Девочка с Севера

— Ах ты, господи! — всплеснул руками меценат. — Да нет ничего проще. Прочтешь ты эти постулаты, зануда ты англицкая!

Сэр Александр удивился столь быстрой капитуляции и поначалу не поверил в ее искренность, ожидая подвоха. Однако подвоха он так и не нашел. На следующий день к нему в офис посыльный принес объемную папку, в которой он узрел детальное описание и предвыборной программы новоявленного политика, и наметки внедрения ее в жизнь. Надо сказать, что все документы были довольно банальны, однако вполне соответствовали представлению потомка Доудсенов о чести. Таким образом «сделка века» (как называл ее Бобров) между неким 000 «Запад — Восток» и компанией Speed о перевозке гуманитарных грузов из Голландии, Австрии и Норвегии в Ивановскую область состоялась. Сэр Александр с этого дня пребывал в счастливейшем расположении духа. Все сложилось на удивление удачно и хорошо: кроме сотрудничества с многими фирмами, он, как бы выразилась матушка, занимался богоугодным делом. Омрачало его светлое состояние лишь одно обстоятельство — присутствие Ви в Москве. И более всего его расстраивало даже не само ее присутствие, а догадка, что прилетело хитрое семейство в Россию неспроста. На следующий день после музыкального вечера, устроенного Сержем, эта девица не замедлила обозначиться на горизонте бывшего кавалера.

— Ах, милый Александр, — заунывно завыла она в ухо несчастного аристократа, — как это замечательно — узнать, что нас больше не разделяют многие и многие мили, что мы с вами вновь рядом…

Сэр Доудсен поперхнулся утренним пончиком, промычав что-то нечленораздельное.

— Все говорят о вас как о герое, и теперь вы раскрылись для меня с новой, доселе незнакомой стороны… Я и представить себе не могла, что вы способны достичь таких успехов. Ах, как это замечательно, должно быть…

В пылкость приветствия опасно закрались нотки грусти. У Александра свело челюсти, в них застрял преогромный кусок пончика. Силясь пропихнуть проклятое тесто в глотку, он издал пару натужных звуков.

— Я надеюсь, вы не изматываете себя работой? — нежно поинтересовалась Ви.

Характерное бульканье, немедленно происходящее в горле жертвы, едва она осознает, что охотник вот-вот всадит в нее смертоносную пулю, издал и молодой аристократ. Ви эти звуки расценила по-своему и завыла с возрастающей энергией:

— Бедненький! На правах старого друга я категорически настаиваю, чтобы вы сменили режим. Вам нужно больше развлекаться. Нельзя постоянно работать. Кстати… — Тут она заговорщицки хихикнула и, скорее всего, подмигнула, чего, слава богу, сэр Доудсен не увидел, иначе непременно впал бы в кому (подмигивание Ви было сродни улыбке Карпова), — Посол устраивает прием в честь нашего отъезда.

— Как, уже?! — Александр выпучил глаза от неожиданной радости.

— Ну, не стоит так расстраиваться, мой дорогой, — радостно проворковала Ви, опять поняв его на свой оптимистичный манер, — В конце концов, наша разлука не вечна. И вы еще сможете меня увидеть.

— Нет-нет, — попытался поправить положение молодой аристократ. — Я имел в виду, что ваш отец… — Он запнулся, лихорадочно придумывая причину, по которой его могли бы заподозрить в чем угодно, только не в огорчении от разлуки с этой барышней.

— Ах, какой вы лукавый! — Сбить Ви с толку ему никогда не удавалось. Не удалось и теперь, — Отец тоже будет на приеме. Вам обязательно вышлют приглашение. Вы ведь теперь такой известный, вас не могут обойти вниманием. Я просто хотела сообщить вам об этом первой. Вы счастливы?

— Еще как, — угрюмо отвечал сэр Доудсен, поняв, что уловки бессмысленны. Он не мог отвертеться от приема в посольстве родной страны, на который ему выслали именное приглашение. Все сочтут это крайней степенью неуважения.

После того как он повесил трубку, он тут же принялся размышлять, что предпринять, чтобы не попасть в сети коварной девицы. Он размышлял всю неделю, пока шли переговоры и составлялись контракты. Он не выпускал мысль о предстоящем приеме из головы ни на минуту, и единственное, что он смог придумать, так это всячески избегать общества Ви. Но это была задача сродни невыполнимой. Радости же известного мецената Боброва ничто не могло омрачить. Даже идиотские требования напыщенного отпрыска древнего рода показать ему предвыборные речевки Карпова.

– Какой дурак», — ухмыльнулся Серж, приказав сотрудникам уже собранного предвыборного аппарата новоиспеченного политика собрать все в папку и доставить в офис капризного Доудсена.

Вообще-то на политику теперь Сержу было в высшей степени наплевать. Он продвигал транспортный проект по инерции, ведь теперь у него появилась Маша. Эта замечательная девушка с замечательным голосом, которую он обязательно сделает звездой. И это будет нетрудно. С ее-то талантом да с его деньгами! Очень скоро золотом засияет новое эстрадное имя — Мария Иванова.

А у самой будущей звезды голова шла кругом. С того самого момента, как Бобров оттащил ее от микрофонной стойки, и они заключили пока устное соглашение о совместной работе, ей казалось, что ее постоянно раздирают на части.

«Что мне делать? Ну что мне делать?!» — ежеминутно терзала она себя.

И поводов для этих терзаний было предостаточно. Как быть с коллективом «Эльдусто»? Вовка, Леха и Генка стали ей родными людьми. Как им сказать, что она их покидает? Бобров же не пригласил на работу весь ансамбль, предложение было сделано ей одной. Какими глазами она на них посмотрит? Они же ее приютили. Да и смогут ли они вновь пережить потерю солистки? Та, которая была до Маши, покинула их всего-то месяц назад. И что делать с кулоном Ирмы? Вот так запросто рассказать все Сержу и отдать ему украшение? А если он подумает, что она его украла? Или, что еще хуже, вдруг он связан с убийством певицы и решит, что она — Маша — свидетель? Что тогда? И пока Маша истязала себя вопросами, ее продюсер уверенно тащил ее к сцене. Первое препятствие, которое необходимо было преодолеть, — это подбор репертуара.

— Стрелять нужно одним хитом, но про запас иметь еще два, — уверенно заявил Серж и, потерев мощную переносицу, добавил, – Первый куплю у Николаева. А там как пойдет…

— У меня есть одна песенка, — в коленях у Маши произошло по небольшому взрыву, и их начало мелко сотрясать.

— У вас-с? — прищурился Бобров. — Озвучь.

Дело происходило в большом офисе мецената. Певица подлетела к музыкальному центру, вставила диск, села на диван и затаилась. На вступительных аккордах Серж махнул ей: мол, чего расселась.

— А петь?

— Так ведь это запись.., плюсовая. В смысле с голосом.

— Не нужно мне объяснять, что такое плюсовая запись, не на викторине. Давай…те пойте. Вставайте, вставайте, я хочу видеть, как вы это делаете.

Это «вы» в его устах всегда звучало издевательски. Маша терпела, не сдавалась. Она поднялась, запела, попав в первую строчку куплета. Старалась. Летела по строчкам, выдыхала окончания, подвешивая их в воздухе, словно прищепками к тонким веревкам ветра. И они колыхались под потолком высокими звуками.

Отпусти-и-и-и….

К ветру, к холоду,

Отпусти-и-и-и…

Куда угодно,

Только отпусти-и,

Хватит мучить,

Отпусти-и-и-и…

Музыка кончилась, Маша, чувствуя себя школьницей на экзамене, опустила голову, замерла в ожидании приговора.

— Гм… — прокряхтел меценат. — Самой-то как?

Она, боясь смотреть на него, пожала плечами:

— Я это написала.

— ЭТО, — сделав ударение на первом слове, Серж скривился, — вы петь не будете.

— Н-но почему… — голос ее предательски дрогнул.

Но Бобров был суров, не замечая выступивших слез на глазах автора.

— Во-первых, потому что ЭТО — дерьмо на палке, а во-вторых, это не ваше.

— Но я же это написала.

— Я, знаете, тоже много чего писал в юности. Стихи, к примеру. Прехорошие, между прочим. Так вот, я ни разу не прочел их на публике. Из врожденного человеколюбия, разумеется. И нечего хлопать мне тут ресницами. Публика этого сквозняка, который вы тут завывали, не поймет. Ей нужна та, кто займет вакантное место Ирмы Бонд. На которую у каждого мужика встанет. А каждая баба захочет на нее походить. Понятно?