Один долгий вечер

Он первым убрал руки и оторвался от неё. Она тяжело дышала, очки валялись где-то на земле, она сдёрнула их, когда пыталась вытереть потёкший макияж. Было видно, что девушка завелась до предела, не умела сдерживать свои эмоции, да и зачем… Лично он считал, что чувственность не вредит, если предохраняться.

— Ну, вот, немного согрелись, — пошутил он, застёгивая куртку.

— А ты знаешь другие способы согреться? — глаза её горели в темноте, большая доза адреналина всё ещё циркулировала в крови.

Он улыбнулся, подумав, что надо бы запастись презервативами в ближайшее время.

— Хочешь, покажу, тебе понравится.

— Хочу, — смелость ударила в голову девушке, она никогда ещё не вела себя с парнем так смело. Что он подумает о ней… Но сейчас ей было так хорошо, что абсолютно безразлично, как и что он подумает. Эта энергия росла и росла между ними во время прогулок, она всё ждала, когда же его холодность исчезнет, и он поцелует её.

Даша думала, что не нравится ему настолько, чтобы завести какие бы то ни было отношения. Теперь по его прикосновениям поняла — он просто сдерживался, и эти мысли наполнили её голову обжигающим паром.

Она всегда была человеком разума, сначала думала, а потом делала. Но сейчас осознала — импульсивность свойственна и ей. Как приятно так вдруг по зову внезапно возникшего чувства сделать что-нибудь! Это опьяняло, манило и… освобождало. Тем более, этот парень был серьёзным, таким дьявольски красивым, и от его рук у неё не мурашки ползли по коже, а целый табун прошёлся.

— Ты точно говоришь? Прямо сейчас? — осторожно спросил он и нахмурился.

Она немного поостыла, глаза насторожились.

— Я разочаровала тебя? Не думай, я не вертихвостка, для меня это всё серьёзно.

Он как всегда чуть улыбнулся, глаза потеплели: — Я знаю, Даш. Просто, придётся бежать в аптеку покупать чего-нибудь к чаю.

Она моргнула, не понимая, о чём он говорит, но через минуту догадалась и покраснела в темноте.

— Пойдём?

— В аптеку? Пошли, — нашлась она и рассмеялась.

— Только чур выбираю я, ты проведёшь там полвечера, закопавшись в разнообразии.

Звонкий девичий смех разносился в морозной тишине вдоль ручейка, где когда-то погибла девушка, полюбившая подонка. Цикл жизни менялся, и на это место приходили другие пары, любя или расставаясь. Но никому не приходило в голову, ненавидя, душить друг друга. Разве что в мыслях.

Подъезд закрыли по причине холодов. Он в этом доме не имел кодовых замков на входе или системы внутренней связи. Заходи — не бойся, уходи — не плачь, как говорится.

Олег и Тая сидели на широком подоконнике, постелив на него новые газеты. Под подоконником еле теплели трубы отопления. Конечно, жарко не было, но не то, что на улице. Сегодня ночь была звёздной и морозной. Уже близилось одиннадцать часов, а они всё читали анекдоты и шутки в газетах, и старались не сильно громко смеяться, а то их могли запросто попросить отсюда.

Олегу всё легче было с Таей с каждым днём, она оказалась интереснее, чем он предполагал, просто за свой панцирь никого не пускала. Сегодня он пришёл, как обычно приходил в течение трёх недель, а она вынесла ему очень вкусное печенье.

Ему приятно было осознавать, что его девушка, а таковой он её считал, хоть и не признавался ей, печёт специально для него. Олег с удовольствием пригласил бы её к себе, да родители уже месяц как никуда не уезжали, и до Нового года не собирались. Он даже не знал, будут они праздновать его здесь или в загородном доме.

Но, проводя время на улице или в подъезде, он не выдерживал и пару раз пытался Таю поцеловать. Она отворачивалась, глаза становились напряжёнными, и он долго не пытался, но через какое-то время всё повторялось.

Олега это очень сильно злило, ну, что такое поцелуй? Но у неё девушки были свои мысли на этот счёт. Её устраивало, что они друзья. Олег же знал — дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Когда-нибудь их непреодолимо потянет друг к другу. Его тянуло к ней, причём сильно, он даже скрывал внутреннюю дрожь во всём теле, которая появлялась, если она слишком близко садилась, дотрагиваясь до него ногой, или наклонялась к нему, чтобы прочесть то, что читает он. А Олег ощущал запах её тела — смесь обычного мыла, и этого невообразимого, женского запаха, какого-то пряного и пьянящего. Её запах. Если бы она только позволила, он мог бы заняться с ней любовью и на лестничной площадке, его жажда была очень сильна.

После их свидания он каждый день приходил домой взвинченный, не спал часов до двух, а в школе клевал на уроках носом. Родители заметили, что он стал пропадать по вечерам и перестал общаться со своими друзьями детства.

— Это девушка, вот посмотришь. Только, я надеюсь, это у него мимолётно и несерьёзно, — сказал его отец матери.

Он работал за ноутбуком прямо в гостиной, нацепив очки. Роторов Антон Григорьевич был властным мужчиной пятидесяти пяти лет. В тридцать семь он развёлся с женой-ровесницей и женился на Ирине — двадцатичетырёхлетней карьеристке, работавшей в его фирме. Та сразу родила ему сына, с первой женой у них детей не было. Теперь она занималась исключительно собой, домами, благо, их было два (один в Сочи), да ещё городской квартирой.

Конечно, их она не убирала и не готовила на семью, увлекалась интерьером, ландшафтным дизайном и фен-шуй. На работу она не собиралась выходить, найдя себя в других разнообразных занятиях и хобби, включая профессиональные занятия спортом. Сейчас она смотрела телевизор, вполуха слушая мужа, она всегда была внимательной женой и не забывала, как он жестоко обошёлся с первой супругой, которая обрюзгла и превратилась в обычное чучело, сидевшее дома.

— Естественно, это секс, Антон. Только и всего. В его возрасте, что может быть? Ну, первая любовь, может, пора. Восемнадцать, — пожала плечами она.

— Ты узнай, пожалуйста, что за девица. Он на неё всё-таки деньги тратит, которые я ему даю. Да и вообще, наш парень должен встречаться с девушками нашего круга.

Ира рассмеялась, изящно поджав под себя ноги в обтягивающих бархатных штанах: — Ты так говоришь, будто он жениться собрался.

Антон поднял взгляд от компьютера, и лицо его сделалось жёстким.

— Мой сын — это моя плоть и кровь. Пусть спит, с кем хочет, но в свой дом я позволю ему прийти только с той, которую я одобрю. И её, и её семью.

Ира подняла брови, махнув рукой: — До этого далеко, не переживай, наш мальчик просто спускает пар, это ему только на пользу. Да и девушки сейчас знаешь, какие, ещё похлеще парней — умные, расчётливые и сексуально озабоченные.

— Вот именно — расчётливые, — согласился Антон. — Но мы на то и родители, чтобы уберечь его от разного рода продуманных безродных сучек.

Олег и не подозревал, что его родители, всегда всё позволяющие ему, насторожились. Ему это даже в голову не приходило, когда он изо дня в день больше и больше влюблялся в Таисию Синёву.

Он смутно ощущал, что это было не просто влечение, что в какой-то момент он просто перестал быть собой. Да и был он кем-то до этого? Самовлюблённым мальчиком богатых родителей?

Никогда он бы и не подумал, что будет обсуждать с девушкой те литературные произведения, которые они проходят по программе в школе. Да не просто обсуждать — спорить после того, как прочтёт! Он вообще раньше мало читал, ему были безразличны вопросы, типа — что автор хотел этим показать, каковы нравственные проблемы, обсуждаемые в романе и так далее. Теперь читала она — читал и он, и вместе они отвечали на эти вопросы, устраивали диспуты и блиц опросы друг другу.

По литературе у него пятёрка выходила по результатам первой четверти, хоть и оценки выставляли раз в полугодие! Раньше его ждала в лучшем случае четыре, а то и три. Нет, ну, всё-таки четыре, Роторову учителя не осмелились бы ставить три. Его мать была членом попечительского совета и уважаемым членом родительского комитета всех одиннадцатых классов — она отвечала за финансирование всех праздников и мероприятий.