Девочка с Севера

Сэр Доудсен понял, что разговор зашел за грань всех приличий, а потому, накрыв ее ладонь своею, миролюбиво произнес:

— Наталия, Ирма — это прошлое. Вам следует забыть об этом. Выкиньте из головы. Какой бы она ни была, она больше не причинит вам боль. А Серж хороший человек. И добрый. Хотя сразу этого и не скажешь. Но поверьте, я наблюдал, как он из грубого болтуна вдруг превращался в человека широкой души. Он умеет дарить людям радость. А это, мне кажется, самое прекрасное в человеке.

Она удивленно хлопнула глазами:

— Вы думаете, он хочет меня поддержать в трудную минуту? Меня?!

— Я понимаю, вас это удивляет…

— Так же, как если бы кролик запрыгнул в клетку с тигром, чтобы протянуть ему лапу помощи. Не смешите меня. — Она вдруг подскочила с несвойственной ей прытью и бойко предложила, — А хотите, я кое-что вам покажу? Посмотрим, что на это выдаст ваш пытливый ум.

Пока сэр Доудсен осматривал нижнюю гостиную, в которую хозяйка приволокла его почти силой, она совсем по-девичьи, абсолютно не соответствуя своему статусу светской дамы, в прямом смысле сверкая пятками, унеслась на верхний этаж. Гостиная походила на ту, которую молодой аристократ и ожидал увидеть, — богатая, вычурная, предназначенная, чтобы поражать приглашенных. Снаружи у дома был лишь ложный фасад, настоящий был тут, среди дорогих гобеленов и китайских ваз, внушительного полотна Матисса, которому позавидовал бы и Лувр, и старинного клавесина, уставленного фарфоровыми статуэтками прошлых веков, словно комод, из чего гость сделал вывод, что на инструменте никогда не играют. Александр усмехнулся. Рояль — этот бесспорный атрибут светских салонов — в России стал немодным. Теперь его место занял не такой внушительный, но зато куда более дорогой экспонат музея музыки.

«Эдак и до органов дело дойдет», — подумал потомок Доудсенов.

Ему не понравился интерьер комнаты. И даже не в безвкусице было дело. Тут не чувствовалась душа хозяев. Словно их не интересовало, чем заполнить пространство. Словно не было у них ни увлечений, ни семейной истории. Главное наполнить каждый сантиметр пространства чем-то дорогим и впечатляющи. Это так не походило на английские дома, где каждый миллиметр площади был заполнен смыслом. Даже в безликих комнатах для гостей, готовых распахнуть свои объятия любому постояльцу, просматривался хозяйский умысел. Александр вспомнил Голубую комнату в своем родном замке. Эта обитель успела за свое существование принять столько знатных гостей, что, зайди они в нее в одночасье, непременно задохнулись бы в тесноте. Кардиналы, епископы, лорды, баронеты, графы… Бывали и принцы, правда, очень давно, тогда замок еще не принадлежал семейству Доудсен. И по сей день она открывается лишь в случае посещения замка очень именитым или дорогим сердцу хозяев гостем. К примеру, лорд и леди Гладхем останавливались в ней, когда привезли свою дочь Беллу в этот дом на бал по случаю ее помолвки с Петром Доудсеном. А Розовая спальня, иначе именуемая как Спальня Смешливой Глэдис, в которой по собственному желанию не решится остановиться ни одна девица во всем Британском королевстве! Ну, разумеется, никакого привидения там быть просто не может. Всему виной старинная история и ленивые дворецкие, из рода в род служившие в замке. Легенда гласит, что дочь тогдашнего владельца замка Глэдис Уомбери, а в XVI веке он принадлежал именно ему, была влюблена в местного молодого священника. Парня замечательного, но, к сожалению, бедного. Семья Уомбери к тому времени порядком поизносилась и надеялась поправить положение, выдав красавицу дочь за богача. Узнав о намерении отца, Глэдис пришла в отчаяние и в день объявления помолвки выкинулась из окна, которое находилось аккурат над глубоким рвом с водой. Говорят, отец ее как раз зашел к ней в ту минуту, когда она собиралась совершить смертельный прыжок. Он уговаривал ее одуматься, но она, расхохотавшись, сиганула вниз. Ров давно засыпали, от каменной стены с бойницами остались лишь живописные воспоминания, увитые плющом, а привидение Смешливой Глэдис и по сей день живет в Розовой комнате. Молодой потомок знатного рода в эту чушь не верил, полагая, что звуки, которые иногда по ночам слышатся в комнате, — плод воображения, помноженного на сквозняки, неотъемлемое условие старинных построек, как и несмазанные петли. А может быть, какой-то недочет дворецкого. Однако обычаи в замке блюдут, а потому каждая невеста, собирающаяся стать хозяйкой замка, обязана провести в Розовой комнате свою кошмарную ночь перед объявлением о помолвке. Еще молодые хозяева обожают размещать в ней незваных тетушек и школьных приятелей, чтобы потом вдоволь повеселиться. В последнем случае Смешливой Глэдис помогают пугать гостей, нарочно завывая и хохоча под дверью. Александр улыбнулся, припомнив, как, воспользовавшись отсутствием родителей, запихнул в Розовую комнату своего университетского приятеля Реджи Тилбери и как тот наутро поклялся больше не прикасаться к спиртному, рассказав ему о жутких звуковых галлюцинациях.

«Мне казалось, Александр, что ты сошел с ума и гогочешь, прямо как мой дядюшка лорд Тилбери».

— Вы не устали ждать?

Сэр Доудсен вздрогнул и оглянулся. Удивительно, как меняет впечатление о человеке знакомство с его жилищем. В Наталии не изменилось ничего, но более она не казалась молодому аристократу восхитительной, загадочной женщиной. В его глазах она превратилась в еще одну богатую даму. Красивую, но совершенно обыкновенную, которой очень шло ее простое платье и распущенные волосы.

— Идите-ка сюда. — Она села на диван в стиле рококо и похлопала ладонью рядом с собой, — Присядьте.

Александр послушался. Она все еще тяжело дышала, словно бегала по дому в поисках того, что собиралась ему показать. Разжав кулачок, она с нескрываемой гордостью глянула на него. Сэр Доудсен удивился. На ладони ее лежал обыкновенный золотой перстень с большим чистым изумрудом. По виду весьма дорогой и для женской руки несколько тяжеловатый.

— Как вам? — спросила Наталия.

— Хм…

— Возьмите его, рассмотрите. — Она ухмыльнулась, подкинув перстень на ладони. — Ну же, не обожжет!

Молодой аристократ повертел перстень, рассматривая камень на свет.

— Ну что же вы, неужели не замечаете?! — В нетерпении она тронула пальцами перстень, поворачивая его к лампе. Она подалась вперед, наклонилась и словно невзначай виском коснулась его лба.

Сэр Доудсен отстранился. Она тоже. В ее черных больших глазах метались шальные искры. Он замер, боясь пошевелиться. На него накатило оцепенение. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Да что там, он и моргнуть-то был не в состоянии. Эта женщина обладала силой. Но силой не притягивающей, а пугающей. Силой, способной утянуть мужчину в самую глубокую пучину, откуда живым он уже не выберется. Сейчас он понял, что влекло к ней Сержа и других. Не магическая красота, а эта ее уверенность, что ей все подвластны. Что она управляет людьми и, намечая очередную жертву, точно знает, что та, как бы ни сопротивлялась, окажется в ее сетях. В этой непоколебимой уверенности и был заключен магнит, притягивающий к ней мужчин. Мужчины желали обладать властью. А она была ее живым воплощением. Он покачал головой, стряхивая наваждение.

"Таких бы в клетках держать для их же блага, — мелькнуло в его голове. — Сама не знает, насколько опасна! А если знает, то и того хуже. Может использовать. Что, собственно, и делает".

— Как странно, — тихо проговорила Наталия. — Кажется, теперь вы верите, что Серж меня боится.

— Серж вас любит, — упрямо повторил Александр. — И вы это знаете. Он не может вас не любить.

— А вы? — Она склонила голову набок. Крупные черные локоны упали ей на лоб.

— Я?! — Он задохнулся. — Наверное, у меня нет шансов, и когда-нибудь я тоже вас полюблю.

— Если не сбежите! Прямо сейчас, — еле слышно сказала она. — Но если сбежите, то не узнаете тайну этого кольца.

— А это важно? — честно признаться, молодой аристократ уже подумывал о таком исходе визита. Это было недостойно, но более всего на свете он желал как раз сорваться с треклятого дивана и со всех ног припустить прочь.