Снежная Королева

— Что? — взвизгнула она, подскакивая с его колен, но мужчина даже не шелохнулся, чтобы хоть как-то задержать ее. — Почему «нет»? Она дерзила тебе! Я слышала!

Ага, значит, кабинет не так уж непроницаем для звуков. Или здесь просто установлены камеры слежения? Как мне ни хотелось осмотреть кабинет, чтобы найти их, я по-прежнему стояла, не шелохнувшись, уперев взгляд в пол.

— Ты просто жалеешь ее, да⁈ — взвилась темноволосая, нависая над мужем, подобно скале, — потому, что она твоя родственница? Дочь проклятой Эйрене, белобрысой твари, что отняла у меня все!

— Просто я знаю, какая ты увлекающаяся натура, Наташа, — спокойно проговорил Андрей. Похоже, его нисколько не задел ни ее тон, ни выпад, — вымещая свое зло на этой девчонке, ты можешь ее ненароком покалечить, а мне она нужна живой и желательно невредимой. Хотя бы до того момента, как… — я почувствовала его взгляд на себе, но головы не подняла, рассматривая рисунок на ковре. — Поэтому, тебе я говорю — нет. А ты, девочка, меня услышала? — мне пришлось посмотреть ему в глаза, — еще одна твоя ошибка и…

Я перевела взгляд на взбешенную женщину и пристально посмотрела в ее черные глаза.

Неужели эта женщина мамина соперница? Да, годы не пощадили ее красоту, превратив некогда красивое лицо в сморщенный фрукт. Да и фигура… было видно, что несмотря на все ее ухищрения и явно недешевые процедуры в косметологических салонах, кожа давно обвисла, а грудь — плод творения пластических хирургов. Обтягивающее бедра и ягодицы платье сидело неплохо, но то, что оно подчеркивало, выглядело… ненатурально.

Я видела ее несколько раз в своих снах и знала, что когда-то они были друзьями. Не знаю, что произошло, хотя нет, догадываюсь, потому как именно Наталья была невестой моего настоящего отца — Вадима Аксёнова. И последнее видение, когда она приходила к папе в той камере, явное доказательство того, что эти двое и есть похитители отца.

Заметив мой изучающий взгляд, она мгновенно преобразилась и улыбнулась, ласково проведя пальцами по подбородку мужа. Повернулась ко мне, подарив одну из своих зловещих улыбок, что невольно поразилась, как она мастерски меняет маски. Этому надо долго учиться, либо уметь делать это с самого рождения.

— Хорошо, любимый, твоя взяла, — покорно согласилась она, и направилась к выходу из кабинета. Пройдя мимо меня, бросила еще одни взгляд, не предвещавший мне ничего хорошего. И все же облегченного вздоха я удержать не смогла.

— Ты не думай, что она так легко отступится от того, что задумала, — с улыбкой предупредил меня Темников, нажимая что-то невидимое моему глазу на ручке своего кресла. — Но пока ты не выполнишь свою работу, можешь спать спокойно. Если сможешь, — хмыкнул он, заметив облегчение на моем лице. — Она не тронет тебя. Пока.

От его равнодушного «пока» у меня по коже мороз пополз. Он мне ясно дал понять, что в следующий раз точно не станет останавливать эту мегеру. Дверь в кабинет распахнулась абсолютно бесшумно, и на пороге остановился тот же самый охранник. Его взгляд скользнул по мне, а затем остановился на моем визави.

— Уведи. Оставишь в комнате на втором этаже, — приказал он, — глаз не спускать, — а потом уже мне, — бежать тебе некуда, девочка, да и не сможешь. Помни, что только от тебя зависит жизнь не только Влада, — я застыла, непонимающе посмотрев на Темникова. Не только? — Он за тебя ответит головой. В прямом смысле этого слова, — предупредил он меня, — что касается остального, — он немного помолчал, — ты все узнаешь в свое время. И о наказании не забывай…

— Почему? — прошептала я. Не хотела спрашивать, но вопрос вырвался сам собой. Мне просто было интересно, зачем ему надо было спасать меня, если раньше он говорил другое.

— Считай, что помог… по-родственному, — бросил Темников, отворачиваясь от меня и теряя интерес к моей персоне. Он махнул охраннику, чтобы тот меня увел, и мне снова завязали глаза.

И снова бесчисленные повороты и лестницы. В этот раз я шла немного увереннее, потому что, не знаю, намеренно ли или случайно, но мне оставили небольшую щель, чтобы я могла видеть пол под ногами. Для вида я немного спотыкалась, чтобы не выдать себя, но охранник сделал вид, что не замечает этого. Понять бы еще — с чего подобная «благотворительность»?

— Молодец, что сдержалась, — раздался над ухом тихий шепот. Я не почувствовала его приближения, но постаралась не выдать испуга. Отвечать тоже не стала, — потерпи еще немного, он скоро…

Кто этот таинственный «он» и когда наступит загадочное «скоро», уточнять не стала. Только чуть наклонила голову, намекая, что услышала.

Мы подошли к какой-то двери, и меня без лишних слов втолкнули внутрь, а потом я услышала звук закрываемого замка. Поняла, что в помещении я осталась одна, и медленно стянула повязку с глаз. На этот раз к стене не приковали, но я не обманывалась подобной «щедростью».

Комната оказалась абсолютно пустой, лишь у противоположной стены был брошен старый матрас, а на нем лежало тонкое одеяло. Вот и все удобства. Ни окон, ни дверей не обнаружила, поэтому устало поплелась к спальному месту и села, поджав под себя ноги. Очень хотелось есть и пить, но брать в этом доме что либо я опасалась. Лишь в д у ше успела сделать несколько глотков воды, пересилив себя. Это ненадолго приглушило чувство голода.

Посмотрела на железки, причиняющие мне боль, немного провернула, чтобы не натирали кожу, и тихо вздохнула. Болело тело, а в глазах от недосыпа и введенного лекарства нещадно жгло, словно песка насыпали. Но я переживу, все переживу. И плакать не стану. Перетерплю и… дождусь.

Я знаю, он придет за мной. Верю ему… несмотря ни на что!

— Глеб, где же ты? — беззвучно прошептали мои губы в темноту.

Глеб.

Я широко распахнул глаза, вглядываясь в темноту кабинета. В ушах до сих пор стоял беззвучный шепот родных губ — «Глеб». Она звала меня, звала, а я… я ничего не делаю. Где моя девочка? Что с ней?

Сел, опершись спиной на спинку дивана, и осмотрел место, где провожу последние недели. Обстановка стала почти родной для меня, безликий интерьер и казенная мебель раздражали уже меньше, хотя в первое время я даже работать и спать не мог. Но и вернуться назад туда, где мы с Дашей провели несколько наших счастливых дней, я не мог. Даже по настоянию ее отца. Наши отношения с ним немного наладились, но все же некоторая напряженность оставалась. Да и не хотелось мне мешать ему и Светлане, сейчас им тоже нужно было побыть вдвоем и обсудить все в спокойной обстановке.

Хотя… сложно было назвать весь творящийся в моей жизни кавардак — спокойной обстановкой. И отсутствие вестей о Даше заставляло меня нервничать и срывать зло на подчиненных. Моя выдержка, о которой на прежнем месте работы слагали легенды, давала в последнее время сбой. Я не мог есть, не мог спать, не мог работать в этом душном кабинете, ожидая вестей от моих ребят, которых еще весной мы с успехом внедрили в ту банду. Сейчас меня это не интересовало, как и вся эта суета вокруг будущего форума, который должен был открыться со дня на день. Именно в это время мы и ожидали активизации преступной группировки.

Внутри остался только страх. Страх потерять Дашу… навсегда. У меня все внутри противилось этому, хотя я понимал, что не смогу удержать ее силой. Понимал, что лишь обида заставила ее поступить так…. я просто хотел найти ее и объяснить, удостовериться, что она жива и здорова, а потом… если она оттолкнет меня, я…. Что стану делать дальше я не знал.

Сейчас я, как никто, понимаю чувства Михаила, вернее, Вадима, когда он терял Эйрене, а сейчас и Светлану.

Наш разговор закончился далеко за полночь, когда Светлана в полной тишине покинула кабинет. Вадим смотрел на это с нескрываемой безысходностью в глазах. Как дернулся, чтобы остановить, а вместо этого сам замер на месте, склонив голову и признавая поражение.

— Последний вопрос, — проговорил я, видя, что ему сейчас наплевать и на меня, и на мой допрос. Но я не мог не спросить, потому что бился над ним долго, но не мог найти ответа. — Кто тот человек, найденный в вашей квартире и признанный снова погибшим Вадимом Аксёновым?