Страница 44 из 87
Да, инициативе они не обрадовались, но каждый в глубине души тут же стал надеяться, что в невезучую треть не попадет, и драться с адскими тварями пошлют кого-то другого. В итоге даже тем, кто и до того не был склонен подчиняться и делал это лишь из страха, опять пришлось безропотно выполнять приказы десятников, потому что быть избитым или тем более повешенным — тоже та еще радость.
«…Мертвецы еще не известно сожрут или нет, а с начальством без вариантов…» — наверняка подумали даже самые наглые, и принялись шустро маршировать согласно приказам.
Что-что, а дисциплину насаждать тут умели! Тем более что против битья вольнодумцев и лентяев никаких препятствий пока еще придумать не успели. Никаких тебе прав человека, а потому большинство из них свою порцию отхватить люлей успели…
В общем, решение принятое чтобы не дать образоваться критической массе недовольных, по своей сути оказалось единственно верным, но недостаточно радикальным. Уже часа через два — в первую же попытку войти в обитель — выяснилось, что и полторы сотни народу — это в разы больше, чем надо. От такого многолюдства только бардак да новые потери.
Одного из своих, перепуганные аркебузиры умудрились пристрелить, встретив единственного мертвеца! Скорее всего, именно этого разбудила группа богомольцев-алкоголиков. В общем, удивительно, как эти снайперы умудрились обойтись всего одной жертвой.
Пальнули в общей сложности человек семьдесят-семьдесят пять, но в итоге: одна пуля — разнесла череп невезучему мужику, десяток касаний — насчитали на ожившем мертвеце, а вот куда улетел весь остальной свинец — бог весть.
Три фунта пуль (более 1,2 кг — прим. автора) и почти столько же пороха — стоили денег, и у нас было всего этого не настолько много, чтобы так бесполезно его пулять. Да еще и друг в друга.
Кстати, самое смешное — не факт, что все десять предположительно пулевых ран появились на теле монстра именно благодаря стрельбе.
Упокаивать его пришлось мне и де Шатонёфу, единственным, кто не драпанул. Оставшись в одиночестве среди набитого мертвецами аббатства, в процессе мы, естественно, и сами немного разволновались, а оттого могли часть царапин оставить, но не запомнить этого.
И да, ни одна из так сказать «убойных пуль», угодивших в более-менее подходящие места на теле перерожденного, не особо-то и мешала ему. Ну, сломали одно ребро, ну пробили несколько новых дырок и вырвали пору-тройку кусков мертвой ткани — какой вред от этого ожившему трупу?
Короче, когда мы все-таки собрали свое разбежавшееся воинство и принялись совещаться, выводы были сделаны следующие:
* первое — модная залповая стрельба — лишь в самом крайнем случае, иначе бесполезно растратим запасы еще до прибытия в крепость.
* второе — отобрать шесть лучших стрелков, и выдать им под строгий контроль серебро.
Трем — по горсти сплющенных в виде пуль тяжелых «тройных солидов»*, с наказом стрелять лишь в самых исключительных случаях; еще трем — по несколько горстей мелких «денье»* и вооружить их аркебузами с самыми короткими стволами, зарядив те на манер дробовика.
Во втором случае мелочь тоже помяли, а в группу набрали самых опытных и хладнокровных стрелков, с наказом держаться позади командира, палить только по его прямому приказу и желательно — только в толпу врагов.
Профинансировал все это непотребство, конечно же, я сам, но с условием — случись добыча, потери командира восстановят в первую очередь. К сожалению, герцогская казна на такое почему-то не выдавала, хотя метод считался самым надежным. После колокольного звона, конечно.
* третье — из почти полутора сотен выделенных бойцов, решено было отобрать один спаянный отряд человек в 30–40, а остальных — использовать на подхвате.
Оказалось, что небольшую обитель наша рота могла охватить в кольцо, просто взявшись за руки. Поэтому не вошедшие в число штурмовиков, большую часть времени должны были всего лишь ждать снаружи, и присматривать на случай, если вдруг кто-то из тварей попытается сбежать. Ну и мало ли что еще понадобится.
Тем более днем и в открытом поле отряд из пикинеров и стрелков имел куда больше шансов раскатать тварей, чем в застройке…
Ну и защиту на штурмовиков решено было отобрать лучшую броню.
Укусы местных замби ничего такого не передавали, кроме трупного яда, понятно, поэтому потратив еще пару часов на перевооружение, мы приступили к новым пробам, и до заката успели порешить еще трех мертвяков отделавшись парой ушибов и одним переломом. Перерожденные враги были, как выяснилось, нечеловечески сильны и могли что-нибудь сломать, даже если не получилось загрызть.
А потом наступила ночь и несколко разбуженных мертвяков устроили нам форменный «трах-тибидох!» Три одиночных нападения из четырех не обошлись без потерь. И все осложняло то, что даже пронзенные твари все равно успевали кого-нибудь убить, прежде их удавалось отогнать.
Два тела они даже сумели утащить с собой, хотя не прикрытыми частоколом были только два входа в лагерь и охрана разложила там довольно приличные костры, но они-то, очевидно, и привлекли гостей.
В обшем, выяснилось, что если одни люди ходят и убивают монстров, ни ума ни умения биться с ними тем, кто остается в лагере — это, естественно, не прибавлят. Поэтому когда штурмовики проснулись и успели снарядиться, они довольно легко сумели отразить последнюю из атак.
Мало того — мужики не позволили никого ранить, и не дали сбежать даже обнаглевшему трупу.
Из-за этого я позволил им не только встать сегодня чуть попозже остальных, а не как обычно — на рассвете. Но и приказал организовать нам «особый» — легкий завтрак, чествуя бойцов, как героев. Кем они, собственно, и были в глазах остальных.
Оскверненное аббатство, ближе к полудню
Моим личным ноу-хау стало использование в штурме импровизированных щитов, сбитых из уцелевших заборов. Фактически — отдельных кусков некой условной стены метра полтора на два. Из них и в самом деле можно было бы собрать какую-нибудь хижину.
Но у нас такой цели не было, поэтому пара воинов хватала такую секцию, легко преодолевала открытое пространство, и — оба на! — захоти притаившаяся тварь неожиданно выскочить из какого-нибудь подвала или уцелевшего дома, и у нее вряд ли получилось бы.