Страница 41 из 87
«…Вот я был балбес, когда в садике спать не хотел…»
Примостив дорожную подушку на седло, наконец-то смог лечь и расслабиться. Смотреть в сторону реки было бы неудобно из-за суетящегося лагеря, и намеренно или нет, но лицо у меня теперь оказалось повернутым как раз туда, куда несколько минут назад ушли мои — богомольные алкаши.
Снизу аббатства было не рассмотреть — обзор закрывал высокий обрывистый склон, заросший аккуратными рядами ухоженной виноградной лозы — и я стал потихоньку проваливаться в сон. Не особо вкусный, но довольно съедобный и наваристый кулеш привычно грел изнутри. Нет, не заставляя дополнительно потеть еще и от этого, а «грел» — в смысле — приятно и ненавязчиво подпитывал новыми силами изнутри.
Здешняя обитель, кстати, на русский манер называлось бы «Петропавловской». Ну да, мы ехали в крепость Святого Петра — «шато Сен-Пьер», а тут — аббатство было посвящено апостолам и Петру, и Павлу.
«…Никакой фантазии у этих умников, только и воруют наши названия, — мысленно пошутил я, подразумевая одноименную питерскую крепость, ну и всю эту ситуацию. — Только болот у них, плагиаторов, нет. Но может то и лучше…»
Мысль была не сильно логичной, но все еще слишком связной для человека собравшегося спать, и я попытался окончательно отключиться, чтобы продолжить погружаться в сладкую полуденную дрёму посреди затихающего лагеря. Народ идею покемарить явно разделял, а самых шумных еще в первые дни отучили суетиться в такие моменты, и без всякого участия командиров.
— Твою же мать, ну точно… — выдохнул я, резко выпрямившись и выдав во всю глотку. — Тревога-а-аа-а, к оружию!
И, словно бы дождавшись именно этого момента, со стороны аббатства донеслись дикие панические вопли. Безо всякого сомнения — это были голоса недавно ушедшей группы.
«…Ну вот, опять хоронить…если будет кому! Чувствую, народ того и гляди снова озаботится идеей, как бы ноги со службы сделать…»
Сбежавшуюся толпу любопытных я разогнал парой очень недобрых обещаний, на которые даже вчерашние штатские шпаки вроде меня становятся щедры, стоит им только хотя бы пару дней поруководить таким вот «коллективом».
Но те, кто явился с оружием, услышали совсем другие обещания.
— Кружку лучшего вина каждому настоящему воину перед сном! — приободрил я ничего не понимающих бойцов, догадываясь, впрочем, что воспользоваться этой щедрость смог далеко не все.
— Шевалье, простите, а что случилось? — спросил подъехавший верхом и во всеоружии де Шатонёф; даже закрытый кавалерийский шлем он держал в руках, словно в готовности атаковать прямо сейчас, а не подвесил к седлу, как делалось обычно. — Я слышал эти недобрые вопли со стороны аббатства, но вы, по-моему, призвали к оружию немного раньше, чем они донеслись сюда, а значит, можете что-то знать…
Мысль эта пришла в голову явно не одному только лейтенанту.
— Ну что вы, дружище! Смею надеяться, Господь все-таки иногда наставляет меня, но уверяю Вас — это происходит совсем не так, как в случае со святыми подвижниками. Боюсь, для этого я пока слишком уж много трачу сил и мыслей на юных незамужних красоток…
Даже самые незамысловатые «соленые» шутки всегда заходят мужской аудитории, и улыбки по рядам скользнули, но люди были слишком уж обеспокоены, чтобы расслабиться, поэтому я не стал развивать эту тему:
— Но кое-что могу пояснить… Вспомните, — повысил я голос, потому что большая часть отряда уже успела снарядиться, и вооруженная толпа изрядно разрослась, — несколько часов мы добирались сюда, успели пообедать, и даже прилечь, но слышали ли вы колокола? Нет! А такое могли себе позволить…
— Кто? — испуганно отозвался чей-то тонкий юный голос из толпы.
—…только мертвые монахи! — озвучил я теперь уже совершенно очевидную всем мысль. — Но у меня есть догадка, кто может знать некоторые подробности произошедшего. Эй, кто-нибудь, а приведите-ка того говнюка, что мы взяли в плен! (других пленников не случилось, их перебили куда раньше, чем я отдал приказ)
Все-таки средневековые люди были не избалованы зрелищами. Пару минут, что один из десятников ходил с несколькими своими солдатами за пленником, почти все терпеливо и молча ждали.
— Господин лейтенант, Твоя Милость, он почти успел перепилить веревки! — издалека выкрикнул десятник, — Еще чуть, и попытался бы сбежать…
— Нет, это не прав… — удар под дых прервал попытку ландскнехта оправдаться, судя по состоянию его одежды и морде, внушение было далеко не первым.
— Вот, Твоя Милость, я захватил с собой путы, которыми этот прохвост был связан!
Не нужно быть Чингачгуком, чтоб с первого взгляда и в самом деле рассмотреть попытку их перепилить. Кивком поблагодарив ветерана за такой аргументированный доклад, я перешел к пленнику:
— Вы уничтожили аббатство до того, как вас изгнали из города? Кто-то из монахов уцелел, наверное…
— Откуда… — испуганно вздрогнул наемник, но получив очередную плюху от охраны, поник и стал рассказывать.
Вчера он признался лишь в том, что накануне они сцепились с горожанами, и поэтому вынуждены были в ночь бежать из Потьер-сюр-Сен. Якобы кто-то из отряда случайно — по пьяни — втянул их в ссору.
Но сегодня вырисовывалась совсем другая картина. Теперь получалось, что днем ранее наемники вошли в аббатство как гости, предательски напали на монахов и перебили их. Потом разграбили, и перед тем, как покинуть, подожгли строения. После этого явились в город, и спокойно принялись пропивать добычу.
— А как вас узнали? — заинтересовался я.
— У городских ворот остался один из нас… из них, и когда в город вошел уцелевший монах в окровавленной одежде… Мы их не стали рубить, думали и так сгорят, а он выжил, — неохотно признался пленник.
Дальше получалось так, что прежде чем горожане смогли собрать отряд достаточный для нападения на этих упырей, они первыми атаковали охрану ворот, захватили и подожгли их — так же как и ближайшие дома — после чего спокойно умотали, не беспокоясь о погоне.
Логично, что местному магистрату в такой ситуации явно было не до преследования сильной банды. Особенно подозревая, вдруг все это — неудачная попытка захватить именно город?