Страница 2 из 21
— Не бритвой, разумеется, — уточнил капеллан, заглядывая в глаза инспектору, — а мечом. Но, согласитесь, последовательность действий сходная.
— А что, — спросил Лейстред, не привыкший к теологическим диспутам и не отличавшийся тактом, — Святого Христофора тоже засунули головой в дымоход?
Но и на этот грубый вопрос ответ нашелся.
— Видите ли, — заметил отец Дональд Браун, — голова несчастного Рассела, когда его извлекли из камина, была перемазана сажей и на человеческую даже не была похожа. Черная, пятнистая… Вам будет любопытно узнать, что Святого Христофора часто изображают с головой черного пса.
Лестрейд слов не нашел: смотрел на капеллана, а капеллан смотрел на инспектора — добрыми голубыми глазами.
Зашла и дама Камилла, улыбнулась снисходительной улыбкой, выслушав капеллана.
— Дымовая труба, собака, бритва, чайник… Как мило, что вы решили нам это рассказать.
Дама Камилла зашла, чтобы добавить деталь, возможно, и несущественную, но кто же знает. Среди бывших выпускников колледжа на вчерашнем обеде присутствовал полковник НКВД Курбатский, прилетевший специально из Москвы. Курбатский в десятых годах оканчивал колледж Святого Христофора.
— Весьма воспитанный человек, — заметила дама Камилла. — Уверена, что он на преступление не способен.
— Говорят, что в Москве… — начал было капеллан, но дама Камилла посмотрела на отца Дональда Брауна и снисходительно улыбнулась. — Впрочем, я мало знаю о Москве, — поспешил закончить фразу отец Браун. — А что изучал полковник?
— Любовная лирика Байрона.
— О, «Стансы к Августе»! — отец Дональд Браун закатил голубые глаза.
Лестрейд остался один и закурил очередную сигарету. Только политики не хватало. Впрочем, и с житиями святых не легче.
Утешил инспектора профессор Хьюго Берримор, заглянувший в полуоткрытую дверь.
— Зашел успокоить вас, инспектор, — сказал профессор. — Уверен, капеллан вам наплел про Святого Христофора, и вам стало дурно. Наплюйте. Знаете правило чайника Рассела?
— Чайника? Из которого Рассела обварили?
— Да нет, — махнул рукой Берримор, — я про другого Рассела, Бертрама. И чайник другой, фарфоровый. А покойного Рассела обварили из железного чайника… Вы меня слушаете?
— Подождите, — сказал инспектор Скотланд-Ярда, — Помедленней, пожалуйста.
— Что тут сложного, — собеседник инспектора возмутился. — Если уж приехали в Оксфорд, терпите: надо шевелить мозгами! В университете два профессора Рассела. Оба позитивисты. Одного, Уильяма, убили. Другой, Бертрам, в Америке. И я тоже позитивист, — добавил профессор Берримор.
— Но вы живы и не в Америке, — уточнил Лестрейд.
— Как видите. Итак, правило чайника, которое придумал Бертрам Рассел…
— Отложим разговор, — сказал Лестрейд. — Я должен сосредоточиться.
Поразмыслив, инспектор решил пригласить Шерлока Холмса. Сотрудничество с популярным частным сыщиком с Бейкер-стрит уже не раз выручало его. Впрочем, Холмс был задавакой и гордецом, общение с ним часто утомляло. К старости он стал невыносим. Хорошо бы найти еще кого-то, еще одного специалиста, который уравновесил бы ситуацию. Тем паче, что и дипломаты, и церковники терпеть резкости Холмса не станут.
Королю Богемии вы еще можете нахамить, этот все стерпит, а председателю НКВД Ежову хамить, пожалуй, не стоит.
Тут подход нужен, такт. И с церковью непросто: есть Бог или нет, это неважно, а кляузы строчить капелланы умеют. А еще эти университетские Расселы, позитивисты с чайниками.
Выбор Лестрейда пал на парижского комиссара полиции Жюля Мегре. Инспектору Лестрейду приходилось сотрудничать с Мегре по делу о серийных убийствах в Берлине: длинными ножами перерезали сотрудников охранного агентства некоего Рема. Тогда-то Лестрейд и оценил спокойную мудрость французского коллеги: дело было крайне деликатным.
Сработаются ли Холмс и Мегре? Лестрейд даже не стал утруждать себя размышлениями на эту тему. В конце концов, оба курят трубки — им будет о чем поговорить.
И, не откладывая, сотрудник Скотланд-Ярда отправил две телеграммы, два приглашения в колледж Святого Христофора.
Знал ли он, подозревал ли инспектор Лестрейд, что, приглашая Шерлока Холмса и Жюля Мегре, он оживляет старый спор номиналистов и реалистов, ту давнюю баталию схоластов, коей славна история Средневековья?
Глава 2
Церковный орган заглушал голоса, тем не менее Мегре и Лестрейд говорили шепотом.
— Вон та, с черным бантом, это дама Камилла Грей.
— Ректор университета?
— Нет, дама Камилла — мастер колледжа. Так называется должность главного администратора. А канцлер университета — виконт Галифакс. Его здесь нет.
— Вы, как погляжу, знаете всю подноготную. Учились здесь? — наивный парижанин был убежден, что все британцы заканчивали Итон и Оксфорд.
— Вы с ума сошли, Жюль. — Лестрейд скорчил гримасу, что, учитывая характер церемонии, было неловко. Инспектор Скотленд-Ярда тут же перекрестился и поднял глаза к потолку часовни. — Бог упас. Нигде я не учился.
Мегре последовал примеру коллеги и тоже перекрестился. Оба полицейских стояли в непосредственной близости от гроба сэра Уильяма, их крестные знамения были замечены, и дама Камилла задержала взгляд на французском госте. Приезжий сочувствует университетскому горю, похвально.
Инспектор Мегре склонил голову, участвуя в общей скорби.
Выдержав паузу, продолжил разговор с Лестрейдом.
— Камилла тоже философ? — спросил француз, опустив титул «дама», и англичанин отметил про себя эту небрежность.
— Дама Камилла не преподает. До того, как ее пригласили в Оксфорд на должность мастера колледжа, работала в разведке.
— В разведке?
— В департаменте МИ-6, в Лиссабоне. Заведовала резидентурой в тех краях. Администраторы колледжа — в основном бывшие военные.
— Много их?
— Вон лысый, на дальней скамье. Майор Кингстон. Диверсионно-разведывательная воздушно-десантная служба. Здесь отвечает за общежитие студентов.
— А зачем столько военных в университете?
— Мегре, не притворяйтесь, что не понимаете. Университеты нашпигованы германскими шпионами. На прошлой неделе в Кембридже взяли агента абвера — читал курс по «Критике чистого разума». Уходил по крышам, шельмец.
— Полагаете, и здесь тоже?
— Сказать вам, что я думаю? — Лестрейд буквально прошелестел. — Думаю, каждый третий — шпион. Или абвер, или НКВД. Завтра война. По-вашему, Камиллу из МИ-6 сюда просто так прислали?
— И как профессора к этому относятся? Дружат с военными?
— Сами спросите. Начните с философов. Все тут.
Отпевали сэра Уильяма в часовне при колледже, хотя, сообразно заслугам покойного, церемония должна была пройти в университетской церкви Св. Маргариты. Но дама Камилла проявила то свойство своего характера, которое в административном корпусе именовали «деликатностью».
Обстоятельства смерти сэра Уильяма Рассела таковы, что делать из поминок событие университетского масштаба было бы, как выразилась дама Камилла, нецелесообразно. Желающих отдать последний долг философу можно было собрать по всей Британии; студентов имелись сотни, причем многие претендовали на статус «любимого ученика»; собутыльников за годы возлияний накопилось изрядно, и всякий считал себя лучшим другом; влюбленным женщинам пришлось бы предоставить отдельную скамью в храме. Хорошо еще, как выразился прямолинейный майор Кингстон, что сэр Уильям не имел детей от своих многочисленных связей. Покойный логик был в этом отношении осмотрительным человеком: связи заводил только с замужними дамами, и если ребенок и рождался, то, согласно британскому законодательству, принадлежал к фамилии супруга. «А то бы здесь очередь из наследников стояла», — сказал грубый майор. Дочь незамужней преподавательницы социологии, возможно, была единственным ребенком покойного философа; впрочем, и она не была признана официально.
Часовня колледжа на первый взгляд могла показаться неказистой — впрочем, узнав, что автором сооружения был сам Кристофер Ренн, посетитель мог оценить величавую стать архитектуры. Пламенеющие в закатных лучах витражи бросали отблески на печальные лица профессуры.