Страница 13 из 21
– Знаешь, – говорю я ему, – Ты иди сам… Вроде как сам пришел. Приговор полегче будет.
– Спасибо,– говорит. Пошел по улице, потом вернулся:– Если вам не трудно,– говорит, – вы, пожалуйста, идите сзади. А то боюсь, что у меня мужества не хватит – самому идти. Мне с вами спокойнее. Знаете, я вас сразу узнал. Вы к нам в школу приходили, про милицию рассказывали… Помните?
Вот, так вот… Нетипичный, конечно, случай, но эпоху иллюстрирует… У меня за сорок пять лет службы, такой случай, может быть, один и случился. Нетипичный…
Да и время было другое. И народ сорок то лет назад был добрее. Еще войну помнили....
Сострадатель
Пьяный – такой же неотъемлемая деталь русской, действительности, как, скажем, белые березы, снега и морозы – русского пейзажа. Говорят, у якутов существует восемьдесят слов для понятия «снег», поскольку якуты постоянно видят его перед глазами. Я думаю, что в русском языке самое большое разнообразие эпитетов имеет состояние опьянения. Дернуть, бухнуть, кирнуть, вздеть, садануть, хлопнуть, принять на борт и т.п. и даже, совершенно необыкновенное, слово «влумонить», отражает момент принятия алкоголя. Состояние же опьянения имеет еще большую палитру – дунувши, приторчавши, навеселе, под шафе… Каждый читатель легко расширит этот словарный запас за счет собственных наблюдений.
К сожалению, наш родной отечественный алкаш, в настоящий момент вытесняется, из давно обжитого ареала в быту и в сознании, наркоманом. А тут уж не до смеха.
Даже если и водку считать одним из видов наркотиков, как табакокурение и даже как обжорство, то сам посыл в наркотическое опьянения – оскорбителен и противоречит нашему национальному характеру. Ибо пьяница, по сути своей, эстраверт, то есть особь, распахнутая навстречу всему миру! Само распитие предполагает членство в коллективе. Классический вид выпивки – раскатать на троих. (место распития и качество употребляемого значения не имеет) после чего наступают глубокие психологические раздумья на тему: «Ты меня уважаешь?» и пр…
Наркоман – волчара-одиночка, по определению. Если поиск выпивки, как правило, проявление заботы о коллективе, то поиск дозы – гадкое стремление получить удовольствие в одиночку. Если стакан – повод для общения, то шприц – повод для ухода от действительности.
В пору моей молодости никаких наркоманов, фактически, не существовало, алкоголизм не имел агрессивной направленности, а наоборот был насквозь пропитан чувством коллективизма и сострадания к ближнему и всему человечеству. В чем нас, например, убеждает повесть В. Ерофеева Москва-Петушки.
Расцвет российского задушевного, лирического пьянства припал на шестидесятые года, когда благосостояние неуклонно росло, коммунизм ожидался в 1980 году, а недавняя и еще остро памятная война, рождала в людях доброжелательность и чувство локтя. В те чудные годы, можно было всю ночь прогулять с девушкой по набережным Невы без боязни вернуться домой с побитой мордой. Расцветал автостоп, и было ясно, что человек человеку – друг, товарищ и брат, а совесть – лучший контролер.
Так было написано во всех трамваях и другом общественном транспорте, в которых кондуктор умер как явление. Вместо них встал железный ящик кассы «честных людей». И в моменты трамвайной давки, когда пассажир, вскочивши на своей остановке, вместе с распаренной, помятой женщиной, об которую его утеснял переполненный вагон, иногда понимал, что теперь, как порядочный человек, обязан на незнакомке жениться, еще не :звучали слова: «Передайте на билет!» – завезенные в Питер из Одессы и других югов, как и обращение по половому признаку:«женщина-мужчина», вытеснившее партийное «товарищ», конституционное «гражданин-гражданка» и классическое питерское обращение: «дама», «молодой человек», или «деушка», разумеется, возраст тут силы не имел.
Допускаю, что в часы пик, можно было, в редких случаях проехать зайцем , но в остальное время все пассажиры неусыпно следили за правильностью оплаты проезда и багажа, и если не делали замечаний, то жгли виновного такими взглядами ,что он либо вынужденно платил, либо выходил… Выражать свое мнение вслух в питерском транспорте вообще не принято, не Ростов на Дону , не Одесса, но случались исключения.
В вагоне трамвая: все сидячие места заняты, но проход совершенно свободен, а на переднем сидении, предназначенном для инвалидов, беременных, престарелых и женщин с детьми, обращенном ко всему вагону лицом, традиционно, сидит пьяный, появляется нежный молодой человек с букетиком ландышей и трепетная, в белых носочках и прыщиках, девушка. Ландыши, голубые глаза и прыщики тут же вызывают симпатию у всего вагона, равно как и у пьяного. Он тоже советянин и полноправный гражданин, хотя и выпивший.
Молодой человек, достает из кармана парусиновых брюк горсть монет, чтобы, как положено, приобрести трамвайные билеты, но тут трамвай дергается и монеты, звонкой россыпью, как весенний дождь, летят по вагону. Молодой человек с ландышами резко наклоняется, чтобы их собрать и раздается некий звук… При этом звуке все пассажиры поворачиваются к окнам, точно там вдруг появилось нечто необыкновенно интересное. А молодой человек, залившись краской, продолжает сбор монеток. Когда же он заканчивает свое деяние и с облегчением бросает две трехкопеечные монеты в кассу, раздается громкий и полный сочувствия голос пьяного:
– Ну, что, пердун, все собрал?
Ах! Не вернется то золотое время всеобщей любви и участия,… Не вернется!
Юридический казус
Эти две детективные истории произошли в Питере и Ленинградской области. Мне их рассказал замечательный юрист преподававший в Университете и на высших курсах повышения квалификации следователей, как пример юридического казуса, когда и при, казалось бы очевидном нарушении закона, нарушения закона нет, или еще круче: и преступники есть, и убийство, и даже труп, а наказать, по закону, никого, нельзя. Впрочем, судите сами.
Взятка?
Жил был в городе Ленинграде юрист, служа где-то, на какой-то копеечной должности. А денег хотелось!
И долго его мозг, унавоженный высшими юридическими знаниями, искал щель между законом и беззаконием, чтобы, так сказать, не преступить, но, само собой, иметь! И такая щель отыскалась.
Адвокат обладал хорошей памятью. И скорее свего по делам своей службы, ежегодно объезжал несколько университетских городов, где заходил в высшии учебные заведения и внимательно изучал списки ведущего профессорско-преподавательского состава. Затем запомнив основных, ехал на юг, краткий промежуток , между выпускными экзаменами в школах и приемными в институты.
Там на пляже или в пунктах питания, он обязательно, но как бы случайно оказывался рядом с семьею обеспеченного абитуриента, которого состоятельные родители вывезли на юг, поддержать здоровье и который уже подал документы в какой –либо престижный ВУЗ.
Далее схема действий была проста как кочерга. Разговорившись, как бы, случайно, с семьей абитуриента, адвокат, невзначай, спрашивал в какой ВУЗ стремиться юное дарование и, со смехом, бросал:
– Надо же…там мой двоюродный брат (такой-то, полное ФИО) – ректор.
На этом его усилия кончались. Просьба поступала либо немедленно, либо после длительных приглашений в рестораны и всяческого ублажения адвоката. (Так что на юге он пребывал, практически, бесплатно.) А дальше, шел текст: «Надо помочь!»
Он, конечно, категорически, отказывался, но после долгих уговоров ставил условие, (как порядочный человек): «Да, он поможет, кому нужно скажет и где нужно смажет… Но, если мальчик или девочка не поступят, по каким-то объективным и непреодолимым причинам, то его (ее) родители адвокату ничего не должны. А вот если вожделенное поступление состоится, то после получения студ. билета, родителям, новобранца, следует выслать в адрес адвоката 300 рублей – на погашение представительких расходов. (Автомобиль «Москвич» в те годы стоил. 8600 руб.)