Майские грезы

— Папочка… папа, почему?.. Почему ты оставил меня одну? — всхлипнув, прошептала Марина, гладя лицо отца на рамке с фотографией.

Ответом ей, конечно, стала тишина, которую не нарушали ни птицы, ни ветер, что должен шелестеть в кронах деревьев. Здесь она была совершенно одна. И только спустя мгновение она поняла свою ошибку…

Ее резко вздернули вверх, обхватывая за шею и не давая возможности сделать вдох. Марина захрипела, вцепившись холодными, перепачканными в земле, пальцами за руку незнакомца. И тут же вздрогнула, когда кто-то плотно прижал её к себе, а виска коснулась холодная сталь пистолета.

— Что, попалась, птичка⁈ А я догадывался, что этот следак мне врёт, — с шипящим свистом произнёс над её ухом ненавистный голос брата. — Слишком ты труслива, чтобы сдохнуть самой…

Влад! Он все же не уехал со всеми, а остался и караулил, когда она останется одна. Дурочка! Какая же она дурочка! Что не скрылась в толпе и не вернулась в город. А теперь…

— Чем ты смогла подкупить этого мента? А, сестренка⁈ Своим телом? И как? Смогла ему угодить, а, может, и самой понравилось? — продолжил он с издевательским смешком, отчего по телу прокатилась волна раздражения и омерзения. И ради него она когда-то в детстве терпела унижения? Чтобы он хоть раз посмотрел на маленькую сестренку с теплотой во взгляде? Он никогда не стоил ее слез, но разве ребенок поймет, что ему не нужна была ее любовь?

— Пусти, — натужно прохрипела она, пытаясь вырваться из его цепкого захвата. Нет, умереть она не боялась, но хотела в последний раз посмотреть в глаза тому, кто год за годом гонял ее, как дичь, и радовался этому. — Тебе-то что?..

Раздался издевательский смех ее персонального мучителя, а затем он немного ослабил хватку, давая возможность Марине сделать глубокий вдох, но из объятий не выпустил.

— Скажи, скажи, что они пообещали тебе за мою поимку? И ведь я все сделал так, чтобы тебя, тварь, сначала упекли за убийство твоего папаши, а потом и добраться до тебя было бы легче, — снова зашипел он на ухо девушке, с силой прижимая к ее виску пистолет. — Но они просчитались. Вы все — просчитались! — заорал он на всю округу, вспугивая рассевшихся на ветках деревьев ворон. — Они думали, что поймают меня, если скажут, что ты сдохла! Только они просчитались, а ты действительно сейчас умрёшь, сестричка.

Марина облизнула пересохшие губы, ругая себя за беспечность. Она поддалась чувствам, забыв о разуме.

— Зачем? Почему ты сделал это? Почему убил папу, ведь ты не мог не знать, что он болен? — тихо спросила она, стараясь освободиться. Влад только крепче сжал горло девушки, перекрывая доступ воздуха. Похоже, ему нравилось мучить ее таким образом.

— Почему? Зачем? — передразнил он ее противным голосом. — Будто ты не знаешь причину, Майя⁈ — почти крикнул он, снова оглушая девушку и заставляя ее вздрогнуть. — Да-а, вот так, дрожи в моих объятиях, девочка, — зашептал он ей на ухо, лизнув языком мочку.

— Моё имя — Марина! — злобно прошипела она и снова дернулась, пытаясь отстраниться. Прикосновения и его голос были противны, а еще она снова ощутила слабость. Будто она опять та тринадцатилетняя девчонка, которую попытался изнасиловать родной брат. — Не смей прикасаться ко мне! Ты… убийца… — слезы душили ее, но они же придавали разуму здоровой злости, заставляя сопротивляться ему. Она больше не допустит того, что случилось однажды.

— Майя, Марина — какая разница? Когда тебя найдут с дыркой в голове, тебе уже будет всё равно, под каким именем тебя закопают! Как и твоему отцу, который сейчас лежит здесь! — он указал на могилу отца. — И раз ты хочешь знать, почему я его убил, я тебе открою свою маленькую тайну, крошка, — снова прошептал Влад, губами прикасаясь к ее виску. — И не смей смотреть на меня с таким отвращением, потаскушка! Я знаю, что ты переспала не только с этим следаком, но и еще с ментом, который покрывал тебя. А ему еще предстоит ответить за сокрытие преступницы.

Марина вздрогнула, стоило брату упомянуть Матвея. Нет, он не должен пострадать из-за нее! Она резко рванула в сторону, наконец, освобождаясь, и повернулась лицом к своему мучителю.

Марина практически уже не помнила его лица. Когда она убегала из дома, он был тощим пареньком, студентом юридического факультета академии. Сейчас перед ней стоял широкоплечий мужчина, с хорошо развитой мускулатурой, который при желании легко может свернуть ей шею и даже не вспотеть. На его красивом лице с породистыми чертами и прямым тонким носом было выражение ненависти и презрения к ней.

— За что ты ненавидел меня? Что я сделала тебе? Я ведь даже не знала, что Софья — моя мама… — удар по щеке, заставил ее замолчать, а во рту появился солоноватый привкус собственной крови. Наверное, при ударе оцарапала внутреннюю поверхность щеки.

— Никогда не смей упоминать имя той твари, что выродила тебя! Это ты! Ты и твоя проклятая мамаша убили мою маму, — Влад смотрел на нее обезумевшим взглядом, а на его губах выступала пена. Как у загнанной лошади. Марину передернуло от омерзения, но она тут же постаралась скрыть свои эмоции, чтобы не разозлить сводного брата сильнее.

Девушка вынужденно кивнула, а из её глаз покатились слёзы. Сейчас глядя на него, она осознавала, что живой он ее не отпустит. И это её последний день жизни. Девушке оставалось только надеяться, что передатчик, который надели ей перед тем, как отпустить, укажет потом, где найти ее тело. Если Влад не догадается и не снимет его раньше.

Влад медленно приблизился, заставляя Марину невольно отступить на шаг, но он тут же схватил ее за воротник куртки, подтягивая ближе.

— Что ж, тогда слушай… — его губы раздвинулись в широком оскале, а в глазах зажегся огонек ненависти. Вернее, он и не угасал там ни на секунду, но лишь теперь Марине стало по-настоящему страшно. — Мне было десять лет, десять счастливо проведённых лет с мамой и папой, когда в мой, я подчёркиваю — МОЙ! — дом принесли пищащий комок и сказали, что это моя сестра. Что теперь нужно любить её! — он размахнулся, попытавшись снова ее ударить, но Марина уклонилась, за что тут же поплатилась. Влад схватил ее за горло, сжав пальцами с такой силой, что она захрипела. — Не смей тварь! Не смей уклоняться, поняла⁈ — заорал снова он, сжимая горло так, что она уже решила проститься с жизнью. — Выпрями спину и слушай внимательно, раз хотела знать,— ледяным тоном приказал Влад, отпуская ее. Марина громко закашляла, но решила пока не спорить. В голове медленно созрел план, как спастись от этого безумца.

— Так вот, папа сказал мне любить сестренку. Любить? А за что? За то, что она заняла моё место в доме? — брат медленно обошел ее по кругу, останавливаясь за спиной. Марина напряглась, но не сдвинулась с места. Нужно, чтобы он остановился справа от нее, но при этом еще необходимо его отвлечь, и… Она сглотнула. — К тому же, я видел, с каким отвращением приняла тебя моя мать. Тебя просто навязали ей. Ее умирающая сестрица пристроила своего ублюдка в приличную семью! Лучше бы тебя отправили в детский дом сразу, чем я терпел тебя тринадцать лет! — с ненавистью крикнул он, причиняя девушке боль. — А мой любимый папочка души в тебе не чаял, только тебя одну и видел. Он постоянно проводил с тобой всё своё свободное время. А на меня ему стало наплевать! — Влад снова приблизился к девушке, притягивая ее к себе. Марина закрыла глаза, и только одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

— Мне жаль… — прошептала девушка, уклоняясь от его губ, обжигающих дыханием ее щеку.

— Жаль? — расхохотался он ей в лицо. — А мне нет! Мне не было жаль, когда по моему приказу убивали отца. Мне не жаль, что ты вовремя пришла, и даже не пришлось звонить тебе. Ты сама попалась в ловушку, изображая любящую дочь. Только вот, тебе тоже нужно было его наследство!

— Неправда! — едва не плача воскликнула она. — Я любила папу! Ему оставалось не больше пары месяцев, но ты убил его. А ведь он мог еще пожить…

— Ну, нет, и дать ему время⁈ Чтобы он оставил все тебе, лишив меня последнего⁈ — искренне изумился Влад, рассматривая Марину с холодным прищуром серых глаз. Совсем как у папы, ведь ей достались глаза от ее мамы, Софьи.