Страница 73 из 87
Глава 22 Да, мы придем!
Граница провинции Шампань
(15 мая 1402 года,
Из-за «золотой лихорадки» обуявшей мое воинство, добраться до нашего сегодняшнего лагеря удалось уже практически на закате. Палатки, отхожие ямы и запас дров — слава Богу — были, как обычно, подготовлены «речной» частью отряда сильно заранее. И когда мы все-таки появились, дежурный десятник возглавивший «лодочников» сегодня, едва не бросился навстречу. Собственно, как и его товарищи.
Возле реки лес был, конечно же, куда более жидким, чем в остальных местах, но в наступающих сумерках хвост колонны еще попробуй, рассмотри. Поэтому естественно, сначала встречающие засыпали товарищей встревоженными вопросами. Однако когда в ответ им начали хвастаться добычей — тут дошло дело и до возмущенных обвинений.
Нет, в чем-то их можно было понять — после всех баек и вполне достоверных историй о кровавых тварях лошалуа — чего только не подумаешь, об ушедших через лес друзьях.
А те вдруг сначала неожиданно пропадают, потом — все-таки появляются — правда, лишь уже на закате, и при этом выясняется: они не только не подвергались опасности, но и умудрились немного разбогатеть. Без твоего участия…
Всякого добра в лесу за те несколько десятилетий, что в нем правили «ожившие сорняки» — успело поднакопиться. Тем более что лошалуа человеческими вещами не интересовались.
Теперь те же арбалетчики, что еще утром не могли нарадоваться новому и потенциально куда более легкому и безопасному назначению, конечно же, преисполнились досады, считая себя обманутыми. А уставшие за день счастливчики — лопали перестоявшую кашу, и между делом не упускали возможность вернуть «речникам» все их недавние насмешки и подколы.
Но мне было не до всего этого походного веселья…
…Господин виконт Луис-Мария де ла Серада — тот самый предводитель встреченных нами всадников — требовал, чтобы мы рванули в крепость «бросая тяжести», потому что через два дня ее обложат орки, и тогда весь наш поход потеряет смысл.
Да, звучало все логично — вроде, как и правда получается так, но вот не лежала у меня душа к этому непотребству. И не просто потому, что было жалко расставаться с полученными в виде добычи продуктами, выпивкой или с выданными в Дижоне запасами пороха.
Просто даже нынешний неполный состав моих стрелков, очень далекий от штатного, делал мой отряд, по меньшей мере, вдвое более многочисленным, чем конница под началом нашего капитана. И это значит, что приведи я их в Сен-Пьер без обоза, мы втрое быстрее съедим тамошние запасы.
С учетом неопределенности по времени, которое придется сидеть в крепости, существовала опасность сдаться в итоге просто из-за голода.
С порохом же и вовсе глупость.
Без него мои стрелки были почти бесполезны, и решиться выполнить такой панический приказ я просто не мог. Вот и приходилось бродить по палатке, пытаясь придумать выход. А тут еще этот гонец приперся, и начал доставать вопросами.
«Но приказ же, черт побери! Хотя, он же не на бумаге, то есть его — словно бы и нет, в случае разборок. Мне даже отбрехаться будет нечем, если кто-то скажет, что в потере пороха моя личная вина…»
— Виконт, не нужно повторять устное распоряжение господина капитана еще раз, можете вернуться в отведенную Вам палатку… — мягко намекнул я, что гость мне начинает надоедать.
— Я требую, что Вы сообщили, когда мы пойдем на Сен-Пьер! — взвизгнул де ла Серада.
Это было настолько неожиданно, что внутрь заглянул сначала удивленный Феликс, а потом и один из часовых.
— Месье, напомните Ваш статус… — потребовал я.
— Что? — побледнел посланец. — Я дворянин!
— Дворянин Вы при дворе Его Светлости или у батюшки в поместье, — хмыкнул я, — напомните, кем служите в нашей роте?
— Я имею честь состоять в качестве жандарма, но сейчас я гонец от…
Тут стоит напомнить, что в нашей роте собственными людьми герцога Бургундии считалась лишь сотня алебардщиков-пикинеров. Стрелков наскребли по необходимости среди всякой шушеры, а тяжелую кавалерию выставил и вовсе один из вассальных графов бургундских герцогов, собрав ее среди собственных людей.
Род Шовиньи никогда не лез в политику, сосредоточившись на возможности заработать. Преуспел в этом, а потому был очень богат. Из-за этого подвергался постоянным насмешкам завистников. Вроде именно поэтому им и понадобилось участие в такой опасной осаде.
Мне удалось узнать, что граф даже сам, без дополнительных намеков вызвался, сейчас фактически содержал ротную конницу, и даже отправил командиром в этом предприятии сына и наследника. Правда, злые языки поговаривали, что сынуля устал дожидаться наследства и папенька его сплавил от греха, но на то они и злые языки.
В общем, графский жандарм (тяжеловооруженный кавалерист, снабженный на рыцарский манер — прим. автора), не имеющий представления о субординации — это было почти нормально.
— Отлично. Месье, жандарм, — выделил я голосом это слово, постаравшись вложить в него как можно больше холодного недоумения, — сейчас выйдете из моей палатки, вернитесь в свою, и останетесь там до моих дальнейших распоряжений. Феликс, — переключился я на своего оруженосца, игнорирую растерянного гостя. — Приставь пару человек к жилью месье де ла Серада, чтоб его не беспокоили. Если он не внемлет моему распоряжению, приказываю забить этого бунтовщика в колодки до прихода в крепость. Все, вели подать ужин и да, отправь кого-нибудь за мастером Паскалем, у меня есть к нему разговор…
Не сказав ни слова, но и не поклонившись — в ответ на пожелание «доброй ночи!» — шумный гонец покинул палатку.
Беспокойных мыслей у меня от этого меньше не стало, но в тишине хотя бы появилась возможность их думать. Поэтому к приходу своего ближайшего помощника я успел в лучшем случае съесть пару ложек каши да переломить, да в забывчивости раскрошить все нажаренные лепешки.
— Слушаю, Ваша Милость! — напомнил начштаба о своем присутствии.
— Паскаль, дружище, у меня будет для тебя важное поручение. Подбери полсотни людей по разумнее да порасторопнее, ну и держи его в секрете, даже от остальных… — ну и от наших гостей, наверное.
В ответ на недоуменно задранную бровь ветерана, я успокаивающе уточнил:
— Только для порядка…