Хранитель чаек

«Я тоже так думаю», — мысленно хмыкнула Джия. Она чувствовала, как откуда-то из темных уголков сердца поднимается злорадство, которого никогда раньше не знала в себе. И княжне стало мерзко от этой злобной торжествующей гнили.

— Просто у нас разное воспитание. Я с детства выходила пасти коней в поле. Когда над тобой лишь звёзды и ветер, вокруг — лошадиный храп и ворчание собак… Я могу застрелить волка с единого выстрела. А ты, наверное, кроме книг и не видела ничего.

Ювина мягко улыбнулась.

— Когда я была ребёнком, в моём щите свирепствовала чума. От неё погибла почти вся моя семья. Остался только брат. И дедушка. Меня спрятали в загородном дворце, в Персиковых горах. И я много лет жила в окружении избранных слуг, прекрасного сада и книг. Ну и ещё братик был, конечно. Поэтому, когда я увидела под персиковым деревом перепачканного соком, оборванного, но очень весёлого мальчишку-ровесника, счастью моему не было предела. Ларана могли бы казнить за подобную шалость, но я прятала его в собственных покоях. Служанки очень удивлялись тогда, что мой аппетит значительно возрос.

— Ларан? — растерялась Джия. — Но он-то что делал в саду… Он же сын герцога?

— Его отец погиб во время бунта в щите, — пояснила Ювина. — Дед по закону не мог принять герцогство, уже переданное сыну. Насколько я знаю, дед был весьма суровым человеком, и Ларан никогда не соответствовал его требованиям и ожиданиям. И в один день будущий герцог решил сбежать. Он не был готов к такой ответственности, ему тогда и было-то лет десять…

— То есть, он струсил? — переспросила Джия, прищурившись.

Трусость это то, что всадники не прощали никому и никогда. Подлость, злобу, предательство, насилие — да. Трусость — нет. Самый страшный порок. Княжна перевела дыхание. Обрадовалась. Ларан — трус. Это сильно облегчало её задачу.

— Можно, конечно, сказать и так, — задумалась Ювина — но мне всё-таки кажется, что это скорее стоит назвать детской слабостью… Я не помню, чтобы Лари чего-то боялся. Он даже обещал сводить меня за стену и показать настоящие звёзды.

— Сводил? — скептично выгнула бровь княжна.

— Не успел. Его обнаружили, и Ларану пришлось снова скрываться.

— Подожди… Ты что, никогда не видела звёздного неба⁈

— Никогда… Но я много читала и знаю названия созвездий…

Джия щёлкнула пальцами, чтобы не выругаться.

— Пойдём.

Она вскочила и, не оглядываясь, направилась к двери.

— Куда? — растерялась Ювина.

— Сейчас поздний вечер. Насколько вижу в окно, ночь ясная. Мы заберёмся на крышу, и ты увидишь звёзды.

— Но… это же…

— Неприлично? Плевать. Я научу тебя нарушать приличия, Ю. Ты должна учиться соответствовать своему жениху.

Ювина поднялась, беспомощно протянула руку, останавливая девушку.

— А наши гостьи… И потом, с крыши можно упасть… Это опасно… И нужно спросить у Ларана разрешения…

Джия рассмеялась, схватила книжную девочку и потащила за собой.

— Ларан! — крикнула, задрав лицо вверх. — Ты не против, чтобы твоя невеста увидела звёзды? — и сама себе ответила басом: — «Я против, пусть сидит в комнате и вышивает, как приличная невеста». Ты идиот, Ларан, или просто зануда? «Просто зануда, Джия».

Ювине ничего не осталось, как, хихикая, последовать за княжной. У порога Джия обернулась.

— Скажи этим женщинам, пусть ложатся спать прямо тут. Мы с тобой сегодня будем развлекаться до утра.

— Но…

— Ювина, хватит быть хорошей девочкой. Ты и так непростительно долго ей была. Кстати, не знаешь, где в замке выход на крышу? В целом, я и так найду, но времени жалко…

— Из кабинета Ларана точно есть, — растеряно ответила внучка Южного щита.

«Отлично, — подумала Джия, — туда-то мне и надо.»

— Веди.

К удивлению княжны, Ювина послушалась. Отдала на персиковом наречии какие-то распоряжения и поспешила за Джией. Они прошли до конца коридора, свернули на винтовую лестницу в башне и поднялись наверх.

И лестница, и кабинет выглядели так, будто относились к совсем иному зданию. Окна-бойницы, серые голые стены. В кабинете тоже самое, только окна строены, а стены завешены картами. Пол из грубых досок, без ковров. Стол с просторной столешницей. Стеллаж, даже не шкаф, заваленный свитками, книгами и зелёными бутылками. И стеклянный купол наверху, через который виднелись звёзды (девушки не стали зажигать в кабинете огонь). Из роскоши здесь имелись лишь мягкие плюшевые подушки на трех стульях, да небольшой камин.

Всё это было совершенно не похоже на Ларана.

Джия шагнула к шкафу. Ей хотелось внимательно пересмотреть все бумаги — вдруг там то, что она ищет? Но не при Ювине же… Взгляд невольно притянулся к макету корабля, очень реалистично выполненному. Она взяла его в руки.

— «Серебристая чайка», — пояснила Ювина за её плечом. — Корабль, на котором погибли его родители.

Он был очень красив. Изящный, точеный. Серые паруса, белый киль. Джия впервые почувствовала нечто вроде восхищения. Корабль был выполнен в мельчайших деталях: весь такелаж, трюмные люки, мачты, перила… Даже штурвал вращался. Не было только людей, зато можно было рассмотреть каждую досочку на палубе, и это при том, что сам макет длинной едва достигал двух ладоней.

«Странно, что Ларан не закрывает дверь в кабинет», — подумала Джия. Что ж, это хорошая новость. Значит, она без труда снова вернётся сюда. Одна.

— А где выход наверх?

— Не знаю, — растерялась «подруга». — Ларан упоминал, что где-то здесь…

Джия внимательно огляделась, а затем начала ощупывать стены

— Осторожней, — испугалась Ювина. — Здесь есть портал в королевский дворец. Сама не заметишь, как выпадешь в зал совета щитов.

«Ого! — Джия подавила коварную улыбку. — Охота вышла на оленя…»

Попасть прямо сейчас к Чёрной королеве и её Медведю не входило в планы княжны, и она продолжила ощупывать стены уже осторожнее. Вскоре обнаружилась небольшая потайная дверца. Нежная кожа на пальцах сначала ощутила нечто, показавшееся трещиной. Слишком вертикальной и ровной. Эх, сейчас бы дар Гедды — свет, рассеивающий сумрак вокруг…

От нажатия дверца приоткрылась. За спиной ахнула Ювина.

Наверх вела очень крутая винтовая лестница, скованная из металла. Высокие ступеньки закручивались в безумную спираль. Однако уже через два десятка шагов рука Джии, поднятая вверх, коснулась потолка, который так же легко поддался малейшему усилию и открылся.

Сильный солёный ветер ударил в лицо и растрепал волосы. Княжна с удовольствием выбралась на черепичную крышу башни, посреди которой сверкал драгоценным камнем стеклянный световой фонарь над кабинетом. Вдохнула полной грудью морской воздух, а затем помогла выбраться невесте герцога.

Над ними переливалось и перемигивалось чёрное-чёрное небо в холодных огоньках. Обрывки туч проносились под ним, словно пытались стереть с купола далёкий свет.

Джия вскочила на ноги, протянула руки к злым искристым звёздам и крикнула:

— Я здесь! Я жива!

Из груди рвались совсем иные слова, свистящие, как хлыст, цокающие, как копыта скакунов, но княжна усилием воли удержала их в себе. Ей стало безумно весело: жажда жизни накрыла с головой, как волна в шторме. Хотелось смеяться и плакать.

Она жива…

Джия вдруг ощутила это, как птенец, выпавший из гнезда, внезапно чувствует, как неудобные отростки по бокам превращаются в крылья.

— Как красиво! — прошептала Ювина. Она села рядом с люком, обхватив колени руками и запрокинув в небо голову. — Такое чувство, что, если встать, их можно коснуться руками…

— Так встань! — рассмеялась Джия.

— Не могу, я очень боюсь, — улыбнулась та.

Княжна рассмеялась, а затем слова всё же вырвались, и у неё не хватило воли сдержать их. Это была очень красивая, волнующая песнь о скачке ночью, о герое, мстившем за гибель отца, и о том, как он убил сотню всадников, а сто первый снял удальцу голову… Она пела низким голосом и щёлкала пальцами, и, конечно, её сорвало в танец. Ювина стала хлопать в такт, и восторг, сияющий в её глазах, вскружил Джие голову. Танец ускорялся, девушка скинула туфли, чтобы было удобнее отбивать ритм пятками по крыше. Она давно не чувствовала себя такой свободной и соблазнительной. Княжна вилась, словно змея, руки её не имели костей. Джия распустила волосы, и те рыжими змеями тоже приняли участие в огненном танце.