Сильный ход

«Может быть, лучше выброситься из окна? Но это, наверное, больно. И страшно будет, пока падаешь. Или лучше отравиться снотворными таблетками? Но это будет как-то по-женски», – продолжал рассуждать Павел Васильевич, придумывая себе сценарий красивого самоубийства.

«Вот если бы кортиком заколоться прямо в сердце, тогда бы это было геройски, по-военному. И она, узнав об этом «сильном ходе» из газет, безутешно рыдала бы и горько сожалела бы об измене. Стоп! А почему я должен умереть, а они должны жить счастливо? Нет, сначала месть! Пусть сначала они умрут, а потом уж я», – с этой мыслью о необходимости наказания прелюбодеев он взбодрился, защёлкнул обойму обратно в пистолет, спрятал его в карман, решительно встал и вышел из квартиры.

На лестничной площадке этажа Павел Васильевич постоял, обдумывая дальнейшие действия.

– А как же я их найду? – спросил он вслух, затем посмотрел на соседскую дверь, из которой давеча торчала голова противной старухи, и решительно позвонил.

Дверь тут же открылась – по-видимому, всё это время кто-то стоял за дверью и наблюдал в глазок. И действительно, на пороге появилась всё та же старуха.

– Добрый вечер. Скажите, бабушка, а вы случайно не знаете, куда подевалась моя племянница, которая проживала вот в этой тридцать шестой квартире?

– Какая я тебе бабушка, Дон Жуан старенький. Я – Антонина Ильинична, а ваша так называемая племянница съехала отсюда на прошлой неделе с новым хахалем своим, а может, тоже племянником, – неожиданно грубым мужским голосом ответила ему старуха.

– А вы, Антонина Ильинична, случайно не знаете, куда и с кем? – как можно ласковее спросил её Павел Васильевич, не обращая внимания на обидное «Дон Жуан старенький». – А то я ей звоню-звоню, а у неё телефон не доступен.

– Да кто их знает, – уже немного миролюбивее ответила старуха, – дружок вашей племянницы, статный такой, из военных, видимо, робкий, обходительный. Со мной всегда здоровался, шоколадки дарил, говорил, что на Камчатке служит, а сюда приехал в академию учиться. Видно, туда опять уехал и с собой племянницу вашу прихватил. А что, она девица видная, всё при ней, избалована, правда, сильно. Но ничего, поживет с годик с мужем в глуши далекой окраины, облагоразумится, шёлковой станет.

Павел Васильевич не стал дальше слушать болтливую старуху и, не попрощавшись, быстро пошёл вниз по лестнице.

– Ах ты, сучка блудливая! На молодого военного меня, адмирала, променяла, тварь. На Камчатку сбежала, думала, не найду. Да я тебя, шлюха, из-под земли достану, – так говорил себе Павел Васильевич, решительно шагая по улице неизвестно куда. Немного поостыв, он поймал такси и поехал к себе домой обдумывать дальнейший план сладкой мести.

У себя в управлении он осторожно, через знакомых, выведал, что академия при генеральном штабе действительно выпустила две недели назад очередных обучившихся в ней молодых офицеров, и двое из них были с Камчатки. Один женатый, с двумя детьми, а другой холостой, с боевого корабля Тихоокеанского флота. Узнав его фамилию, Павел Васильевич стал хлопотать себе командировку на Камчатку для инспекторской проверки поставляемых туда горюче-смазочных материалов, снабжения и воинского обмундирования. Собрав необходимые документы и доказав начальству безотлагательность посещения им столь далекого региона, он через два месяца, в сентябре, вылетел туда с группой ежегодных проверяющих, летающих в этот край за красной икрой. Жажда мести у него немного ослабла, а любовь к Малышке, наоборот, только возросла.

– Ничего, – рассуждал Павел Васильевич, летя в самолете, – вот встречусь с ней, расскажу, какой я богатый, перепишу на неё подмосковную усадьбу, и она бросит этого сопливого проходимца и вернётся ко мне. Я, конечно, немного поругаю её для приличия, но потом прощу, и мы всегда будем жить вместе.

Так мечтал Павел Васильевич, летя к чёрту на кулички за своей беглой возлюбленной, равнодушно разглядывая в иллюминатор бесконечную сибирскую равнину.

Самолёт приземлился в аэропорту Елизово Петропавловска-Камчатского хмурым, мокрым вечером, который не радовал прилетевших пассажиров своей погодой. Потом целых два часа они тряслись по безобразной дороге на вонючем автобусе, так как такси в аэропорту не было. А машину за Павлом Васильевичем якобы послали, но она сломалась в пути, он не стал дожидаться второй и уехал вместе со всеми, чтобы скорее быть поближе к Малышке. Адмирал занял лучшие апартаменты в центральном отеле «Авача» мерзопакостного маленького городка, расположенного на берегу грязной бухточки, заставленной ржавыми кораблями. В городке также беспрерывно шёл мелкий, холодный, промозглый дождь свинцового цвета.

– Ну и место! Как здесь вообще можно жить? – думал Павел Васильевич, глядя из окна своего номера на слегка дымящуюся вулканическую сопку, виднеющуюся через пелену дождя. – Прямо преисподняя какая-то, в любой момент рванёт – мало не покажется.

И у него возросла уверенность в том, что его Малышка страдает здесь в отсутствие комфорта и улетит обратно в Москву сразу же, как только он её найдёт и позовет с собой.

После таких рассуждений в приподнятом настроении адмирал спустился в ресторан при отеле, где с наслаждением откушал местных дорогих деликатесов: морского гребешка в сметане, камчатского жареного краба на сливочном масле и стейк из чавычи в винном соусе, запивая всё это местным виски со странным названием «Зубровка». Разогревшись таким образом, он уже решил, что провинциальная забегаловка весьма привлекательной, кроме если бы не наглые молодые длинноногие офицеры, шныряющие по ресторану туда-сюда в поисках отбившихся «от стойла» хорошеньких девиц.

– Ну ничего, бездельники и лоботрясы, я завтра устрою вам здесь ревизию местной флотилии, ещё поплачете у меня, – угрожающе думал Павел Васильевич, настукивая столовым ножом о край тарелки мелодию известной песенки на стихи Михаила Танича:

Как хорошо быть генералом,

Как хорошо быть генералом,

Лучшей работы,

Я вам, сеньоры,

Не назову!

Ночью Павел Васильевич плохо спал, ему снилась грязная глинистая дорога, идущая под гору, с текущими по ней жёлтыми ручьями, а он с трудом спускается по ней, скользя и падая прямо в жидкую грязь. В два часа ночи он проснулся от духоты и тошноты, долго блевал в унитаз, стоя на коленях, затем с трудом дотащился до кровати и опять забылся тяжелым сном. Под утро ему приснилось, что он поднимается по трапу на самолёт в совершенно голом виде, прикрывая низ живота правой рукой, а портфелем в левой руке пытается закрыть свой зад от стюардесс, стоящих внизу у трапа и хихикающих ему вслед. Павел Васильевич опять проснулся от резкой бурлящей боли в животе и еле успел добежать до унитаза, где обильно и пенливо отпоносился, и совсем ослаб.

– Чем же это меня вчера в ресторане накормили, сволочи? – думал он, лежа на кровати. – Или я немного перебрал вчера местного виски? Меня ведь предупреждали в Москве бывалые, что он забористый.

Немного полежав и ещё раз сходив на унитаз, Павел Васильевич наглотавшись таблеток, всё же решился пойти в управление, чтобы устроить им там всем разнос. Уж очень хотелось ему побыстрее проявить свою власть в этом убогом городке, где спрятали от него его любимую.

На этот раз за ним прислали машину старую двадцать четвёртую «Волгу» чёрного цвета, всю заляпанную грязью.

– А что, у вас для меня ничего получше не нашлось? – раздраженно спросил адмирал у сопровождающего мичмана с тунгуской внешностью, брезгливо садясь в эту развалюху.

– Ну, что Вы, товарищ адмирал! Это самое лучшее, что у нас есть, – ответил ему служака, подобострастно вытянувшись.

В управлении адмирал потребовал, чтобы ему срочно представили отчеты об использовании расходных средств гигиены за последний год, и ему, к его удивлению, тут же всё принесли. Вяло поковырявшись в них и не найдя ничего существенного, он потребовал списки офицеров, получивших обмундирование в последнее время, и адреса их проживания с телефонами, чтобы устроить якобы выборочную проверку на достоверность получения ими нового мундира. Придирчивому адмиралу и этот учётный журнал предоставили. Павел Васильевич полистал его и, найдя интересующую его фамилию, записал себе в блокнот адрес и домашний телефон, для вида выписал из журнала ещё пару фамилий и, объявив всем, что его ждут другие неотложные дела, требующие его участия, быстро покинул управление, потребовав, чтобы его срочно отвезли в отель для якобы каких-то переговоров, так как у него опять начались бурления в животе и он опасался опростаться прямо в управе.