Страница 54 из 82
- Не соглашусь с вами, - госпоже Хатуне видимо не понравилась моя речь. – Я знаю достаточно меценатов, которые строят школы, помогают бедным и устраивают праздники для их детей. Что это если не благородство?
- Стали ли они после этого считать их равными членами общества? – я понимала, что становлюсь на опасную дорожку. Но что поделать, если у меня был такой характер?
- Мне кажется, что это уже совершенно другая тема. Я не считаю нужным обсуждать столь провокационные вещи, - женщина, возможно, сказала бы что-то еще, но тут в прачечную начали заглядывать мужики, оглаживая свои бороды. – Что ж, занимайтесь своими прямыми обязанностями, голубушка. Это у вас получается лучше, чем философствовать на тему равноправия.
Старая кобра. Шипи, шипи… я все равно права.
Нервничая после неприятного разговора, я с таким рвением взялась за дело, что по всей прачечной летали клочки бород. Мужики выходили от меня один лучше другого, изумляясь тому, во что превратилась их внешность. Из причесок: «горшков, скоб, ерошек и под кружало» получались новомодные: «цезари, маллеты, канадки и кропы», а из лопатообразных бород я делала: «викингов, чинстрапы, утиные хвосты и, конечно же, французские вилки».
Княжеские слуги имели все шансы прослыть самыми модными в Москве.
Когда последний мужик вышел из прачечной, я опустилась на стул и облегченно выдохнула. Сегодня мы с Прошкой прилично заработали. А значит можно заняться униформой служащих в парикмахерской.
- Елена Федоровна, можно?
Мое сердечко сделало кульбит, и это меня разозлило. Нет, бороться нужно! А то ты посмотри… Растаяла!
«Ах, оставьте меня Фима, я холодна как рыба!.. – Ну что вы, мадам, холодная рыба да под Киндзмари* - это же деликатес!»
Старая пословица, но теперь она вызывала смех еще больше. В первоначальном виде вместо «Киндзмари» употреблялось «старый хрен». Но Давида вряд ли можно было назвать таким образом… А вот грузинский соус под рыбку… м-м-м… Я всегда заказывала лосось под этим необычным соусом.
- Да, конечно, это ваш дом, - ответила я, не в силах стереть с лица широкую улыбку. Холодная рыба под Киндзмари…
Давид вошел в прачечную. Его черные, как южная ночь, глаза скользнули по мне, вызывая легкую внутреннюю дрожь. Ну что ж ты смотришь так, султан моего сердца? Не положено. Ни мне, ни тебе.
- Могу ли я попросить вас подстричь и мою бороду? – вдруг спросил он, продолжая смотреть своими «темными омутами». – Если в моем доме столь шикарный мастер, зачем мне ехать к Жюлю?
- Если не боитесь, прошу, - я указала ему на стул. – Присаживайтесь, ваше сиятельство.
Князь опустился на стул и чтобы не накрывать его одной из пелерин, которые я использовала по нескольку раз для слуг, взяла с полки чистую простынь.
- Какие новости о сыщике? – спросила я, заправляя ее края за его воротник. – Он больше не побеспокоит нас?
- Нет, можете не переживать об этом. Он все понял и просил передать, что очень извиняется перед вами, - князь усмехнулся. – Но если быть честным, Жариков был немного шокирован, узнав о наших с вами отношениях.
- Это еще почему? – я обработала ножницы спиртом и замерла, глядя на него.
- Потому что вы не особо похожи на любовницу князя.
- Ах, ну конечно… - иронически произнесла я, поднося расческу к его бороде. – Князья любят совершенно других женщин… Что ж, вы могли сказать ему, что у вас особенные предпочтения.
- Зачем я должен что-то говорить ему? – в голосе Давида появилась легкая хрипотца. – Я всегда имел безупречный вкус. В вашем случае это тому доказательство.
Все это конечно было волнительно, но я решила промолчать. Пусть думает, что мне все равно.
Борода князя не требовала какого-то особого ухода, поэтому мне хватило десяти минут, чтобы придать ей аккуратный вид. Капнув на ладони масла, я осторожно, мягко касаясь лица Давида, нанесла его на бороду, и это выглядело чувственной лаской, а не уходом после процедуры.
- Ваши руки… - тихо начал князь, но его прервали.
- Давид, к тебе приехал Мамука. Какие-то вести из Петербурга.
Я с любопытством посмотрела на пожилую женщину, одетую в красивое платье,туго стянутое по талии бархатным поясом. Она была немолода, но высокий рост, статность и гордая осанка скрадывали немалые годы. Глаза незнакомки были такими же пронзительными, как у Давида. Интересно, кто это?
- Иду, - князь поднялся, снимая простынь. Он посмотрел на меня и тихо сказал: - Благодарю вас, Елена Федоровна. У вас золотые руки.
Я ничего не ответила, ощущая на себе буравящий взгляд незнакомки. Холод, идущий от нее, был настолько ощутим, что хотелось поежиться.
Давид ушел, а она приблизилась ко мне и медленно обошла по кругу. Когда мы оказались напротив друг друга, женщина протянула мне кошель и сказала:
- Вот. Здесь оплата ваших услуг. Можете не пересчитывать, мы вас точно не обидели.
- Спасибо, - я взяла кошель, чувствуя, что это еще не все и, конечно же, не ошиблась.
- Наверное, мне еще нужно заплатить за то, что вы обслужили моего правнука? Сейчас я прикажу, чтобы принесли деньги.
- Не стоит. Это был мой подарок его сиятельству, - я кивнула Прошке, чтобы тот собрал инструменты. – Я потратила на князя всего лишь пару минут.
- Ой, ли? – язвительно поинтересовалась незнакомка. – Только вот мне почему-то кажется, что ваше знакомство длится не пару минут… Вы прикасались к моему Давиду так, словно между вами есть близость…
- Вы ошибаетесь, - я не собиралась слушать ее домыслы, тем более уже было понятно, чем они закончатся. – Прошу прощения, но мне пора. Еще раз благодарю за приглашение в ваш дом.
- Послушай, наглая девица, - она схватила меня за руку и резко дернула. – Я прожила уже больше века и уж поверь, могу понять, когда мужчина желает женщину. Но спешу предупредить тебя: Давида таким, как ты, не видать. Даже в виде любовника.
- Не для вашего Давида мой ландыш цвел, не под ним и завянет, - от злости у меня даже челюсть свело. – Не нужен мне мамкин пирожок. Прощайте.
Я вырвала руку из ее цепких пальцев, и мы с Прошкой вышли из прачечной.
________________________
* киндзмари - грузинский соус к рыбе
НАШ ДАВА
Глава 53
Минодора, нахохлившись, сидела в экипаже и пыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь. Но пока ей это плохо удавалось. Матушка что-то причитала, расположившись напротив, и от этих горестных стенаний у девушки начинала раскалываться голова.
- Да хватит уже! Будто преставился кто-то, ей Богу… - проворчала Минодора, заплетающимся языком. – Чего убиваться-то так?
- Молчи! Молчи, бесстыжая! – всхлипнула Степанида Пантелеймоновна. – Так опозорить! Уму непостижимо! Всё! Не быть свадьбе! Что я Василию Гавриловичу скажу?! Он ведь хороших вестей ждет!
- Скажите, что отказался жених… что ж его, силком под венец тащить? – Минодора икнула и растянула губы в довольной улыбке. – Пущай другую невесту ищут… А мы пока и без кавалеров обойдемся… Не велика потеря!
- Ежели батюшка узнает, что ты устроила, то так осерчает, что никого не помилует! Ни тебя, ни меня! – купчиха снова залилась горючими слезами. – Натворила дел! А расхлебывать кто будет? Я?!
- Нечего было мне этого Павлушу подсовывать! – зло воскликнула девушка, обмахиваясь веером. – Сказала: не люб он мне! Не пойду и все тут! И за других не силуйте! Мучители!
Степанида Пантелеймоновна охнула, хватаясь за сердце уже который раз за день.
- Ничего, батюшка с тобой поговорит, как приедет! Только ко мне за помощью не беги! Я и бровью не поведу!
- Обойдусь! – фыркнула Минодора, отворачиваясь. – Сама себе помощница!
После этого разговора до самого дома они ехали молча, лишь иногда это гнетущее молчание прерывали жалобные всхлипы Степаниды Пантелеймоновны.
Минодора поднялась к себе в комнату и упала на кровать, раскинув руки. Все плыло перед глазами, хотелось смеяться, и она, не выдержав, расхохоталась. Эх, хорошо… Пока батюшка домой вернется, много воды утечет… Она не заметила как уснула, довольно улыбаясь и причмокивая губами. Через минуту по комнате разлилось мягкое похрапывание, медленно превращаясь в звук хорошо отлаженного мотора…