Измена. Новая жизнь

Сейчас обговорим, и всё встанет на место. Ещё и вместе посмеёмся над моими страхами

В квартире пахло табаком. И затхлостью. У нас гости?

Я прошла в комнату и увидела полупустую пузатую коньячную бутылку на журнальном столе. И другую, пустую под столом. Тарелки с остатками еды. Неопрятные стаканы.

И это мой аккуратист и педант Антон?

Дверь в спальню была открыта, и я шагнула в комнату.

Антон спал на кровати, не раздевшись, в позе звезды, раскинув руки и ноги. И на его рубашке алел след помады.

Оксаниной помады.

Той, что была на ней, когда Антон отвозил эту лярвочку в травмпункт.

Погасшая было ревность вновь вцепилась в моё сердце, отравляя своим ядом.

На кухне хлопнул холодильник, и я пошла на звук.

Кто это там?

Шестая глава

На моей кухне в нашем холодильнике копался Борис.

Небритый, похудевший, с синяками под глазами. До чего можно себя довести за какие-то две или три недели?

– Борь, ты решил самоубиться? Желаешь совсем спиться? – зло рявкнула я.

Облегчение при виде партнера мужа настолько затопило меня, что я упустила границы нашего с ним общения.

– Уличка? – расплылся в умильной улыбке этот похмельный придурок, вздрогнув от неожиданности. – Ты когда приехала? А мы вот тут… – продолжил он, смутившись.

– Если ты хочешь сдохнуть от водки, это твоё дело. Но какого чёрта ты превратил мой дом в свинарник? Здесь ребёнок живёт! А ты прокурил мне всю квартиру! И Антона я таким никогда не видела! Что происходит? – я открыла настежь окно, пытаясь проветрить комнату.

– Прости. Сейчас вызову клининг, они всё отмоют. Не паникуй. Не ждали тебя так рано, – Борька присосался к бутылке минералки, словно страждущий в пустыне к источнику.

– Что с Антоном? – спросила я, складывая руки на груди.

– Нормально всё с ним. Не нервничай. Проспится и всё пройдёт. Не рассчитали немного. Прости. Подожди минутку. Не исчезай. Я быстро! – проговорил мне Борис, направляясь в мою же ванную.

Дурдом.

За всю нашу совместную жизнь я не видела Антона таким пьяным ни разу.

Холодком сомнений повеяло в душе. Это что же такого случилось, что настолько выбило моего мужа из колеи?

Я не успела накрутить себя окончательно, как на кухню вошёл Борис.

Свежевыбритый, с мокрыми волосами и вполне прилично выглядящий. В свежей футболке, с улыбкой и ясным взглядом.

Просто магическое преображение.

– Ульян, не обижайся. Я уже вызвал людей. Всё приведут в порядок. Всё отмоют, – сказал он.

На что я только фыркнула. Увидя Бориса, я разозлилась. Но и испытала эйфорию.

Свои.

– Ты что так рано прилетела-то? Антон сказал, вы с Манюшкой на даче неделю точно ещё побудете. Или ревнуешь? Что? И правда ревнуешь? – вглядываясь мне в лицо, переспросил друг моего мужа.

– Борь. Вернулся бы ты к работе, а? Отпустил бы Антона в отпуск. Ко мне, – устало попросила я.

– Ты, что? Реально считаешь, что Антошка способен изменить тебе? Он же не сошёл ещё с ума! – хохотнул Борис, но, глядя на меня, резко замолчал.

– Я, Боря, не знаю. Но следы губной помады на рубашке моего мужа мне не нравятся. Это однозначно, – ответила я, отводя глаза.

– Это он деву в беде спасал. Говорит, в травму отвёз и бросил. Дал денег на такси, – серьёзно ответил мне Боря.

– Мне кажется, что эта «дева в беде» расставляет ловушки на Антона. Может, я и наговариваю, но она мне не нравится. Ты б вернулся к работе и присмотрелся к ней. Склизкая она. И Лизавета зовёт её лярвочкой, – неожиданно для себя самой заговорила я о наболевшем и резко выдала в конце. – Хочу, чтобы её уволили!

Я закрыла лицо руками и рвано вдохнула.

Во что я превращаюсь? Что дальше? Разгонять всех подозрительных девиц рядом с мужем? Шпионить за ним по-настоящему? Проверять мобильник? До каких глубин мне нужно рухнуть, чтобы восстановить доверие и душевный покой? Или это уже навсегда?

Колючий ком поднялся вверх и передавил горло. Стало горячо в груди, запекло в глазах и захотелось плакать.

Я сжалась в пружину и крепко прижала ладони к лицу, боясь поднимающейся волны ревности и отчаяния.

– Ну что ты, ерунда это всё, – приобнял меня Борька, утешая и похлопывая по спине.

– Что здесь происходит? – зарычал Антон, именно в этот момент выползший на кухню.

– Ничего! – сказал Борька.

Я отстранилась от него и посмотрела на мужа.

Помятый, взъерошенный, с красными глазами и зеленоватым лицом.

– Я всегда подозревал вас! Стоило только отвернуться, как… – продолжил этот ревнивец, наливаясь злостью.

– Мне тоже интересно, что здесь происходит. Ты рубашку со следами чужой губной помады бы снял, прежде чем устраивать мне сцены ревности, – спросила я со всхлипом.

– Ян, ты плакала? Он тебя обидел? – тут же поменял тон Антон и шагнул в комнату.

– Никого я не обижал, – всколыхнулся Боря.

У меня не маленькая кухня, но сейчас казалось, что мы втроём в сжимающейся клетке. Что я делаю здесь?

– Зря я приехала. Разбирайтесь сами, кто кого и чем обидел, пока мы не наговорили друг другу лишнего. А ты, Борис, заканчивай уже свой загул. Утомил. Ещё и мужа моего за собой тянешь. – я решительно шагнула к выходу и уже от двери, повернувшись, сказала, – не ожидала я увидеть такое. Я переночую у мамы.

Я выскочила из лифта на парковке словно разъярённая фурия и, почти не прогревая машину, резко газанула на выезд.

Пф! Как отвратительна ревность.

Пока я сама не испытала этого удушающего и ядовитого чувства, я и не представляла его силы.

Антон познакомил меня с Борисом практически сразу, как начинал ухаживать за мной. А на нашей свадьбе Борис был свидетелем. Когда он женился, то мы дружили семьями, хотя с его женой, Лялей, мне было сложно найти общий язык. Борис женился на модели. А мир моделей бесконечно далёк от меня.

Тем не менее мы приятельствовали. Вместе проводили время. И Антон всегда ревновал меня к своему другу. Вначале немного в шутку, а потом, после очередного скандала в Бориной семье, всерьёз.

Ляля не хотела детей из-за своей карьеры. А Борька мечтал о большой семье.

Каким боком я попала под ревнивый взгляд мужа, не представляю. Но, зная его чувство, я всегда старалась избегать Бориса.

И только сейчас я в полной мере поняла Антона.

Вот оно как ощущается. Кислотой и желчью в горле. Ядом в сердце. Красным туманом в голове.

Седьмая глава

Мои родители живут в Ясенево. Переехали после олимпиады в начале восьмидесятых, когда активно начали расселять коммуналки в центре.

Моя мама родилась на Фруктовой улице. У бабушки с дедом было две комнаты в доме с деревянными перекрытиями. Сложно идентифицировать точно, но по моим представлениям и по выцветшим фото, это трёх или четырёхэтажный дом, построенный ещё до войны в деревне Фруктовка. С большой прихожей и пятью или шестью комнатами на разных хозяев. В одной из комнат было огромное окно, под которым зимой намерзал лёд, по воспоминаниям бабушки.

Я помнила её рассказы. Я была маленькая и мне было ужасно, просто до слёз, жалко маленькую мою мамочку, что мёрзла у окна.

Все эти дома давно снесли, а жильцов расселили. Мои поехали жить в новый район. Ужасно далёкий. Но со своим метро. И практически в лесу.

Говорят, что когда проектировали Ясенево, то его проспекты были рассчитаны на аварийную посадку самолётов. Не знаю, насколько это правда, но улицы в районе реально широкие. Надо только дотолкаться до них в пробках по Профсоюзной.

К моим я доехала уже спокойная. Прелесть расстояния. Пока доберёшься – уже перекипишь и примешь решение.

Тем более странной для меня была реакция моей мамы.

– Зачем ты уехала от мужа? – возмущалась она.

– Мне неприятно и неловко было там находиться. Два пьяных похмельных друга. Зачем я им? – пожала я плечами.

– То есть ты бросила беспомощного пьяного мужа на его шального друга и уехала? – взмахнула руками моя мамочка.