Страница 4 из 10
Антон выполнял для моего начальника работы по договору. Что-то, связанное с акциями… Меня не допускали до этих дел, да мне было и неинтересно.
Тем более, что импозантный, взрослый, зрелый мужчина, старше меня на целых три года, проявил ко мне явно выраженное внимание.
Ухаживания.
Цветы.
Свидания.
Долгие разговоры и прогулки.
На тот момент я уже полтора года, как рассталась со своей детской любовью, парнем из моего класса, который три года подряд поступал в Щукинское училище. С упорством, достойным лучшего применения, как я позднее поняла. Между поступлениями он работал во всех по очереди московских театрах. То рабочим сцены, то осветителем, то «кушать подано» на эпизодических ролях в различных студиях.
И пока он стремился поступить и постигал на задворках театров их закулисье, я его верно поддерживала и помогала во всём.
На третий год он осуществил свою мечту и первым делом снял нам комнату, чтобы привести меня в неё. Чтобы жить вместе. Потому что он любит.
Тут-то и начались сложности, поскольку замуж меня, оказывается, никто не звал, а требования по его обслуживанию тем не менее с каждым днём все завышались и завышались. Но денег он на хозяйство почти не давал – ему они были нужнее на стимулирование творчества. Да и, как он считал, я обязана была ради его таланта вкалывать за двоих.
Подумаешь, университет!
Ушла я одним днём. В один прекрасный момент, нагруженная пакетами из магазина, открыла дверь в нашу комнату и застала в ней привычную разномастную пьяную компанию.
Посмотрев на весь бардак, я развернулась и больше не возвращалась никогда.
Дома мама, гладя меня, заплаканную, по волосам, всё приговаривала: «Хорошо, что ребёночка не случилось».
Позднее, через несколько дней, он пытался меня вернуть. Приходил. Скандалил. Требовал. Угрожал.
Оказывается, без прислуги творческий процесс начинает пробуксовывать.
В общем, к моменту встречи с Антоном я считала себя взрослой и опытной женщиной, разочаровавшейся в любви.
Не верила мужчинам и не собиралась выходить замуж.
Но десять месяцев осады сделали своё дело.
Да и против харизмы Антона, как я сейчас понимаю, у меня не было шансов устоять.
Он всё время смешил меня, и с ним я начала улыбаться. Увидела мир под другим углом. Почувствовала себя вновь молодой.
Двадцатишестилетней девчонкой.
Кроме того, мы действительно с ним на многое смотрим одинаково. И всегда были честны друг перед другом, обещая, как бы то ни было, оставаться честными до конца. Не скрываясь. Без этих пошлых утаиваний и пряток. Если уж что случится – говорить прямо.
В глаза.
– Мама! Я видела головастиков! Представляешь, из крошечного симпатичного головастика вырастает огромная и противная лягушка! – я так ушла в свои воспоминания, что прозевала возвращение моих купальщиц, и теперь моргала, не понимая, как Манюня оказалась в доме без бабушки.
– Почему это лягушка противная, – спросила я, оглядываясь в поисках свекрови – и где ты потеряла бабушку?
– Ба потерялась с соседкой! А лягушка противная, потому что холодная! – авторитетно заявила Машка.
Я только хотела возразить, что она сейчас тоже холодная, особенно пятки, как внезапно зазвонил телефон.
Рингтоном тележки.
Пятая глава
Звонила Лизавета. Просила посмотреть последние видео из чатика.
Мне её голос показался взволнованным, и я открыла сообщения.
На первом видео сотрудники вместе с Антоном при выходе из лифта, вероятно, в конце рабочего дня, сгрудились толпой, будто столкнулись с препятствием. Затем снимающий ролик человек подходит ближе, и картина произошедшего проясняется.
Оксана, похоже, споткнувшись, упала под ноги моему мужу. Антон помогает ей встать. Она громко ойкает и кривится. Всем своим видом показывая, что с ногой случилось что-то серьёзное.
Антон придерживает Оксану за талию, крепко прижимая к себе, и ведёт на выход. Она виснет на нём, прижимается грудью и чуть ли не утыкается носом в шею Антона.
На следующем видео отрезке видно, как Антон, усадив пострадавшую лярвочку на пассажирское сиденье, выезжает со стоянки автомобилей.
Если бы не детали, то вполне штатная ситуация. Помощь пострадавшей сотруднице. Помочь подняться. Довезти до травмпункта.
Но.
Как она демонстрировала свои ноги в разорвавшейся по шву юбке. Как она висла на Антоне. И с каким победным видом она сидела в его авто…
Вот же тварь!
Пока я пересматривала с перехваченным горлом это кино, подошла Наталья Вячеславовна. Я поделилась с ней записями, а сама встала умыться холодной водой.
Взять себя в руки.
Ревность мерзкой холодной змеёй выползала откуда–то из живота. Оплетая сердце. Отравляя разум.
Я умом понимала, что если, допустим, эта… Оксана реально серьёзно повредила ногу, то наступать ей на неё сложно и больно. Нужна опора.
Но, чёрт подери, зачем опираться грудью? Только если именно ради этого всё и затевалось.
Когда я вернулась, то удивилась выражению лица Натальи Вячеславовны.
Не одну меня это видео растревожило.
– Она специально бросилась ему под ноги. Понимала, что он будет помогать, – высказала я очевидное и села за стол напротив свекрови.
– Иногда я жалею, что Антон у меня такой воспитанный получился. Вот переступил бы со словами «Что же вы мне мешаете», и дальше пошёл – так и не было бы проблемы. – проговорила мама моего мужа, откладывая телефон в сторону.
Она хотела мне ещё что-то сказать, но появилась заскучавшая в доме Манюня.
– Что вы тут сидите, когда я там скучаю? – заявила наша звезда и полезла на стул за столом.
– Маш, расскажи мне, куда вы с бабушкой ходили? – спросила я.
Машка начала сумбурно перечислять, где они были, но я её тормознула.
– Машенька, давай ты мне расскажешь всё по порядку. Что было в начале, что случилось потом и чем закончилось, – попросила я детёнка, помня наставления учительницы с развивашек о необходимости побуждения к внятному повествованию.
И пока Манюнька тщательно перечисляла весь свой путь, я пришла к решению, поглядывая на лежащий на столе телефон.
Нужно ехать и разговаривать с Антоном. Спросить его, глядя в глаза.
Прямо.
Нет такой проблемы, которую нельзя решить искренним и честным разговором. Ведь мы же смотрим на мир с одной горы. С нашей. И всегда понимали друг друга!
– А поезжай-ка ты домой, милая. Мы здесь и без тебя управимся, а ты можешь прозевать важное, – сказала мне Наталья Вячеславовна, дождавшись, когда Машка закончит своё изложение, озвучивая моё решение.
Я глянула на свекровь с благодарностью и собралась переодеваться и прогревать машину.
– Мама! Я хочу с тобой! Не уезжай, – заканючила Машка.
Время к полудню, и она устала. Ей бы сейчас поесть и спать. А если её не успокоить сейчас, то и обед, и сон пойдут вкривь и вкось.
– Ты мне поможешь накрыть на стол? – спросила я дочь, вздыхая.
Пока Машка наелась, пока она с бабушкой пошла читать и придумывать сказки, я переоделась и уже выходила к машине.
Выезжала практически крадучись. Стараясь не газовать лишний раз. На цыпочках практически.
Замечательная у меня всё-таки, свекровь!
Сегодня обычный будний день. Среда. Не воскресенье, когда все летом возвращаются в город после выходных. Но именно сегодня, стоило мне выехать на Ярославское шоссе, так я встала в пробку до самого МКАД.
И если обычно я относилась к затруднённому движению вполне спокойно, как к неизбежному злу, то сегодня пробка меня бесила.
Несколько раз я даже порывалась вклиниться в образующие зазоры или вылезти на обочину.
Приехала к дому я уже к вечеру, нервная, взвинченная и злая. Проехав охрану, я некоторое время посидела в уже остывающей машине в подземной парковке. В холодном свете её фонарей.
Успокаиваясь.
Выдыхая.
Уперевшись взглядом в машину мужа на соседнем месте.
На лифте я поднималась уже почти нормальная. Мне было немного стыдно за мои подозрения. За мою ревность. И за мой приезд. Что это я, действительно? Необоснованно надумала себе.