Страница 8 из 13
А теперь нет у меня счастья. Ничего не осталось.
Со стороны холла доносится посторонний шум. Верхний свет включается.
Хенесси навострит уши. Убирает мордаху с моих коленей и что есть лап несется в сторону источника звука.
Если Назар увидит меня здесь всю в слезах, скорее всего, последуют вопросы. А я хочу обойтись без допроса. Хочу сама рассказать все от начала и до самого конца.
Я прохожусь ладонями по лицу, утираю следы минутного отчаяния и успеваю подняться с дивана прежде, чем Назар появляется в гостиной.
Сегодня он уже не кажется мне таким грозным, как вчера. Наверное, за сутки я успела привыкнуть к его внешнему виду.
Я нахожу его привлекательным. Чертовски привлекательным.
Он сильный и высокий как могучий титан. У Назара ярко выраженная челюсть и массивная шея, переходящая в широкие плечи. Небольшая щетина и короткая стрижка, придающая его внешнего виду невозмутимую серьезность. А самая яркая и броская черта, как по мне – соблазнительная ямочка на подбородке, визуально сглаживающая его шрам и усиливающая привлекательность этого мужчины.
От него исходит мощнейшая энергетика. Сбивающая с ног.
Он зверь. Прирожденный хищник.
И волчьи голубые глаза с чрезмерно большой радужкой видят меня насквозь или даже больше. Видят все мои страхи, нутро, всю душу.
Однако именно сегодня под этими рентгеновскими лучами его глаз я не ощущаю себя так, как будто меня рассматривают через окуляры микроскопа.
Сегодня его глаза излучают тепло. Каждая клеточка моего тела наполняется теплотой, пока он стоит в проходе и смотрит на меня.
Мне порой так не хватало этого. Банального человеческого тепла.
– А, проснулась уже, – завязывает диалог рокочущим басом, глядя на меня, пялящуюся на него безо всякого стыда.
Смаргиваю с глаз пелену задумчивости и киваю.
– Ага.
С пятки на носок перекатываюсь.
Неловко, что он застал меня в гостиной.
Я точно не знаю, разрешается ли мне выходить из комнаты, когда в доме нет никого, кроме собаки, которая в настоящий момент вьется вокруг своего хозяина и напрашивается на ласки. А хозяин тем временем безжалостно игнорирует ее.
– Завтракала?
– Нет еще.
Нахмурив брови, Назар поглядывает на свои наручные часы.
– Тогда идем обедать! – звучит не как приглашение на обед, а как призыв к расстрелу.
К его командирскому, леденящему тону еще необходимо привыкнуть.
– Сейчас, только отлучусь ненадолго в ванную.
Через минут десять вхожу в кухню, принюхиваюсь к изумительному аромату запеченой картошечки и тушеного мяса с овощами, аккуратно разложенных по тарелкам. Выглядит аппетитно. Как шедевр искусства – кусочек к кусочку, словно этим занимался какой-нибудь знаменитый кулинарный блогер.
В застывшей позе Назар восседает за столом. К еде не притрагивается. И тепло больше не излучают его глаза.
Неужели где-то накосячила?
Аж не по себе становится. Я ведь заставила его ждать.
Быстренько проскальзываю за стол, вооружаюсь вилкой и ножом, скрещиваю их, подняв над своей головой.
– Приятного аппетита! – получается театрально, как боевой клич.
Таким образом я надеялась разрядить обстановку и вызвать у Назара хотя бы подобие улыбки, но не вышло.
Угрюм, как старуха у разбитого корыта.
– Готовить умеешь? – интересуется Назар, вздевая на вилку кусочек мяса.
– Умела… когда-то. Не так вкусно, конечно, – неуверенно.
– Теперь у тебя будет уйма времени. Попрактикуешься недельку-другую, а там и доведешь свои умения до идеала, – намекает он на то, что я попала далеко не в санаторий.
Этого зверя мне нужно будет кормить до сыта, а ест он, как я погляжу, за троих.
Я нисколько не против. Мне будет приятно ухаживать за ним. Как-то иначе отплатить ему за помощь и проявленную ко мне доброту я больше ничем не смогу.
Доедаем мы в тишине. Разве что приборы изредка лязгают о керамику.
Стараюсь жевать как можно тише и проглатывать, чтобы лишний раз не напарываться на его взгляд исподлобья. Временами он смотрит на меня так, будто в чем-то подозревает.
Отобедав, Назар загружает посуду в посудомойку, я протираю стол. Как только он разворачивается, тогда мне становится ясно, почему его взгляд казался мне подозрительным.
– И кому ты звонила? – после заданного вопроса внутри ощущается колоссальное давление.
– Извините, что воспользовалась без спроса. В следующий раз я…
Назар обрывает меня на полуслове, приблизившись ко мне на расстояние вытянутой руки.
– Я разве сказал, что тебе запрещается пользоваться телефоном? Я всего лишь спросил "Кому. Ты. Звонила"?
Сглатываю вязкую слюну.
Вообще-то я не собираюсь лгать. Но на всякий случай отвожу в сторону глаза. Склонив голову, говорю как есть:
– Домой.
– Дом, в котором ты была прописана? – указательным пальцем поднимает мою голову за подбородок, прищуривается, выискивает что-то на дне моих глаз. Киваю неубедительно, пока он не добрался до содержимого души. – Что заставило тебя оттуда выписаться?
Я разеваю рот в изумлении.
Откуда он знает?
– Это довольно сложная история.
– Так и я не так прост. Рассказывай!
Вижу, что не отстанет.
Не тот он человек, чтобы не добраться до истины. Такие, как он, под кожу залезут, душу выпотрошат, но свое получат.
– Вам знакома история Золушки?
– Не увлекаюсь, – отрезает он.
Отходит от меня, присаживается на край стола и руки на могучей груди скрещивает.
– Начни с нее, если это так важно.
Дикость какая. Огромным бугаям я сказки еще никогда не пересказывала.
Прикусываю изнутри щеку, мысленно выстраиваю краткий сюжет, чтобы не утомить Назара.
Глубоко вдыхаю.
– История Золушки примечательная тем, что когда-то ее жизнь была идеальной. Ровно до тех пор, пока однажды не умерла ее матушка от болезни. Тогда в дом, где она проживала со своим отцом, переехала злая мачеха со своими противными отпрысками.
Я выдерживаю паузу, услышав как Назар недобро хмыкнул.
– Дальше, Света. Что было дальше? – непроизвольно оголяет он мои нервы.
Я зябко передергиваю плечами и через силу продолжаю:
– А дальше отец Золушки скончался, и ее жизнь превратилась в настоящий ад. Долгое время мачеха издевалась над ней. Она желала выжить ее из дома всеми возможными и невозможными способами.
– Так вот оно что, – бубнит под нос, вдумчиво почесывает свой подбородок, глядя в окно.
Выдыхаю из себя всю злость, всю ненависть, годами копившуюся во мне.
Прежде я никому не рассказывала свою историю. Пускай даже в виде проведенной параллели между мной и сказочным персонажем.
Как оказалось, так гораздо проще изливать свою душу. Не так больно, нежели чем углубляться в прошлое.
– Моя судьба точь-в-точь повторяет судьбу Золушки. С одной лишь разницей – моя история не закончилась хорошо.
– Помнится, в этой сказке фигурировал принц, а значит твоя история еще не окончена.
– Так вы обманули меня? Вы знали эту историю!
Назар хмурится еще больше, глаза стеклянными становятся. Словно он предался не совсем хорошим воспоминаниям.
– Нет у меня принца, – тяжело вздыхаю и жму плечами. – Только вы, Назар…
– И на каком основании тебя выжили из дома? – внезапно переводит он тему.
– Как-то по распоряжению мачехи к нам домой пришел нотариус. Общими усилиями меня заставили написать заявление об отказе от наследства в пользу другого. Вынудили взамен на…
Прикусываю язык до крови. Моментально впадаю в ступор из-за того, что едва ли не проболталась Назару.
Не так он должен узнать эту новость.
Для начала мне нужно заставить его вспомнить меня и ту ночь. А уж потом затрагивать разговор о ее последствиях.
Назар высверливает во мне дыру. Превращает мозг в труху одним своим тяжелым взглядом.
Давящим, колючим и пронизывающим до костей.
– На что? – грохочет его голос раскатом грома. – Что могло тебя волновать больше, чем отчий дом?