Интерлюдия

  ЭПИЛОГ

Эндрю

Пять лет спустя

Незнакомое невзрачное здание пристально смотрит на меня. Мои ладони вспотели. Мои глаза чешутся от нервозности. Я делаю глубокий вдох и готовлюсь к следующим нескольким часам. Поездка на лифте занимает всего минуту – минуту, которая кажется слишком короткой. Мне нужно больше времени, чтобы подготовиться.

Выдохни, Эндрю. Ты в порядке.

Дуплекс Кейн Трайбек – полон энергии. Все друзья и члены семьи Лины собрались здесь на День благодарения. Это мой первый раз в их доме. Как только дверь лифта открывается, меня встречает мотоцикл. Что за чертовщина?

Прошло пять лет, три месяца и пять дней с тех пор, как мы с Линой расстались друзьями. И хотя я двигаюсь дальше, моё сердце всё ещё считает дни. Трудно не забыть то время, когда я отпустил единственную женщину, которую когда-либо любил. Тысяча десять дней с тех пор, как она вернулась к Джулиану. Многие подумали бы, что мы сошли с ума, оставаясь друзьями, но, когда ты любишь кого-то так долго, как я любил Лину, ты примешь дружбу, даже если больно осознавать, что она проживёт жизнь с кем-то другим.

Я держу бутылку Пино Нуар и сладости в правой руке, а сумку с книгами в другой, ожидая в фойе, пока кто-нибудь поймёт, что я здесь.

Это неловко.

– Дядя Энди, – слышу я.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь, когда вижу одного из близнецов в нескольких футах от меня. Да, у женщины, которую я по-прежнему люблю, четыре года назад родились близнецы. Ко мне с распростёртыми объятиями бежит Марселла. Маленькая малышка, которая покорила моё сердце в тот момент, когда она родилась, – точная копия своего отца. Её растрёпанные слегка вьющиеся чёрные волосы заплетены в косички. Светлые серо-голубые глаза, окружённые длинными густыми ресницами, расширяются. Её щеки порозовели, как будто она только что играла на улице. Она очаровательна.

Этот не по годам развитый ребёнок быстр и не даёт мне достаточно времени, чтобы поставить вино и кексы на стол. Я наклоняюсь и заключаю её в объятия. От неё пахнет персиками. Она смотрит на меня с обожанием, и её следующие слова трогают меня.

– Я скучаю по тебе, дядя Энди.

– Вот он я. Я весь твой, маленькая Селла. Мне пришлось съездить в «Магнолию» и купить тебе и твоему брату кексов.

Её сапфировые глаза ещё больше расширяются, и когда она открывает рот, я вижу, что у неё отсутствует один из зубов.

Краем глаза я вижу, как её старший брат на три минуты Роман идёт рядом со своим древним бульдогом Магпи. Сын Лины очень похож на неё. У него светло-каштановые волосы, а глаза похожи на изумрудные камни. В течение многих лет он был таким, каким я представлял себе, как будет выглядеть мой ребёнок с ней. Там, где Марселла немного диковата, Роман застенчив. Он останавливается в нескольких футах от меня, и я подзываю его подойти.

– Привет, Роман. У меня тоже есть кое-что для тебя.

Но прежде чем Роман успевает забрать у меня пакет с лакомствами, Магпи опережает его на несколько секунд. Я падаю на пол, и оба ребёнка теперь истерически смеются. Я поднимаю взгляд и не удивляюсь, что кексы уцелели. В конце концов, они дети Лины.

– Хорошо, вы двое. Мисс Пендлтон на кухне, ей нужна помощь. Не становитесь слишком грязными. – Джулиан замечает кексы. – Вам придётся подождать, чтобы съесть их. Убедитесь, что спрячете их от своей мамы.

Мне помогает подняться с пола мужчина, который украл женщину, на которой я должен был жениться. Человек, которого я должен ненавидеть, но которым я должен восхищаться только потому, что он сделал Лину счастливой. Он дал ей всё, что я всегда хотел ей дать, но никогда не мог. Он подарил ей детей.

– Эндрю, я рад, что ты решил присоединиться к нам. Лина заканчивает разговор с Козимой. Я должен предупредить тебя. Несмотря на то, что мисс Пендлтон приготовила некоторые из твоих любимых блюд, Лина решила взять на себя смелость приготовить для тебя несколько веганских гарниров. – Он поджимает губы.

И мы оба смеёмся. Лина могла бы быть суперженщиной: великолепной матерью, замечательной женой и выдающимся кино-композитором. Но она не сможет приготовить, чтобы спасти свою жизнь.

Я оглядываю фойе и замечаю знаменитую картину. Не задумываясь, я спрашиваю:

– Это?

Джулиан усмехается.

– Да, это «Крик» Мунка.

Очевидно, что я сбит с толку и не могу произнести ни слова. Я приближаюсь к одной из самых известных картин, когда-либо созданных.

Это, должно быть, копия, думаю я про себя.

Я не слишком разбираюсь в искусстве и не слишком интересуюсь им, но я уверен, что произведение искусства передо мной не может быть настоящими. И пока я думаю про себя, Джулиан прерывает мои мысли.

– Это четвёртая версия, и единственная, выполненная пастелью. Это был подарок Лине на её тридцатилетие.

 ***

Окна от пола до потолка окружают главную комнату. Белые стены украшены произведениями искусства. Некоторые из работ близнецов в рамах также развешаны. Когда я навещал Лину и Джулиана, это всегда было в их доме на скале в Сан-Франциско или в ресторане. Я не знаю, почему на то, чтобы приехать в это конкретное место, ушли годы, но я горжусь собой за то, что наконец-то сделал это. Мы с Джулианом направляемся в гостиную, где меня приветствуют несколько приветственных слов. На диване сидят отец Джулиана и его нынешняя жена и бывшая частная медсестра Кристабель. Его двоюродный брат, Алистер, сидит прямо напротив них, потягивая стакан виски. Как обычно, Алистер погружен в раздумья. Впервые я встретил Кристабель через несколько дней после рождения близнецов. Я пообещал Лине, что всегда буду рядом с ней. Однако у меня не хватило духу присутствовать на её свадьбе.

– Есть несколько человек, которые хотят тебя видеть, – Джулиан ведёт меня на террасу. За большим столом во внутреннем дворике сидят Патти и Луи Голдберг. Она поднимает взгляд и сияет искренней улыбкой. Патти никогда не была моей поклонницей, но материнство, похоже, смягчило её. На руках у неё её двухлетняя дочь Дженнифер, также известная как малышка Джей Ло. Лина не шутила, когда упомянула об увлечении Патти Дженнифер Лопес. Малышка одета в розовый спортивный костюм и спит. Что-то жужжит в правой руке маленькой девочки. Мягким голосом Патти признается:

– Она нашла мои игрушки, и теперь не может спать без них.

Я смущён её признанием, но не упоминаю об этом.

Напротив Голдбергов сидят Роджер и его жених Алекс. Двое мужчин обручились несколько месяцев назад и планируют пожениться сразу после Нового года. Стартап Алекса стал публичным через несколько дней после его помолвки, и сейчас я смотрю на человека, стоящего сотни миллионов долларов. Роджер поднимается со своего места и предлагает мне тёплые, крепкие объятия.

– Как прошёл твой полет? – спрашивает лучший друг Лины.

– Была задержка на два часа, но я здесь, и это всё, что имеет значение.

После всех этих лет я сожалею, что не нашёл времени познакомиться со всеми этими замечательными людьми. Алекс подходит ко мне и пожимает мне руку, прежде чем тоже обнять.

– Мы все в восторге от того, что ты празднуешь День благодарения вместе с нами.

Хотя в Нью-Йорке погода прохладнее, чем обычно, мы сидим снаружи на террасе, наслаждаясь теплом обогревательных ламп. Если бы кто-то сказал мне, что я буду здесь в качестве гостя моей бывшей невесты пять лет назад, я бы рассмеялся.

Говоря о смехе, я слышу, как приближается это характерное хихиканье.

После всех этих лет Лина Джеймс, или, скорее, Лина Кейн, всё ещё умудряется захватывать моё дыхание. Её светло-каштановые волосы собраны в беспорядочный пучок. Её зелёные глаза полны радости. Одетая в плотное серое облегающее платье и чёрные ботинки, её тело полнее, чем когда мы с ней были парой. Она ещё прекраснее, чем когда-либо. Она направляется ко мне, одаривая меня беззаботной улыбкой. Материнство, безусловно, пошло ей на пользу.