Страница 40 из 87
–78,4 флорина — две поддоспешные куртки-гамбезона, плащи, шелковые и льняные рубашки, шерстяные и льняные шоссы, шелковое исподнее, прочая одежда и разнообразное походное белье
–52 флорина — недостающее оружие для Дирка; бригантина, шлем и вооружение оруженосцу, а также — фитильная аркебуза с запасом пороха и пуль слуге-ветерану
–97 флоринов — расходы на покупку семи лошадей: боевой жеребец (24), два походных (16×2) и один вьючный мерин (9) под запасное оружие и броню — Дирку, резвая кобылка (12) — оруженосцу, верховая (12) и вьючная (8) лошади попроще — слуге
–12,8 флоринов — седла: рыцарское боевое (4,8) походные (1,6×4), вьючные (0,8×2)
–8 флоринов — две небольшие походные палатки
–чуть более 6 флоринов — недельный запас провизии и выпивки, а так же — походные принадлежности вроде тента, котла и прочего
= 46 флоринов золотом и чуть более 12 ливров серебром
Так вот, самая простенькая аркебуза с фитильным замком в Дижоне торговалась от 7 флоринов (350–400 солидов) за штуку. В основном это были довольно потрепанные хоть и вполне рабочие ружья, нередко переделанные из куда более ранних стволов.
И кстати, примерно в такую же сумму оценивался самый дешевый набор брони и вооружения строевого пикинера-новобранца, состоящий из кирасы, шлема, короткого прямого меча и четырех- или пятиметровой пики.
А вот цена на аркебузу с колесцовым замком начиналась с 30 золотых (от 1500 солидов) за единицу. Учитывая, что большинство из них еще и вовсю украшали — стоимость обычно в разы превышала минимальную.
Поэтому прикинув, что самому вроде как палить необязательно, для этого под моим началом будет почти полтысячи стрелков, заставить себя потратиться просто не смог. А сейчас еще и получилось, что вроде как — не прогадал. Поднесенные за ужином пистолеты были просто выше всяких похвал, и с самого утра в пути я экспериментировал с ними…
Их устройство даже на мой взгляд, оказалось незамысловатым, и по сложности напоминало некоторые недорогие механические зажигалки. Только здесь колесико с рифлеными насечками, которое терлось о кусок пирита и давало искру, не нужно было раскручивать пальцем. Это делала пружина, взводимая заранее специальным ключом.
Я уже успел выяснить, что у этого способа палить имелось немало проблем.
К примеру, после всего двенадцати–пятнадцати выстрелов кусок пирита чаще всего успевал так раскрошиться, что напрочь изгаживал механизм, и его обязательно нужно было почистить. Иначе никаких гарантий, что в самый неподходящий момент не случится осечка.
«Щелк!» — снова нажал я на курок, и в этот момент механизм как раз снова настолько затрамбовался кусочками мусора, что снова пришлось на ходу возиться с ним, размышляя, могу ли что-нибудь в этом плане модернизировать. Правда, пока по-прежнему в голову ничего не приходило, и я даже немного комплексовал из-за этого.
«…Ну, зато теперь можно будет заказать две кобуры к седлу, и палить в дождь и в снег… — не без удовольствия закончив чистить я случайно поймал откровенно завистливый взгляд бубнящего де Шатонёфа. — Говнюк тупой, чуть не угробил меня вчера…»
Судя по всему, тот и в самом деле не понимал ничего, а потащился со мной, надеясь выцыганить дорогую игрушку. Предположение выглядело вполне логичным.
«…Вот и мучайся, хрена тебе, а не пистоль!»
Вторая половина дня
Почти через час после полудня мы, наконец-то, достигли очередной временной стоянки и тут же распустили уставшую колонну обедать. В этом месте лес отступал метров на 150–200 от воды и, благодаря этому, оно воспринималось особенно безопасным.
Со слов проводника я уже знал, что чуть выше по склону холма открытое пространство расширялось еще больше. В этом была заслуга монахов небольшого здешнего аббатства. Именно они выращивали вино и рожь, не позволяя природе вернуть себе власть над этим местом.
Кроме городка Потьер-сюр-Сен впереди, другого человеческого жилья в этой части Шампани не было до самой крепости. Поэтому не удивительно, что небольшая часть стрелков попросилась наведаться в обитель. Ну, по крайней мере, я и впрямь не удивился.
— Твоя Милость, позволь мы пойдем, помолимся о благополучии в пути? — перекрестился чувак с классической такой уголовной рожей, пришедший просить от имени еще почти трех десятков особо набожных стрелков.
Сегодня снова жарило, поэтому сам я планировал, пока есть время, чуток покемарить в теньке, но отказать людям в таком уважаемом и праведном желании — причин вроде не было. Немного смущала внешность просителей, но я уже не раз убеждался, что истовости в вере все это не помеха.
'…Наверное, наблюдая именно таких типов, Ломброзо* и придумал свою теорию, — хмыкнул я и, конечно же, разрешил.
— Ладно, смотрю, здесь не только аркебузиры, поэтому предупредите своих командиров, и если они не возражают — можете идти. Почему бы и нет⁈ Месса — дело богоугодное…
С чувством выполненного долга я снова загорелся идеей немного поспать, но — возвращаясь под натянутый слугой тент — успел отметить ироничную усмешку на лице старшего из наших проводников. После вчерашней отваги, им было позволено ставить свой шатер по соседству, и уже на завтрак я послал им несколько кружек вина со своего стола.
— Ну, чего? — заинтересовался я.
— Господин, они совсем даже не к богу потянулись, хотя я и не стану утверждать, что мессу непременно пропустят…
— А чего эти рожи, по-твоему, на самом деле хотели? — имея дело даже с таким же числом 8-летних пионеров, нужно было готовить себя к постоянным фэйлам, а уж если дело касается взрослых.
— Вон, — ткнул пальцем куда-то вверх по склону носатый и, не уловив на моем лице понимания, прояснил. — Виноград, Твоя Милость, они решили раздобыть у монахов вина…
Пьяные болваны могли стать проблемой, но вряд ли успеют всерьез наклюкаться за время стоянки. Через минут сорок-час мы все равно собирались сниматься с лагеря.
— Ну, значит, так им болванам и надо, — успокоился я. — Переусердствуют, будет кому в ближайшие несколько дней рыть отхожие ямы и рубить на весь лагерь дрова…
Такой вариант меня и впрямь устроил, не смотря на все потенциальные риски. Но благодаря полученному объяснению какая-то мысль, словно заноза зудевшая все это время в подсознании, перестала доставать и я с куда большим удовольствием принялся организовывать себе «сон час».