Страница 12 из 23
Внезапно сгусток энергии внизу столба коснулся обнажённого тела. Дирей невольно вздрогнул. Боли не было. А только тепло. На какое-то время это успокоило Дирея. Всего на мгновение, потому что уже в следующую секунду он услышал голоса. Они рассыпались в отдельные звуки. Из этих звуков ничего нельзя было различить. Между тем бессмысленный лепет, рассеваемый по сознанию и подкрепляемый неукротимым гулом эха, продолжал звучать в его сознании. Вначале этот голос был тих, и при желании Дирей мог отстранится от него, не обращая внимание. Но секунды шли, и голос становился всё сильнее всё навязчивее, и уже совсем скоро воин уже не мог так просто уйти от него. Голос проникал в недра его сознания, заполняя собой всё вокруг. Наконец, наступил момент, когда Дирей уже был не в силах хотя бы на секунду отстранится от голоса. Голос стал частью его сознания – такой же гулкий и невнятный, и это больше всего пугало Дирея. А ещё он перестал слышать свой внутренний голос, потому что этот чужой, нездешний голос, заполонил собой всё вокруг, не давая Хранителю возможности даже подумать. И единственное, что он мог делать, это лежать и слушать этот голос. Воин уже даже не пытался вырваться.
Дирей продолжал слушать этот чужеродный голос, и внезапно заметил, что в какой-то момент этот голос стал отчётливее. Среди невнятного бормотания вдруг стали пробиваться отдельные звуки. Они были гораздо громче тех, что бессвязной рекой текли по безбрежным просторам его сознания, и досаждали Дирею гораздо больше того нескладного неразборчивого бормотания. Постепенно Хранитель стал замечать, что отдельных звуков становится всё больше. Секунды текли, и отдельные выкрики стали всё интенсивнее проступать в его сознании. Постепенно они стали заглушать интенсивный. Но не слишком громкий поток слитых в одно целое голосов. Настал момент, когда едва слышное бормотание отошло на второй план – его заглушила волна отдельных выкриков. Эта, вторая волна не была такой громоздкой, но её Дирей слышал гораздо более отчётливо, чем первую. Уже совсем скоро отдельные выкрики окончательно заглушили невнятный шёпот, так что казалось, что он пропал совсем. Но он продолжал звучать, однако Дирей уже не слышал его, хотя он продолжал звучать.
Время шло. Внезапно Дирей почувствовал, что начинает терять силы. Их забирал звук. Сам того не осознавая, Хранитель то и дело пытался вытолкнуть его из своего сознания. Но поток бессвязных звуков крепко сидел в его мозгу и ни за что не хотел покидать его. Тем не менее, сознание продолжало бороться с инородным существом, снова и снова забирая силы. Какое-то время Дирей не ощущал этого, но теперь, когда невидимая борьба отняла у него много энергии, человек стал ощущать её нехватку. Сначала это была лёгкая головная боль, которая постепенно усиливалась. И тогда к ненавистному потоку бессвязной речи добавились шум и давящая боль. Дирей вдруг обнаружил, что картинка, которую он видит, становится мутной, и временами мерно раскачивается, словно чаши Великих Весов Равновесия. Это испугало воина: он понял, что может потерять сознание, и пробудить его будет не в силах даже голос, навязчиво звучавший внутри. Покачивания становились всё интенсивнее, Дирей почувствовал приступ тошноты и закашлял. Он уже чувствовал, как что-то сидящее в его голове, интенсивно раскачивается вместе с изображением у него перед глазами. Невидимая борьба с этим покачиванием отняла у воина ещё больше сил; он видел пелену, накрывающую глаза. Она не сразу заслонила воину взор: сначала легла на глаза прозрачной, не слишком плотной сеткой. Постепенно она становилась всё плотнее, пока, наконец, сквозь неё уже ничего нельзя было увидеть. К этому моменту сознание воина совсем ослабло. Дирей всё так же слышал голос, но внимание к нему притупилось, и, наверное, оттого он будто бы сам собой стал тише. В этот момент к невнятному голосу добавилось ведение: воин снова увидел нечёткий силуэт, совершенно прозрачный, окружённый ярким свечением. Оно угасало, а силуэт становился всё отчётливее. Дирей увидел перед собой фигуру человека. Пучок света закрывал лицо, но воин видел грудь, широкие плечи, прикрытые стальными пластинами, короткую бычью шею, и маленький медальон, подвешенный на короткую серебряную цепочку. Этот медальон сразу же привлёк внимание Дирея – небольшая, с виду аккуратная безделушка, отлитая из бронзы в виде черепа… При виде медальона Дирей вздрогнул, словно коснулся рукой огненного лепестка, и вместе с естественным страхом, который был подчинён одному лишь инстинкту, воин вдруг понял, что однажды уже встречался с этим медальоном. Это произошло совсем недавно. За секунды до того, как он оказался здесь, в логове Зорга…
Тревожная мысль с силой прорвалась сквозь поток бессвязных звуков, а в следующую секунду Дирей почувствовал удар, как будто кто-то с силой ударил его по макушке, но правда изнутри. Воин ощутил страх, а в следующую секунду сознание померкло…
Дирей покинул ведение воспоминаний спокойно и плавно. Так, как если бы он, опускаясь в воду, плавными движениями рук и ног заставил бы тело подняться на поверхность. Поэтому воина не преследовали ни приступы страха, ни внезапный шок. Дирей словно бы открыл дверь и, переступив через порог, закрыл дверь.
Он сидел на траве, и вспомнил увиденное. И только тогда испытал страх. Воспоминание, пришедшее хранителю из глубоких недр его собственной памяти, конечно же, наводило на кое-какие мысли. Во-первых, то, что Зорг забрал его в свои чертоги вместе с телом Сметта, убитого Хранителем, не пустая случайность: Магистр Тьмы сделал это с определённой целью. Во-вторых, очевидно, что Зорг осуществил свой план: странное заклятье хоть и не было завершено, но его ход чрезвычайно сильно напугал Хранителя. Эти голоса и, особенно, силуэт Сметта, ещё долго преследовали его встревоженный разум.
– Что он сделал со мной? – эта была первую мысль, которую Дирей осмелился произнести вслух. Она же была, наверное, и самой важной. – Что он сделал со мной?
– Ну, теперь ты доверяешь мне?
Голос, внезапно зазвучавший в его сознании, испугал воина. Он подскочил, и сразу спросил, настороженно сдвигая брови.
– Кто это?
– Хозяин Сущего…
– Почему ты думаешь, что я не доверяю тебе? Неужели ты решил, что я стану обвинять тебя в том, что случилось тогда на Больших Холмах?
– Дирей, это ты! – воин вдруг услышал, как голос в его сознании облегчённо вздыхает. – А я уж думал, что снова разговариваю с этим проклятым сыном Смерти!
– С Зоргом? – испугался Дирей.
– Нет. С тем, кто сидит внутри тебя. Мне удалось внедриться в твой разум, Дирей, и вытолкнуть оттуда тёмную душу Сметта.
– Что? Зорг сделал из меня Тёмного?
– Да. Он почувствовал, что может проиграть эту войну, и решил затаиться. Но ему нужен был кто ещё, кроме демонов, кто мог бы вести охоту за Синей Водой. Жребий пал на тебя.
– Так значит, моя плоть должна была оживить душу Сметта?
– Скорее, твоя душа должна была оживить тёмную плоть Младшего Из Магистров… Подойти к ручью, и склонись над водой. Сквозь ил, разбросанные камушки, и яркие водоросли ты увидишь, кем стал. Иди смелее, Хранитель. Гладь воды не обманет, если нет ветра.
Почему Хозяин Сущего вдруг решил сказать ему это? Дирей решил не медлить, а последовать совету.
Окинув глазом окрестности, сразу сообразил: проще всего найти реку, озеро, или ручей у кромки леса. И уверенно шагал к опушке, игнорируя тропинку, восихищаясь пейзажем. Кора деревьев, и рисунок на их листьях, незатейливый, но всегда разный – все привлекало внимание. Так же неповторимо выглядели облака. Мягкие, и невероятно лёгкие пушинки парили в недосягаемой выси, и каждое из них не было похоже на предыдущее, принимая благодаря своей пуховой мягкости самые разнообразные формы.
Но бывали минуты, когда облаков становилось меньше, и тогда голубой купол небес полностью открывался взору Дирея. Необъятный, недосягаемый, совершенно чистый и прозрачный, он висел Над Миром, отправляя к его обитателям потоки обжигающего солнечного света, отражавшиеся в его глади. Трудно было даже представить, насколько далеко может находиться этот купол; никому ещё не удавалось подлететь к нему и коснуться рукой. Должно быть, это даровано одному лишь Огненному Владыке: верхом на своём фениксе он легко бы добрался до края купола – жар от солнечного диска не страшен ни птаху, ни наезднику.