.

–Ты меня не слушаешь? – пасюк нетерпеливо прикусил человека за мочку уха.

– Кость тебе в горло! – откликнулся старейшина.

– Как иначе отвлечь твое внимание от голой девки? – в писке крысиного короля угадывались издевательские нотки. – Гляди на Ждана! Справа от толстяка сидит, не пьет ничего.

Ведуны любили рассуждать, что у них нет начальства. Мол де, они руководствуются коллективным разумом, принимая решения. Это ложь. Также, как и их вынужденная аскета, во имя высоких целей. Велигор наверняка знал, что старухи сводницы поставляют ведунам мальчиков из числа пленных рабов. Мерзкие пристрастия служителей культа являлись всеобщим достоянием, однако говорить об этом было не принято. Ведуны были мстительны, подозрительны и злопамятны. Их влияние на Совет служителей трудно было переоценить. Ключи от золотой кладовой хранились у ведунов. Тот, кто держит казну, правит миром! Получив однажды в руки накопления дружины, ведуны не спешили с ними расставаться. Ждан считался негласным лидер в среде ведунов. Он прислонился спиной к стене, демонстрируя равнодушие ко всему происходящему вокруг. И это тоже была ложь. Из-под капюшона следили цепкие острые глаза. Старейшина вежливо наклонил голову в знак приветствия. Ждан не отреагировал. Дурной знак.

– Ты в опасности, родное сердце! – пропищал принц.

– Сам вижу! – огрызнулся старейшина.

– Заговор сегодня будет. Ждан имеет виды на нового старейшину.

– Кто таков?

– Локоть. Локоть из Брана.

– Срамота! – Велигор не сумел сдержать негодующий крик. – Срамота, кость им в горло!

– Вовсе нет! – крысиный король устроился на плече старейшины как в кресле, и держа двумя лапками кусочек сыра. – Локоть удобен. Он не спорщик, готов идти на поводу.

– Локоть – трус и слабак! И к тому же он пришлый, из рода Змеев!

– Ты тоже не чистокровный, родное сердце! – не без ехидства напомнил Ингер.

Велигор прикусил губу.

– Что меня ждет?

– Если все пойдет по их плану, тебя низложат. Возможно, заклеймят, и отправят в изгнание на континент. Едва ли новый преемник станет тебя пытать, хотя этого я знать не могу…

Велигор ударил кулаком по столу.

– Они не посмеют пытать верховного старейшину!

– Почетная жертва матери Тонгалашке! – невозмутимо заявил Ингер.

Старейшина похолодел.

– Они не посмеют… – прошептал он, ставшим вдруг чужим голосом.

Локоть кинул на опального старейшину затравленный взгляд. Это был худощавый молодой мужчина. Серые глаза и длинные соломенные волосы безошибочно выдавали в нем чистокровного сата. В тереме было жарко, но Локоть кутался в меха, словно его бил озноб. Велигор догадывался о причинах зябкости. Он хочет скрыть татуировку змея на плече. Хотя внешность его была идеальна для сата. Ни следов инородной примеси. Бран – местечко на западной оконечности Руяна. Раньше там находился пограничный фор пост. Опоясывающие побережье кольцом горы защищали берег от волн, жители Брана первыми встречали воинов дулебов, в те периоды, когда между ними и сатами возникали стычки. В Вервь отправлялся гонец с худой вестью, пока стражники Брана сдерживали натиск врага.

– Кость в горле! – повторил старейшина. – Что делать?!

Ингер отбросил недоеденный огрызок сыра.

– Ждан объявит начало жеребьевки. Ты прозевал заговор, родное сердце!

– Они не могут обносить жеребьевку без моего ведома!

– Прав тот, у кого больше прав! – парировал принц крови.

Служители люда приглушенно переговаривались. Многие нарядились по случаю Совета. Рубахи были оторочены искрящимся серебром мехом. Служители люда избирались народным голосованием на одну зиму. За это время они сполна пользовались своим положением. Справа от Ждана сидел Радим сын Остромысла из рода Енотов, тот самый толстяк, о котором упомянул Ингер. Радим жадно ел мясо, запустив короткие, толстые пальцы в блюдо, ручейки жира стекали по подбородку. Встретившись взглядом со старейшиной, он виновато улыбнулся.

– Худое пойло бражничают девки!

Зубы у служителя были гнилые.

– Не пей! – коротко ответил Велигор.

Радим засмеялся, будто услышал забавную шутку.

Дальше восседал худощавый Белогор. Он был одет скромно, тонкие пальцы обнимали драгоценные перстни. Белогор был из рода Орлов, он почти не прикасался к яствам много пил, почти не хмелея, смертельная бледность худых щек говорила о тяжелом недуге. Старейшина Велигор, был одет как простой ратник. Полотняная рубаха, кожаная безрукавка, широкий пояс. Он даже не смыл дорожную пыль! Такое пренебрежение к служителям люда следовало расценивать как пренебрежение. Конечно, их удивляло, что Велигор оживленно общается с крысой, сидящей у него на плече, но спрашивать о причинах такого поведения, никто не решался. Старейшина ловил взгляды товарищей, они отворачивались, или же делали вид, что увлечены едой, только Белогор не отвел глаз. Как он раньше не замечал?! Заговор начался давно, а он беспечно правил дружиной, миловал осужденных, отпускал на волю плененного этерийца думая, что власти его ничего не угрожает! Локоть из Брана опустил голову, скулы покрыл румянец. Худого старейшину наметил в преемники Ждан! Впрочем, такой ведунам правитель и нужен. Слабый, безвольный, уступчивый. При случае, ему припомнят род. Род Змеев. Верховный старейшина одарил ведуна улыбкой. Пусть думает, что он ни о чем не подозревает!