Страница 25 из 47
Как сыр в масле каталось, говорите?
Мой взгляд метнулся к засвисшему в проеме привидению, на чьем лице не читалось ни единой эмоции.
Даже если доходы Алевтины были велики, по внешнему виду ее жилища этого не скажешь. Не считая висевшего на стене портрета. Явно профессионального и такого реалистичного, что не грех расщедриться на немалую сумму.
Изображенная на нем женщина обладала мягкими, красивыми чертами лица. И таким выдающимся бюстом, что даже Гордей, человек строго нрава, перед этим самым бюстом не устоял.
— Как вам картина? — поинтересовалась я, отвлекая его от внимательного разглядывания «шедевра».
Похоже, пристав разбирался в живописи, как свинья в апельсинах, а потому смутился и быстро отвел взгляд.
— Оставь нас, — бросил он выглядывающему из-за наших спин дворнику. — Нужен будешь, позовем.
Тот быстро откланялся, но напоследок шаловливо подмигнул мне, чем сильно позабавил.
— Кажется, он решил, что у нас с вами здесь свидание, — рассмеялась я, как только мы с Ермаковым остались одни. Пристав нахмурился, и кинул тревожный взгляд на дверь. — Теперь вы, Гордей Назарович, как честный человек, должны на мне жениться.
Пора бы прекратить смеяться, но он так смешно закашлялся.
— Нет уж, лучше расследование.
Следующие десять минут, пока я простукивала стены и прощупывала одежду убитой, Гордей исследовал пол, на наличие не прибитых досок и проверял кровать.
Пыль стояла коромыслом. Было так тяжело дышать, что, не выдержав, я решила открыть окно. Тут то и заметила лежащий на подоконнике лист бумаги, оказавшийся рецептом на некий «Веронал», за подписью «А. С. Пуэра».
Какая знакомая фамилия. Выходит, наш подозреваемый — врач?
Только я повернулась к Гордею, чтобы сообщить о находке, как открылась входная дверь и внутрь заглянула полная дама в платке и с корзиной в руках.
— Алечка, голубушка? — прокричала она зычным голосом, и надышавшись пылью, принялась махать перед носом ладонью. — Прибраться никак надумала? Ой!
Увидев приблизившегося к ней пристава, женщина уронила корзину и неловко опустилась на колени, чтобы собрать разлетевшуюся по полу морковь.
— Пристав Мещанского участка Гордей Назарович Ермаков. С кем имею честь?
— Апполинария я… Генриховна, — заикаясь пробормотала дама и громко чихнула. — А чегой-то вы тут делаете?
— Знакомы, значит, с Алевтиной Максимовной? — проигнорировав ее вопрос, Гордей задал свой.
— Ну а как же? По-соседски, душа в душу живем.
— Знаете, где она сейчас? — уточнила я, выглядывая из-за широкой спины Ермакова.
Женщина пожала плечами.
— Я ж токмо с деревни возверталась, — не без помощи пристава, она поднялась на ноги. — Родня у меня в Морковкино. Вона… и гостинцев привезла. А Алевтина… к вечеру-то поди объявится.
Посчитав, что разговор закончен, соседка собралась было на выход. Но тут черт меня дернул подскочить к ней с рецептом в руках.
— Вы не подскажите, любезнейшая, для чего вашей знакомой понадобилось вот это лекарство?
Гордей поднял на меня хмурый взгляд, которым мне пришлось пренебречь.
Разве я виновата, что все произошло так внезапно, и я не успела ему ничего рассказать?
Закончив читать, женщина кивнула.
— Знамо дело, от нервного недуга и расстройств. Доктор наш шибко ентот «Веронал» хвалит.
— Доктор А. С. Пуэр? Вы о нем?
— Он самый, Айзек Самуилович. Аптекарская лавка за углом. Весь дом, чай что, на поклон ходит.
Чувствуя, как меня от обилия новой информации переполняет восторг, я повернулась к Гордею и едва не протерла носом ворот его пальто. Так близко он стоял.
— Апполинария Генриховна, вы, случаем, брата госпожи Немировской, не встречали?
— Не доводилось.
— А слышали об нем?
— Вот только от вас. Алевтина о семье не рассказывала. Кто такие не ведаю.
— А как бы вы описали госпожу Немировскую?
— Душа неприкаянная, — вздохнула женщина. — Хорошая, она, хоть и гулящая. Вот и муж мой, упокой господь его душу, слаб оказался. Шашни крутили за моей спиной. Ей-то, почитай, не важно старик, али нет, ежели подарками одаривает.
— И после этого вы называете ее хорошей? — удивилась я.
— А чегой? Он же ж помер, — махнула она рукой. — А кто старое помянет… Какая теперь разница?
Как только за соседкой закрылась дверь, Ермаков перевел на меня нечитаемый взгляд.
— Полно вам, Софья Алексеевна. Это жизнь.
— И все равно, я не понимаю…
— Не удивлен, — хмыкнул Гордей. — С вашим буйным темпераментом, любовнице бы не поздоровилось.
Кажется, он мысленно представил себе эту картину и, несмотря на мрачное настроение, расплылся в улыбке.
Мужчины, что с них взять? На ровном месте найдут повод поиздеваться.
— Вы совершенно правы, Гордей Назарович, — елейным голоском поддакнула я. — А закончив с любовницей, без всяких сомнений принялась бы за мужа. Вот кому бы точно не повезло.
Путь до аптеки, что расположилась за углом дома госпожи Немировской, пролегал вдоль витрин пока еще закрытой булочной. Принадлежащей, как гласила гордая вывеска, купцу Р. А. Мехельсону.
Несмотря на узкий переулок, холодный ветер дул со всех сторон, заставляя хлопья снега липнуть к стеклу и стекать по нему зыбкими льдинками.
Будто дикая орда, сметающая все на своем пути, метель разыгралась не на шутку. Кругом выло, свистело. И, вместе того, чтобы обсудить предстоящую встречу с аптекарем, мы с Гордеем хранили молчание, кутаясь, он — в пальто, я — в полушубок.
Благо, идти было недолго. Правда, на аптекарскую лавку, представшее моим слезящимся от мороза глазам здание, было совсем не похоже.
Треплемая ветром дощечка, на которой крупными, потертыми буквами было написано — «Докторъ нервическiхъ болѣзней Пуэръ», того и гляди свалится на голову. На единственном окне — железные решетки. Стены — из ржавого кирпича. А деревянная дверь отмечена порядком заржавевшим знаком кадуцея.
Не знай я, что и где искать, прошла бы мимо, приняв увиденное за психиатрическую клинику. И судя по недоумевающему взгляду Ермакова — не я одна.
Когда пристав потянул на себя ручку двери, раздался душераздирающий скрип. Даже преследующее нас привидение заметно поежилось.
Бросив на меня мрачный взгляд, Гордей открыл было рот, чтобы приказать дожидаться его снаружи. Но быстро одумался. Во-первых, я не одна из его подчиненных, и слушаться не обязана. А, во-вторых, случись такое чудо и согласись я, кто даст гарантии, что по возвращении, он не найдет мой околевший от холода труп?
Надо признать, несмотря на затопленный камин, у которого грела покрасневшие руки завернутая в короткую телогрейку и в серый шерстяной платок молодая женщина, внутри температура была ненамного выше. Зато без ветра. Уже хорошо.
При виде Ермакова, крупный лоб прорезала глубокая морщина. Мелкий, напоминающий пуговицу нос, дернулся. И без того узкие глаза, сузились еще сильнее.
Внимательно изучив предъявленную представившимся приставом зеленую книжицу, женщина, в отличие от дворника Никифора, не стала лебезить. Медленно кивнула и подняла на Гордея вопросительный взгляд.
— Чем обязаны?
— Извольте позвать доктора Пуэра?
— У Айзека Самуиловича назначена встреча… — она подошла к столу и открыла лежащий на нем журнал, — с госпожой Боголюбовой. Должна подойди с минуты на минуту. Я могла бы записать вас на завтра. Но ежели дело срочное, доктор примет вас в третьем часу.
Судя по висевшему на стене маятнику, ждать нам придется около двух часов. Что ж, долго, конечно, но, главное, не на холоде.
Гордей отступил, решив не спорить с серьезной дамой. И тут ее взгляд зацепился за меня.
— Барышня, вы чай не Боголюбова будете?
Сглотнув, я ненадолго замешкалась, а затем кивнула.
— Она самая.
— Так чего ж вы в дверях стоите? Застудитесь. Извольте ступать за мной. Я вас к доктору провожу.
Она направилась к лестнице, что вела на второй этаж. Призрачное тело Алевтины поплыло следом. Я пристроилась за ними, но тут почувствовала, как спину прожигает хмурый взгляд.