Страница 32 из 116
эту минуту Чжан Чжень заметил трех всадников, несущихся со стороны главной заставы, и сказав: "Прости!.." - быстро спустился вниз и поторопился на свою сторону, к своему большому поместью, без гостей ставшему в последнее время пустым и никому не нужным.
Молодой крепкий пограничник легко взбежал, почти взлетел по крутой лестнице. Генерал вернулся из минутного забытья и потеплел глазами, увидев его, даже попытался улыбнуться. Нет, он подготовил себе и границе хорошего преемника.
- Я немного задержался… Хотел раньше, но на седьмом посту засекли нескольких нарушителей.
- И… задержали?
- Конечно, всех четверых, - как о само собой разумеющемся сказал Инь Си. - И с товаром.
- Это хорошо… Хорошо, что ты есть… Тебе трудно будет, но ты уж потерпи. Опостылеет все здесь… а терпи. Главное в службе - не усложнять простого. сему свое время… - Дин Хун передохнул, его взгляд был устремлен куда-то далеко, дальше уходящих в небо горных отрогов. - ижу, знаю: придет время, и ты перейдешь на другую службу, точнее, это будет служение… на служение по душе. Пограничником быть - да, тяжело, но просто. А то служение высшим истинам будет посложней. И намного трудней. Ты и там должен все вынести… донести возложенное на себя. И запомни: главное там - не упрощать сложные вещи. Наш брат часто грешит этим… Ты слышишь меня?
- Да, учитель мой, я внимательно, всей душой слушаю ас!
- Я учил тебя многому… Как мог, пытался подготовить к тому, высшему служению. Но… но это было не в моих силах. Не я твой учитель…
- Почтенный, простите меня, недостойного. Может, я не во всем был прилежен и недостаточно старателен, но я всегда воспринимал ас как единственного и главного учителя моего. Не отрекайтесь от меня.
- Не учитель, нет… лишь наставник. А твой настоящий учитель - большеголовый мальчик Ли Эр… - Слабое подобие улыбки появилось на губах генерала, он прикрыл глаза, вспоминая. - Это его учение я передавал тебе, как мог, и ты это знаешь. И он придет сюда.
- Как, великий Лао Цзы?.. Небожитель - и к нам, сюда?!
- Да. И тебе надо приготовиться к встрече с ним. Сейчас ты сойдешь вниз и под моим ложем… Ты возьмешь себе из моего солдатского сундучка его письма, свитки учения. Нет, он пока еще не небожитель… Но станет им. И как раз по пути на Небо он пройдет здесь. Да, он начал свой великий путь с заставы Саныуань и через нее же пройдет в иной, вечный мир… так предрешено.
- И… когда это случится?
- Скоро… ибо что вам, молодым, каких-то десять лет? Ты же примешь мое ярмо, мой округ, и тебе придется потерпеть. Он придет, поклонится моему праху, благословит тебя - да, вместо себя - и уйдет дальше, к высотам… к святым вершинам Куньлуня. - Старый пограничник говорил это, закрыв глаза, но будто прозревая какой-то иной, недоступный человеческому умозрению, но полный высоких смыслов мир. - Будет снежная зима… Ты очисти своему Учителю его путь на сорок ли… а когда пути разойдутся по семи ущельям, еще на столько же по каждому… а назавтра после ухода Учителя проследи его след. Проследи, не потеряй… Ты примешь мой округ, мою границу… тебе об этом, должно быть, говорили в темной комнате? Мне велено сказать тебе еще раз всё это… Не забудь, не потеряй… служи…
Еще ученик, Инь Си почтительно отступил на шаг и склонил голову. Он верил и не верил услышанному, но лишь на миг промелькнула в нем мысль, что его наставником вновь овладел бред, и тут же была им отметена. Нет, ни в каком важном деле не терял головы старый неотесанный, как он говорил о себе, грубый пограничник Дин Хун.
Перевод с якутского Петра Краснова
Редакция поздравляет нашего друга и автора Николая Алексеевича ЛУГИНОВА с шестидесятилетием!
Народный писатель, заслуженный деятель искусств Республики Саха (Якутия), Николай Алексеевич Лугинов дебютировал в литературе в 1974 году с повестью “На Сергеляхе”, в которой правдиво описывал жизнь студенческой молодежи. В следующей повести, “Роща Нуоралджыма”, Лугинов рассказывал о трудном детстве военных лет. Первый роман писателя “Этажи” был посвящен труду строителей северных городов. В 1997 году вышла в свет первая книга нового романа Лугинова “По велению Чингисхана”, главы из которого печатались в “НС”. Николай Лугинов - писатель-новатор с ярко выраженным национальным колоритом и самобытностью. Он, творчески обращаясь к опыту классической русской и мировой литературы, философски осмысливает жизнь своего народа и родственных народностей Севера.
НИКОЛАЙ ИГНАТЕНКО МНЕ ГРУСТНО БЕЗ ТЕБЯ…
Давайте заведём роман! С гуляньем за руки, с цветами, Друг к другу тайными звонками… И чтоб не выполз между нами ни Ваш, ни мой самообман.
Давайте заведём роман! Хмельной, с поездками к цыганам, чтоб каждый был беспечно пьяным, но всё равно любимым самым под пенье страстное цыган.
Давайте заведём роман! С поездкою в деревню к маме, с её встречальными слезами. Чтоб с сеновалом. С петухами, Что будят рано по утрам.
ИГНАТЕНКО Николай Алексеевич родился 19 декабря 1946 года в городе Прокопьевске. Окончил в 1969 году Томский госуниверситет по специальности “механика”. Первые стихи публиковались в газетах “Шахтёрская правда”, “Комсомолец Кузбасса”. Автор книг “Три возраста любви”, 1995, “Переход на осеннее время”, 1997, “Приворотное зелье”, 1998, “О свойствах страсти”, “Роща”, “Вариант судьбы”. Член СП России
Давайте заведём роман! С коварством, с ревностью, с изменой, с попыткой к бегству из Вселенной и возвращеньем только к Вам.
Давайте заведём роман! Роман, озвученный стихами, как будто бы не между нами, а между мыслью и словами, как удаётся только снам…
Давайте заведём роман!
* * *
Покой земли. Воскресная удача его понять, почувствовать, принять. Деревня Половинка. Осень. Дача, где жизнь моя течёт, как будто вспять.
Заметно молодею. Дура-старость, Сегодня мне с тобой не по пути! Ах, как берёза во дворе старалась последней жёлтой вспышкой расцвести.
Спасибо, милая! Тебя я тоже внемлю, как всем лесным друзьям моим окрест. Будь я жених, я б эту выбрал землю из всех судьбой предложенных невест.
И лёг бы здесь навеки под берёзой красивым, мускулистым, молодым… Напрасно только выбивает слёзы костров осенних приставучий дым.
* * *
Мне грустно без тебя. Две мухи за стеклом оконным завершают суетливость. Берёзы пожелтели. За окном стоит сентябрь, нагоняя сырость.
Не радует багряных лоскутов шитьё его торжественной одежды. Вернулись дураки из отпусков, и в воздухе полным-полно надежды.
Им не понять, что осень - это смерть
того, что началось, но не свершилось.
Как в это время хочется уметь
Не ощущать
в своих плечах бескрылость!
А взмыть за теми, что летят на юг, Курлыкая, подальше от печали,
6 “Наш современник” N 8
не зная, сколько доставляет мук нелепая крылатость за плечами.
Темнеет. Мухи на моём стекле, умаявшись, остановились сами. Мне грустно без тебя не на Земле, а в небе, улетая с журавлями…
* * *
Ну и ладно! Высокой не будет судьбы.
Будет дом,
будет дым из кирпичной трубы.
И поленья гореть, обращаясь в тепло,
будут так,
чтобы было на сердце светло.
Но, наверно, высокой не будет судьбы.
А хотелось бы
выше взлететь городьбы,
устремиться
бездумно в небесную высь,
куда искры из печки уже поднялись.