Страница 2 из 21
— Домой? Эх, Значит, прикипел уже… к миру. Понимаю, что хочешь вернуться. А уж как я хочу вернуться домой.
— У тебя же дом — здесь? В Антарктиде?
— Вообще-то в Зеландии. В Годуновске-Южном. Хотя — какой это дом. Так, холостятская хибара.
Удивительно, но мне даже как будто вспомнилось это — о том, что он уже когда-то давно говорил о том, что собирается уехать именно туда. Я старательно обходил тему его взаимоотношений с матерью и даже не думал пытаться их помирить — всё же, мне девятнадцать лет мне было только на бумаге, и факт развода родителей я переживал абсолютно спокойно.
— В общем, когда мы увидимся?
— Думаю, в этом месяце. Либо в следующим — там у тебя, как-никак, юбилей.
— Ого. Я и забыл совсем, что мне в этом воплощении скоро исполнится двадцать, — признался я. — Хорошо, отец, увидимся. Пора спешить.
Я сверился с картой — упомянутый отцом товарищ жил в частном секторе на самой окраине, поэтому пришлось вызвать скоростное такси — удивительно, но здесь была такая услуга.
Дом со скромной вывеской «Пахомовъ С. И., бителепатъ-нотариусъ» скорее напоминал бетонную избушку, чем полноценный коттедж. Стучать пришлось долго. Хозяин распахнул дверь на весеннюю прохладу в одном только домашнем халате и выглядел помятым.
Силой, а также запахом алкоголя, пахнуло с расстояния в полтора метра.
— Что такое? Записан?
— Нет. Я подпоручик императорской Курьерской…
— Мне всрать кто ты такой, у меня по записи.
— Заплачу в пять раз больше ценника, — сразу сказал я.
— Плевать. Я и так нормально заработал в этом месяце. Вставай в очередь, — сказал он и хлопнул стеклянной дверью.
Он пошёл по коридору, и я заметил, как он сильно хромает на левую ногу.
— Стоять! — рявкнул я и выхватил пистолет. — Я выстрелю, честно!
Пахомов остановился, но развернулся медленно, вальяжно. На лице была довольная улыбка. Поднимать руки он не торопился.
— Ого! А это уже мне нравится! — он чуть ли не крикнул, чтобы я слышал через дверь. — Что, правда? Выстрелишь⁈ Ты же сядешь потом, малец!
— Как сяду, так и выйду! Вопрос не требует отлагательств. Мне нужно всё решить за несколько часов!
— Если ты выстрелишь, малец, то я уже буду не в состоянии что либо у тебя считать, ты же понимаешь? Да?
— Спорим, что будете? У меня лекарский навык. И я вижу, что у вас хромая нога.
Лекарский навык — пожалуй, самый нелюбимый из всех, что у меня был. Но пошёл ва-банк, хотя лекарем я всё ещё был весьма средним, и серьёзность болезни оценить не мог. Я опустил ствол, и он подошёл, открыл дверь, не меняя ироничного выражения лица.
— Да что ты говоришь… Мне не смогли помочь лучшие врачи континента. К врачевателям вроде тебя я тоже обращался — ерунда это всё, только хуже сделали. Сколько тебе лет? Ты серьёзно что-то умеешь?
— Я восстанавливал ноги после огнестрельных ранений.
В этот момент я почувствовал, как он коснулся моего сознания. Я знал, что говорил правду, и вспомнил, как после дуэли с Евгением правил ему раздробленные кости. Пахомов же по долгу службы знал, когда человек говорит правду, а когда врёт. Похоже, это произвело впечатление
— Хм… И что, ты думаешь, что ты этим со мной расплатишься?
— Думаю, расплачусь.
— И что ты там говорил про пятикратную таксу?
— Трёхкратную. Трёхкратную таксу — и попытку полечить колено. Либо пятикратную таксу, но без лечения.
Пахомов почесал щетину.
— Кто тебе дал мои координаты?
— Отец. Циммер Матвей Генрихович.
— Припоминаю фамилию. Лысый такой, в очках? Ладно. Заходи. Если вылечишь — обойдёшься двукратной.
Сперва мы расположились в гостиной, пропахшей алкоголем и немытой посудой. Он засучил штанину до колена, я напрягся, сосредоточился и закрыл глаза. Я увидел колено насквозь — разбитый хрящевой диск, выступы на костях. И много межсуставной жидкости в мышце под коленом.
— Киста Бейкера, — я прервался и вспомнил название, впрочем, тут же понял, что это термин из прошлых жизней, и здесь она наверняка называется по-другому. — Была травма колена? Странно, что вам не вылечили, наверняка есть много препаратов.
— Мне ставили какие-то уколы, давали таблетки — без результата. Говорю же, невозможно починить!
— Воды налейте мне. Обычно в процессе…
— Понимаю, понимаю, — Пахомов поднялся, налил из пыльного графина стакан воды. — За что сослали-то хоть, малец? За дуэль? Огнестрельные ранения, говоришь.
Легенда была красивой и в данной ситуации вполне подходящей. Я бы мог довериться и рассказать чуть более близко к истине, но это попросту было долго.
— Ага. За дуэль.
— Молоток, братишка, — сказал он с уважением. — Из-за женщины, да? И меня — за дуэль. В девяносто третьем. Стрелялись на студенческой пьянке. Из-за музыкальных пристрастий, я пытался доказать, что индский стоун-джаз интеллектуальней египетского аббис.
Насколько я разбирался в жанрах — тут я был стопроцентно согласен. Выпил воды и снова сосредоточился и начал процесс — знания о том, как должно быть устроено здоровое колено, пришли сами по себе. Следующие минут двадцать я сшивал сухожилия и связки одно за другим, исправлял костную ткань, уничтожал всю дрянь в мышцах. Прерываться пришлось раза четыре, как всегда в таких случаях от жажды сводило горло и чернело в глазах. Разумеется, я сделал не всё и не совсем правильно, но в конце, когда я уже свалился в кресле от бессилия, Пахомов хмыкнул.
— Хм… Даже как будто лучше сгибается. Ну, ладно, спасибо. Теперь гони предоплату. И в подвал.
— Подвал? — усмехнулся я. — Нахрена?
— Там лучше слышно. Шумов меньше.
Подвалов и разного рода бункеров я даже за эту жизнь насмотрелся достаточно, чтобы не особо любить подобные места.
— Ну, допустим.
Комнатка на цокольном этажа была совмещена с котельной и кладовкой — грубый стол с двумя стульями стоял прямо под толстенными трубами, уходившими куда-то наверх.
Он начал сразу, без разговоров, как я сел напротив — стиснул мои виски в грязных пальцах, прошипел сквозь зубы:
— Вспоминай… Всё вспоминай, щенок!